Просматривал лекции Ч. С. Пирса «Рассуждение и логика вещей» и нашёл у него несколько интересных высказываний на тему верований и кризиса, а также науки и рассудка.
Сначала пирсовские рассуждения о рассудке:
«...в практических делах, в вопросах жизненной важности, очень легко преувеличить значение логического рассуждения (ratiocination). Человек полон тщеславия из-за своей способности рассуждать! Ему кажется невозможным смотреть на себя так, как он смотрел бы на себя, если бы мог раздвоиться и наблюдать себя критическим взглядом. Те, кого мы так любим называть «низшими животными», рассуждают очень мало. Но я прошу вас обратить внимание на то, что эти существа очень редко совершают ошибки, тогда как мы!.. Чтобы разрешить спор, мы выбираем двенадцать «добрых и верных людей», представляем им факты с величайшим тщанием, руководствуясь «совершенством человеческого рассудка», они их выслушивают, обсуждают, приходят к единодушному решению — и большинство людей согласится с тем, что спорящие стороны почти с тем же успехом могли бы решить дело, просто бросив монетку! Такова слава человека!
Душевные (mental) качества, которыми мы больше всего восхищаемся во всех людях — кроме нас самих, — это девичья нежность, материнская преданность, мужская смелость и другие дары, перешедшие к нам по наследству от двуногого, ещё не умевшего говорить, в то время как происхождение отличительных черт, наиболее заслуживающих презрения, коренится в нашем рассудке. Уже одного факта, что всякий человек так смехотворно переоценивает собственную способность к рассуждению, достаточно, чтобы показать, насколько поверхностна эта способность. Ведь нам не приходилось слышать, как храбрец превозносит собственную храбрость, скромная женщина хвалится своей скромностью или подлинно надежные люди гордятся собственной честностью. То, чем они гордятся, — это всегда какой-нибудь несущественный дар красоты или умения.
Именно инстинкты, чувства (sentiments) образуют субстанцию души. Познание есть лишь её поверхность, место её соприкосновения с внешним по отношению к ней {миром}. [...]
Есть три типа рассуждений. Первый — очень нужный, но он поставляет нам информацию только по поводу наших собственных гипотез и четко заявляет, что, если мы хотим узнать о чем-нибудь ещё, нам следует обратиться по другому адресу. Второй тип зависит от вероятностей. Он претендует на ценность только в тех случаях, когда мы имеем дело — как страховая компания — с бесконечным множеством незначительных рисков. Там, где речь идет о жизненном интересе, он ясно говорит: «Меня не спрашивайте». Третий тип рассуждений пробует испытать, что может дать il lume naturale, освещавший шаги Галилея* («Естественный светильник (рассудка)», здравый смысл (ит.)). На самом деле это обращение к инстинкту. Так рассудок при всех кружевах, в которые он себя обычно наряжает, в случае жизненного кризиса возвращается к мозгу своих костей, чтобы просить помощи у инстинкта.
Рассудок по самой своей сущности эгоцентричен. Во многих делах он ведет себя как муха на плуге. Пчела, несомненно, думает, что у нее есть хороший резон (a good reason) заделывать свои соты так, как она это делает. Но я был бы очень удивлён, узнав, что её рассудок решил проблему изопериметричности, которую решил её инстинкт. Люди часто воображают, будто действуют, руководствуясь рассудком, тогда как на самом деле резоны (reasons), на которые они ссылаются, суть не что иное, как оправдания, изобретаемые неосознанным инстинктом в ответ на ехидные «почему» нашего Я. [Выделено мною. Е.В.] Масштаб этого самообмана таков, что философский рационализм становится фарсом.
Итак, рассудок в конечном счете апеллирует к чувству. Чувство же, со своей стороны, ощущает себя человеком». [Выделено мною. Е.В.] (Пирс Ч. С. Рассуждение и логика вещей: Лекции для Кембриджских конференций 1898 года. — М.: РГГУ, 2005. — С. 132-134).
