Восстание клерухов - Слова с Гасаном Гусейновым - RFI

Вежливая зелень, или Восстание клерухов - Слова с Гасаном Гусейновым - RFI

СЛОВА С ГАСАНОМ ГУСЕЙНОВЫМ -  Опубликовано : Четверг 06 Март 2014 - Последнее обновление : Четверг 06 Март 2014

Гасан Гусейнов

Фукидид сохранил для нас удивительный политический диалог, который состоялся почти две с половиной тысячи лет назад.

Вежливая зелень, или Восстание клерухов

Слушать (06:37)

06/03/2014 Автор: Гасан Гусейнов

В 416 году до нашей эры Афины – тогдашняя сверхдержава Восточного Средиземноморья – решили присоединить к своему морскому союзу остров Мелос, который в Пелопоннесской войне между афинянами и спартанцами сохранял нейтралитет. Осадив город, афиняне спросили мелосцев, готовы ли те провести с ними переговоры о сдаче острова. Мелосцы, по словам Фукидида, ответили так:

- Мы не против предложения обсудить дело. Но ваши военные приготовления, а не только намерения, явно противоречат вашим словам. Ведь вы явились как судьи с заготовленным приговором. И если это так, нас ждет война. Если же мы сразу сдадимся, рабство.

Афиняне: Ну что ж вы начинаете строить догадки, давайте лучше вместе обсудим, как спасти ваше государство!

Мелосцы: В нашем положении вполне разумно обмениваться разными мнениями, особенно если речь идет о нашем спасении. Что ж, давайте говорить на ваших условиях.

Афиняне: Отлично. Мы готовы не вспоминать обиды, которые вы нам наносили. Политика – искусство возможного и полезного. Право имеет смысл только тогда, когда равные по силе признают общую необходимость. А если один силен, а другой слаб, какое право? Сильный требует возможного, а слабый – подчиняется.

Мелосцы: О праве вы говорить не хотите. Но хотя бы идею общего блага и справедливости не отвергайте! Ведь может прийти конец и вашему владычеству, и тогда другие оправдают свое возмездие вашим же примером.

Афиняне: Нас не печалит, что может прийти конец и нашему владычеству. Страшнее всего, когда подданные восстают против своих повелителей и побеждают тех. Но мы-то хотим господствовать над вами не во вред вам, мы хотим вашего спасения к обоюдной выгоде.

Мелосцы: Неужели рабство может быть нам столь же полезно, сколь вам – владычество над нами?

Афиняне: Тут вот какое дело: вам выгоднее покориться нам, чем заставлять нас убивать вас.

Мелосцы: А может быть, вам все-таки оставить нас в покое при условии соблюдения нейтралитета и невступления во враждебные вам союзы?

Афиняне: Ваша вражда даже полезнее для нас, чем признание вашего нейтралитета. Сломив вас, мы докажем всем остальным свою мощь, оставив вас в друзьях, мы покажемся слабаками. Подчинив вас, мы не только расширим свое господство, но будем чуствовать себя в большей безопасности.

Мелосцы: Но зачем вам делать врагами все государства, которые до сих пор соблюдали нейтралитет? Ведь вашими недругами станут и те, кто никогда не помышлял об этом.

Афиняне: Большие державы слишком неповоротливы для принятия серьезного решения. Нам сейчас опаснее мелкие непокоренные государства: их безрассудная любовь к свободе может повредить и им, и нам.

Мелосцы: Если вы идете на такой риск, чтобы завоевать нас, то для нас, пока еще свободных, было бы великой низостью и трусостью не испробовать все средства спасения, лишь бы не стать рабами!

Афиняне: Но вы же не в силах противостоять нам!

Мелосцы: Военное счастье иногда бывает на стороне заведомо слабого. Ясно одно: если мы уступим вам без боя, то лишаемся всякой надежды, а если будем сопротивляться, то хоть какая-то надежда остается. Да и спартанцы нам, наверное, помогут.

