О верованиях, науке и кризисе у Ч. Пирса следующие рассуждения:
«Я не признаю за чувством или инстинктом никакого, даже минимального, веса в вопросах теории. Здравое (right) чувство и не претендует на такой вес, а здравый (right) рассудок самым решительным образом отверг бы подобную претензию, будь она высказана. Верно, что иногда в науке мы приходим к тому, чтобы испытать предположения, на которые нас наводит инстинкт; но мы только испытываем их, мы сравниваем их с данными опыта и готовы в любой момент отбросить их под воздействием опыта. Если в человеческих делах я признаю верховенство чувства, я делаю это по велению самого рассудка, и точно так же по велению чувства я отказываюсь признавать за ним какой-либо вес в вопросах теории. И, я полагаю, тому, что обычно — и уместно — называют верованием (belief), т.е. принятию некоторого высказывания (proposition) как κτημα έσ άεί {приобретение на все времена — греч.}, по энергичному выражению д-ра Каруса, вообще нет места в науке. Мы верим в высказывание, если мы готовы действовать на его основании. Полная вера есть готовность действовать на основании данного высказывания в случае серьезного жизненного кризиса, мнение (opinion) есть готовность действовать на его основании в делах относительно несущественных. Но чистая наука не имеет никакого отношения к {практическому} действию. Принимаемые ею высказывания она просто заносит в список посылок, которыми намерена пользоваться. Ничто не является — и не может быть — жизненно важным для науки. Следовательно, принятые ею высказывания представляют собой не более чем мнения, и весь их список — временный. Человек науки ни в какой мере не связан своими заключениями. Он ничем не рискует на их основании. Он всегда готов отказаться от одного из них или от всех них вместе, если опыт будет им противоречить. Я признаю, что у него есть привычка называть некоторые из них установленными истинами, но это означает всего лишь высказывания, против которых на сегодняшний день не возражает ни один компетентный человек. Кажется вероятным, что любое высказывание такого рода еще долго будет оставаться в списке принятых высказываний. И всё же завтра оно может быть опровергнуто, и тогда любой человек науки будет рад избавиться от ошибки. Таким образом, во всей науке нет ни одного высказывания, которое соответствовало бы понятию верования.
Но в жизненно важных вопросах всё наоборот. В таких вопросах мы должны действовать, и принципом, на основе которого мы готовы действовать, является верование.
Таким образом, теоретическому знанию, или науке, нечего сказать непосредственно по практическим вопросам; они вообще неприменимы к серьезным жизненным кризисам. Теория применима к мелким практическим делам, но решение вопросов жизненной важности следует предоставлять чувству, т. е. инстинкту.
Далее, существуют два мыслимых подхода к тому, как здравое чувство может трактовать подобные грозные кризисы. С одной стороны, возможно, что человеческие инстинкты, хоть и не столь детальны и наглядны, как инстинкты бессловесных животных, всё же способны руководить нами в величайших наших заботах без всякой помощи рассудка, тогда как, с другой стороны, чувство может приводить жизненные кризисы под власть рассудка, поднимаясь в подобных обстоятельствах до такой высоты самоотречения, что вся ситуация становится незначительной. Фактически мы можем видеть, что здоровая человеческая натура действует обоими этими способами». (Пирс Ч. С. Рассуждение и логика вещей: Лекции для Кембриджских конференций 1898 года. — М.: РГГУ, 2005. — С. 135-136)
«Я не признаю за чувством или инстинктом никакого, даже минимального, веса в вопросах теории. Здравое (right) чувство и не претендует на такой вес, а здравый (right) рассудок самым решительным образом отверг бы подобную претензию, будь она высказана. Верно, что иногда в науке мы приходим к тому, чтобы испытать предположения, на которые нас наводит инстинкт; но мы только испытываем их, мы сравниваем их с данными опыта и готовы в любой момент отбросить их под воздействием опыта. Если в человеческих делах я признаю верховенство чувства, я делаю это по велению самого рассудка, и точно так же по велению чувства я отказываюсь признавать за ним какой-либо вес в вопросах теории. И, я полагаю, тому, что обычно — и уместно — называют верованием (belief), т.е. принятию некоторого высказывания (proposition) как κτημα έσ άεί {приобретение на все времена — греч.}, по энергичному выражению д-ра Каруса, вообще нет места в науке. Мы верим в высказывание, если мы готовы действовать на его основании. Полная вера есть готовность действовать на основании данного высказывания в случае серьезного жизненного кризиса, мнение (opinion) есть готовность действовать на его основании в делах относительно несущественных. Но чистая наука не имеет никакого отношения к {практическому} действию. Принимаемые ею высказывания она просто заносит в список посылок, которыми намерена пользоваться. Ничто не является — и не может быть — жизненно важным для науки. Следовательно, принятые ею высказывания представляют собой не более чем мнения, и весь их список — временный. Человек науки ни в какой мере не связан своими заключениями. Он ничем не рискует на их основании. Он всегда готов отказаться от одного из них или от всех них вместе, если опыт будет им противоречить. Я признаю, что у него есть привычка называть некоторые из них установленными истинами, но это означает всего лишь высказывания, против которых на сегодняшний день не возражает ни один компетентный человек. Кажется вероятным, что любое высказывание такого рода еще долго будет оставаться в списке принятых высказываний. И всё же завтра оно может быть опровергнуто, и тогда любой человек науки будет рад избавиться от ошибки. Таким образом, во всей науке нет ни одного высказывания, которое соответствовало бы понятию верования.
Но в жизненно важных вопросах всё наоборот. В таких вопросах мы должны действовать, и принципом, на основе которого мы готовы действовать, является верование.
Таким образом, теоретическому знанию, или науке, нечего сказать непосредственно по практическим вопросам; они вообще неприменимы к серьезным жизненным кризисам. Теория применима к мелким практическим делам, но решение вопросов жизненной важности следует предоставлять чувству, т. е. инстинкту.
Далее, существуют два мыслимых подхода к тому, как здравое чувство может трактовать подобные грозные кризисы. С одной стороны, возможно, что человеческие инстинкты, хоть и не столь детальны и наглядны, как инстинкты бессловесных животных, всё же способны руководить нами в величайших наших заботах без всякой помощи рассудка, тогда как, с другой стороны, чувство может приводить жизненные кризисы под власть рассудка, поднимаясь в подобных обстоятельствах до такой высоты самоотречения, что вся ситуация становится незначительной. Фактически мы можем видеть, что здоровая человеческая натура действует обоими этими способами». (Пирс Ч. С. Рассуждение и логика вещей: Лекции для Кембриджских конференций 1898 года. — М.: РГГУ, 2005. — С. 135-136)
- Первый пост с цитатами Ч. Пирса.
- Второй пост с цитатами Ч. Пирса.
- Третий пост с цитатами Ч. Пирса.
Комментариев нет:
Отправить комментарий