Ещё одна секта: Школа Мастеров Кауфмана

https://www.sektam.net/topic/4275-кауфман-школа-мастеров/

https://vk.com/wall-41491337_199970

(первоначально текст был опубликован на https://www.the-village.ru/people/opyt/sekta)

Мы все должны перезастегнуться

Мы все должны перезастегнуться

Валентин Ткач

18 октября 2013, 18:20

«Зеркало недели. Украина» №38, 18 октября 2013

Без родства все ничто… 

Григорий Сковорода

Наше время — это время парадигмального сдвига. Цивилизация целесообразности исчерпала себя. Апофеозом целесообразности, ее всеобъемлющим инструментом стала манипуляция, сформировавшая такой же сманипулированный опыт. Опыт по своей фундаментальной сути является переосмысленным прошлым. Здесь и произошел цивилизационный провал, фиаско. Выдуманный опыт путем тех самых манипуляций создал уродство — выдуманную историю. Это явило распад времен. И именно это стало "концом истории", а не то, на что указал Фрэнсис Фукуяма. Так что семантически он был прав, но когнитивно — ошибался. История не закончилась, она потеряла свое продолжение. И это продолжение нужно отыскать, что и является смыслом парадигмального сдвига. Чтобы преодолеть сформированный неудержимой целесообразностью и манипуляциями цивилизационный кризис, надо переосмыслить смысл успеха человека. Только доброе дело и доброе слово, которые станут смыслом успеха, смогут вернуть в общественное пространство цивилизации доверие и таким образом связать распад времен. Только доброе слово и доброе дело являются тем правдивым опытом, удерживающим вместе прошлое и будущее и наполняющим смыслом наше настоящее. Успех, сформулированный в дискурсах целесообразности, — это всегда категория нашего сознания. Когда успехом станут доброе слово и доброе дело, то в наше бытие, где ранее была часть нашего сознания, внедрится частица мира — пространство благодати. Тогда короткий миг наполнит всю жизнь человека новым смыслом — заботой!  Но самое главное заключается в том, что особенно ничего не надо менять. Людям достаточно согласиться с тем, что смысл их жизни другой. Все, что они будут делать, должно получить новый вектор. Это не означает, что надо что-то придумывать или специально искать. Достаточно жить так, чтобы после тебя не приходилось никому убирать; общаться с людьми так, чтобы они получали от этого радость; строить планы так, чтобы для окружения их реализация была ожидаемой и желаемой. Тогда права и свободы человека получат четкий суверенитет: их реализация не должна разрушать доверие между людьми, если такой человек намерен жить в обществе. Жизнь не должна быть пустой, а наполняют ее содержанием доброе слово и доброе дело. Тогда все, что делает человек, всегда найдет того, кому это нужно. И жизнь приобретет смысл, а главное — получит развитие, потерянное из-за распада времен и ничтожного опыта целесообразности. Существует восточная притча о том, как тело купца попало в сети к рыбаку. Он пошел к мудрецу спросить совета, а тот ответил ему, что когда придут родственники купца, он должен продать им тело за самую высокую цену, потому что те ни у кого не смогут выкупить тело родственника. Рыбак пошел домой, а к мудрецу пришли родственники купца — тоже спросить совета. Он им сказал пойти к рыбаку, забрать тело родственника, но дать ему какую-то символическую сумму, потому что никому, кроме них, рыбак тела не продаст. Так в очевидной, с точки зрения взаимопомощи, ситуации целесообразность сформировала конфликт. Чтобы его разрешить, условно "рыбак" и "родственники купца" вынуждены основать и содержать (!) институты оценщиков, судей, исполнителей судебных решений, поручителей, свидетелей и т.п. Потом "рыбаку" и "родственникам купца" придется создать наблюдательные органы над созданными институтами. С точки зрения логики целесообразности, все будет безупречно обоснованно. Но древние мудрецы давно предостерегали: "Конец мира наступит тогда, когда сторожу понадобится сторож". Все это составит так называемые трансакционные затраты: расходы на то, чтобы обмен состоялся. Они являются паразитарными и, согласно Рональду Коузу, ведут к остановке экономической жизни. Современный экономический кризис — это кризис чрезмерных трансакционных затрат. А они такие потому, что никто никому не доверяет. В свою очередь доверия нет, потому что его разрушают манипуляции со спросом (в широчайшем значении). А манипуляции являются следствием неудержимого внедрения материальной целесообразности как доминирующего фактора во все сферы жизни человека. Это и есть то пространство, где должны внедряться новые парадигмы.  Рост трансакционных затрат, вызвавших кризис, — это своеобразный экономический компенсаторный механизм потери доверия. Поэтому выход из кризиса нужно искать не в регулировании бюджетных дефицитов или создании новых компенсаторных инструментов и институтов, а в факторах, способствующих укреплению доверия. У цивилизации, построенной на выгоде и целесообразности, всегда есть тупики. В таком глобальном тупике мы и оказались. Манипуляциями сформировали фиктивный спрос (экономический, политический, общественный, бытовой) и манипуляциями же создали иллюзию, будто удовлетворяем его. Но при этом мы разрушили фундаментальные смыслы понятий, потому что они — сманипулированы. Как следствие — мы потеряли доверие, да и просто уже не понимаем, о чем должны договариваться, потому что при отсутствии смыслов понятий каждый понимает свой успех по-своему. Жизнь становится пустой, потому что не имеет солидарной составляющей. Для человека как социального существа это означает, что он находится не в дружеском сообществе, а среди неизвестных предметов, обстоятельств и существ, которые думают "не так, как я" и "неизвестно о чем" (потому что смыслы понятий разрушены).