Афиняне: Неужели вы не понимаете, что выгода зависит от безопасности, а справедливая и честная политика приносит одни неприятности? Да и маловероятно, чтобы при нашем господстве на море спартанцы решились защищать ваш остров.

Мелосцы: Если они не смогут помочь нам на море, они могут напасть на ваши земли или на земли ваших союзников на материке, и тогда вам придется воевать уже не за чужую страну, а за свой дом!

Афиняне: Не поддавайтесь тому ложному чувству чести, которое чаще всего толкает людей на гибель. Мы предлагаем вам на выбор войну или безопасность, не настаивайте на худшем. Рискнете всем – всё и потеряете!

Сопротивление мелосцев афинянам удалось сломить, только склонив к измене кого-то из островитян. Они захватили остров, убили всех взрослых мужчин, женщин и детей обратили в рабство, а на остров прислали 500 клерухов – афинских-колонистов, которые постепенно закрепляли за афинами права на новоприсоединенные территории и предотвращали поползновения местных жителей восстановить суверенитет.

В этой точке дело становится для нас актуальным. Основная часть нынешнего населения Крыма – это наследники и последователи советских клерухов – переселенцев из других регионов европейской России, которых разместили на полуострове после депортации оттуда крымских татар.

В отличие от стран Балтии, где советские клерухи и их наследники были ограничены в правах по языковому принципу, Украина подобной политики не проводила. Многоязычие Крыма если кого-то и раздражало, то все-таки не выливалось в заметные конфликты. Но Украине не помогло и это. Примордиальные колониальные инстинкты Кремля нашли бы другой удобный повод для захвата Крыма.

А вот мелосское торжество афинян продлилось недолго. Через несколько лет военная мощь афинян рухнет. От безопасности не останется и следа. Эллада будет захвачена македонцами, а потом две тысячи лет переходить из рук в руки – от империи к империи, ни одна из которых не доживет до наших дней. Чудесной маленькой страной в составе Европейского Союза Греция станет уже на нашей памяти.

Фукидид сохранил для нас этот диалог, дословно переданный здесь с минимальными сокращениями, чтобы было понятно, из каких яиц вылупились те безымянные и вежливые зеленые люди, которых выпустили на берег Северного Причерноморья. 

TAGS: ГРЕЦИЯ - ИСТОРИЯ - КРЫМ - РОССИЯ

Бесплодность российской педагогики и крах российского образования

Педагогика бессильна

Вести образования. № 6 (89) от 12 марта 2014 г.

Александр Адамский

[Выделено жирным шрифтом мною. — Е.В.]

Есть такое выражение: «Медицина бессильна».

Обычно его используют, когда никакие лекарства или процедуры уже не помогают, у человека закончились силы бороться с болезнью, жизнь уходит, больной угасает.

К несчастью, мне пришлось услышать эти страшные слова совсем недавно, и я знаю, что ощущение бессилия, безнадежности парализует тебя, делает твою жизнь пустой и бессмысленной — видишь, как близкий тебе человек уходит, и ничего не можешь сделать. И все вокруг готовы помочь, все понимают, как это тяжело, буквально все близкие и настоящие друзья пытаются взять на себя частицу твоей боли и страдания, но никто и ничто не может изменить главного — потеря неизбежна. 

Врачи, лекарства, технологии, оборудование, уход — делается все возможное, и ничего нельзя изменить. Медицина бессильна. 

Мой папа был фронтовиком, учителем, директором школы на Украине, и в конце жизни стал лидером ветеранов и инвалидов Второй мировой войны на юге Израиля. Его хоронили уже очень пожилые ветераны, участники войны, эти люди стали частью нашей семьи, а мы стали их родными и близкими. 

По безумному совпадению, все это происходило на фоне событий на Украине, в Крыму, когда по телевизору непрерывно шли кадры почти войны. 