Сначала пирсовские рассуждения о рассудке:
«...в практических делах, в вопросах жизненной важности, очень легко преувеличить значение логического рассуждения (ratiocination). Человек полон тщеславия из-за своей способности рассуждать! Ему кажется невозможным смотреть на себя так, как он смотрел бы на себя, если бы мог раздвоиться и наблюдать себя критическим взглядом. Те, кого мы так любим называть «низшими животными», рассуждают очень мало. Но я прошу вас обратить внимание на то, что эти существа очень редко совершают ошибки, тогда как мы!.. Чтобы разрешить спор, мы выбираем двенадцать «добрых и верных людей», представляем им факты с величайшим тщанием, руководствуясь «совершенством человеческого рассудка», они их выслушивают, обсуждают, приходят к единодушному решению — и большинство людей согласится с тем, что спорящие стороны почти с тем же успехом могли бы решить дело, просто бросив монетку! Такова слава человека!
Душевные (mental) качества, которыми мы больше всего восхищаемся во всех людях — кроме нас самих, — это девичья нежность, материнская преданность, мужская смелость и другие дары, перешедшие к нам по наследству от двуногого, ещё не умевшего говорить, в то время как происхождение отличительных черт, наиболее заслуживающих презрения, коренится в нашем рассудке. Уже одного факта, что всякий человек так смехотворно переоценивает собственную способность к рассуждению, достаточно, чтобы показать, насколько поверхностна эта способность. Ведь нам не приходилось слышать, как храбрец превозносит собственную храбрость, скромная женщина хвалится своей скромностью или подлинно надежные люди гордятся собственной честностью. То, чем они гордятся, — это всегда какой-нибудь несущественный дар красоты или умения.
Именно инстинкты, чувства (sentiments) образуют субстанцию души. Познание есть лишь её поверхность, место её соприкосновения с внешним по отношению к ней {миром}. [...]
Есть три типа рассуждений. Первый — очень нужный, но он поставляет нам информацию только по поводу наших собственных гипотез и четко заявляет, что, если мы хотим узнать о чем-нибудь ещё, нам следует обратиться по другому адресу. Второй тип зависит от вероятностей. Он претендует на ценность только в тех случаях, когда мы имеем дело — как страховая компания — с бесконечным множеством незначительных рисков. Там, где речь идет о жизненном интересе, он ясно говорит: «Меня не спрашивайте». Третий тип рассуждений пробует испытать, что может дать il lume naturale, освещавший шаги Галилея* («Естественный светильник (рассудка)», здравый смысл (ит.)). На самом деле это обращение к инстинкту. Так рассудок при всех кружевах, в которые он себя обычно наряжает, в случае жизненного кризиса возвращается к мозгу своих костей, чтобы просить помощи у инстинкта.
Рассудок по самой своей сущности эгоцентричен. Во многих делах он ведет себя как муха на плуге. Пчела, несомненно, думает, что у нее есть хороший резон (a good reason) заделывать свои соты так, как она это делает. Но я был бы очень удивлён, узнав, что её рассудок решил проблему изопериметричности, которую решил её инстинкт. Люди часто воображают, будто действуют, руководствуясь рассудком, тогда как на самом деле резоны (reasons), на которые они ссылаются, суть не что иное, как оправдания, изобретаемые неосознанным инстинктом в ответ на ехидные «почему» нашего Я. [Выделено мною. Е.В.] Масштаб этого самообмана таков, что философский рационализм становится фарсом.
Итак, рассудок в конечном счете апеллирует к чувству. Чувство же, со своей стороны, ощущает себя человеком». [Выделено мною. Е.В.] (Пирс Ч. С. Рассуждение и логика вещей: Лекции для Кембриджских конференций 1898 года. — М.: РГГУ, 2005. — С. 132-134).
- Первый пост с цитатами Ч. Пирса.
- Второй пост с цитатами Ч. Пирса.
- Третий пост с цитатами Ч. Пирса.