Это чрезвычайно опасная ситуация. Ее легко проиллюстрировать. Представьте себе, что вы каждый день садитесь в автобус, чтобы ехать на работу. Это для вас обычное дело. А обычное оно потому, что все люди в транспорте ведут себя прогнозируемо — как пассажиры. Вам это известно, поэтому вы этой ситуации доверяете. А теперь представьте, что вы зашли в автобус, а вас там облили краской. Кто-то жарит картошку, кто-то спит, кто-то поет и т.п. Фактически вы получите ситуацию, где смысл понятия "пассажир" исчез. Чтобы компенсировать это обстоятельство, вам придется внедрить в автобус "надзирателя" за пассажирами, то есть осуществить дополнительные трансакционные затраты, повышающие стоимость проезда. Если смыслы понятий из-за манипуляций будут разрушаться и в дальнейшем, то со временем вам придется приставить "надзирателя" и к водителю и т.д. В конечном итоге ваша поездка станет экономически неоправданной (нецелесообразной), что проявится в кризисе. Так обнаружим, что манипуляция как инструмент целесообразности приводит к упадку саму цивилизацию целесообразности. С нашей цивилизацией происходит то же самое, но кризис в ней всеобъемлющий. Исчезают смыслы понятий: политиком становится авантюрист, капиталистом — спекулянт, врачом — продавец лекарств, а учителем — разговорчивый невежда. А в завершение купленный вами помидор никакого отношения к пасленовым уже не имеет, потому что на самом деле это плод генной инженерии, хотя и называется помидором. Целесообразность в информационном мире раскручивает темп жизни до невероятных скоростей: человек узнает о том, что происходит, уже из анонсов и названий событий. А в СМИ название материала перестает отвечать его содержанию, и содержание не отражает факта. "А была ли война в Ираке?", — метафорически спрашивает Бодрияр. Вы теряете доверие к чему-либо. А причина всего — доминирующая во всех сферах жизни общества целесообразность, разрушившая путем манипуляции меру бытия человека. Такой человек превращается в "квазичеловека", потому что ему навязаны ответы на принципиальные вопросы его бытия: "чего хочу?" (желание), "что могу?" (права), "что имею?" (быт), "откуда?" (история), "куда?" (идеология), "что такое мир?" (мировоззрение) и "что есть я?" (моральный закон). Обычно ответы на эти вопросы формируют общественные и родовые стереотипы и их интерпретация самим человеком. Когда разрушаются смыслы понятий, то общественные стереотипы бездействуют. Они неустойчивы во времени и, даже если возникают, являются локальными и временными. А это уже не стереотипы. Создается ситуация, когда ответы на указанные вопросы человеку можно навязать. Поэтому сегодня так распространены различные "креативные перформансы". Они, разрушая смыслы понятий, создают корпорациям предпосылки для формирования "квазичеловека". Потому желания человека сманипулированы, права — навязаны, быт — сымитирован, история — переписана, идеология заменена ситуативной целесообразностью, мировоззрение — рассеянное, а моральный закон — унижен бюрократической процедурой. И сделано это так, чтобы каждый шаг (трансакция с миром) "квазичеловека" можно было легко администрировать. Понятие "личное пространство" утрачивает смысл, а человек становится оторванным от мира, теряет родство с ним. И когда футурологи восторженно рассказывают, что в новом информационном будущем "опции приватности" можно будет покупать, меня охватывает ужас. Угасание пространства доверия мы пытаемся компенсировать все более глубоким администрированием ("сторож сторожа"). Любовь превращается в контракт — апофеоз потери смыслов понятий! Теперь, даже если вы доверяете своей судьбе, обстоятельства заставят вас "перейти на контракт", потому что иначе вас не смогут администрировать. И вы станете либо диссидентом в пространстве целесообразности, либо "квазичеловеком", даже находясь на вершине иерархии целесообразности. Когда формирование "квазичеловека" станет полным, то главной валютой информационного мира станет время человека. Вокруг него и начнется конкурентная борьба. В пространстве корпораций, где будет находиться дольше всего, он и оставит больше всего денег. Все коммуникаторы (мобильные устройства, терминалы, компьютеры и т.