И каково это было видеть тем, кто своей кровью поливал землю Украины? 

Страшная мысль сидела в моей голове все эти печальные дни: «Хорошо, что он этого не видит…». 

… 

Вот вам и цена образования: все действующие политики и почти все граждане назубок знают даты и факты военной истории, когда началась та или другая бойня, кто командовал каким соединением, сколько пушек и самолетов участвовало, сколько людей погибло. И массово поддерживают саму возможность начала новой войны.

Все, кто сегодня принимает решения в России, учились в школе и проходили историю, и слепо, и бездумно могут втянуть мир в новую войну.

Вот вам и цена образования. 

Ни следа рефлексии, анализа, обобщения, внутреннего плана действий, способности понимания ситуации, постановки задачи, поиска средств решения задачи, формирования системы оценки результата действия — вместо этого тупое втягивание двух народов в слепую вражду и кровопролитие. 

И с другой стороны — уровень образования нации: позволить себя оболванить, подчиниться истерии и слепо верить пропаганде. 

Это, помимо всего прочего, приговор системе образования: чему же люди учились и чему научились? 

Судьба сама дает знаки, подсказывает: в 1914-м все начиналось примерно так же — вступились за братьев-славян, в результате потеряли страну и миллионы людей. И в 39-м присоединили Западную Украину и Белоруссию. И в 56-м, и в 68-м «несли свободу братским народам». И в 79-м вошли в Афганистан, по официальной версии, «за несколько часов до того, как туда вошли войска НАТО». 

И в 90-х посылали солдат на смерть в Чечню, бездумно и жестоко. 

Война уже началась в наших головах и в наших душах. Мы уже не знаем, что отвечать нашим друзьям и братьям из Украины, для которых мы уже часть враждующей стороны. Мы все, а не только власть. И нам всем придется отвечать за безумие авантюристов, подталкивающих сегодня Россию к вооруженному конфликту. 

Я не думаю, что найдется хоть один учитель в здравом уме и трезвой памяти, который будет ратовать за войну. Это своего рода трагическая аттестация на профпригодность: стандарт учителя – противостоять насилию. 

Известно, что кроме жертв среди солдат и мирного населения, война формирует потерянное поколение. 

Поколение, прошедшее войну, становится настолько травмированным, что нормальные отношения между людьми долго-долго восстанавливаются после окончания бойни. 

А учитывая традиционное для российской армии пренебрежение отдельно взятой солдатской жизнью, когда ради победы над противником не щадят живой силы, поколение участников возможной войны будет психологически покалечено сильнее, чем «афганцы» и участники войн 90-х годов. Потому что убивать придется родственников. 

…Я не люблю революции и много раз писал о том, что революционеры больше не нужны. Революции пожирают детей, и мне очень жаль, что в Украине дошло дело до революции. 

Мне противны радикал-националисты любой масти. Ненавижу, когда начинают высчитывать, «сколько в нашем оркестре русских, сколько украинцев, сколько евреев»… 

Для меня институциональный порядок, когда работают нормы и правила, а не воля и политическая целесообразность, — такая же ценность, как свобода и права человека.

Но видим ли мы сегодня в Украине политический террор со стороны действующего правительства, реальную угрозу национальным меньшинствам? Геноцид, погромы, этнические чистки?

Но все это может произойти, если начнется стрельба и начнут гибнуть люди. 

Кому пришла в голову безумная идея демонстрировать саму готовность применения силы и оружия в суверенном государстве? 

Здесь даже коррекционная педагогика бессильна. 

И если в стране будет нагнетаться истерия военного вмешательства, игра мускулами, оправдание войны — школы можно закрывать. Педагогика бессильна против запаха крови и героики убийства. 

…Мой отец был солдатом и учителем. 

Он родился в 1922 году, из его сверстников только трое из сотни вернулись с войны. 

Из этих троих уже почти никого не осталось. 

Дайте им дожить в мире.

12 марта 2014 г.