п.), используемые человеком, — это суть администраторы его местонахождения, времени и действия. Понятие "личное время" человека и его "личное пространство" исчезает, и он теряет суверенитет над собственной судьбой. Когда мы изучаем разные инструкции, настраиваем пульты, ищем новые опции, мы не разговариваем с родными, не кормим кота, не смотрим на небо и не любуемся тучами. Свое драгоценное время мы отдаем неизвестно кому — выдуманному успеху, который даже не можем сформулировать. Потеря цивилизацией смыслов понятий хорошо известна из истории. Метафорически она описана в библейской легенде о Вавилонской башне. "Получение людьми разных языков" — это и есть потеря смыслов понятий. Стереотип — это не "отстой", как нам пытаются объяснить. Это — родство времен. И тот, кто разрушает стереотипы, провоцирует распад времен. Такое положение вещей необходимо коренным образом изменить. Это и будет сдвигом парадигм, когда доброе слово и доброе дело станут важнее целесообразности экономической формулы. "Я делаю полезное для людей дело" — эта мысль не должна оставлять нас, она должна стать побудительным мотивом при выборе версий поведения и действий, потому что это наше реальное суверенное пространство, которое никем не администрируется. Это — исключительно наше время, которое мы дарим по своему усмотрению! В этот момент мы выходим из оболочки "квазичеловека". Тогда цивилизация целесообразности уступит место цивилизации заботы и доверия. Это чрезвычайно просто, потому что "улыбаться и смотреть на небо" — тоже доброе дело. И начинать можно с него и уже сейчас. Только доброе дело берет из прошлого самое лучшее и делает это лучше всего; только у доброго дела есть перспектива в будущем, и оно не распадется, а приумножится в нем; только доброе дело, забота и любовь наполняют истинным содержанием нашу действительность, потому что волшебным образом объединяют то, что было, и то, что будет, в то, что есть. В такой момент исчезает распад времен. Когда мы начнем делать добрые дела и проговаривать добрые слова, то поймем, что же именно нам нужно. И тогда пространство супероснов "хочу"—"могу"—"имею", где коренится наше представление об успехе, получит самое величественное содержание — заботу: о семье, о близких, о сказке, о песне, о реке, о птичке, о дереве… Забота — это фундаментальный код человека, приглушенный стереотипами парадигм целесообразности. Именно поэтому представителей разных народов, рас и континентов одинаково трогает картина того, как лев "заботится" о котенке, собака — о ребенке-дауне, бегемот — об олененке. Но стереотипы мы должны не модифицировать ситуативной целесообразностью, а дополнять утраченным и новым вечным родством с миром. Это и является креативом. Иногда случается, что, застегивая рубашку, начинаешь не с той пуговицы. Дальше все идет прекрасно. Но когда доходишь до воротничка — не сходится. Наш кризис — это иллюстрация того, что мы начали "не с той пуговицы". И уже давно. Поэтому не надо выискивать "креативные галстуки", чтобы скрыть обнаруженный недостаток. Это только новые трансакционные затраты вместо утраченного доверия. Мы все должны просто перезастегнуться!  Тогда наше "хочу" перестанет быть манипулированным, "могу" — навязанным, а "имею" — имитацией жизни.

Больше читайте здесь:

http://gazeta.zn.ua/socium/my-vse-dolzhny-perezastegnutsya-_.html

«При всех недостатках»: кейс языковой манипуляции

Евгений Левкович

https://m.facebook.com/story.php?story_fbid=10205130980473586&id=1816653547&refid=7&_ft_=qid.6321021461126586130%3Amf_story_key.1242711251858838904

В оценках деятельности Иосифа Сталина видными государственными деятелями РФ (касается не только нового министра образования товарища Васильевой) обращает на себя внимание постоянно используемый ими речевой оборот «при всех недостатках...». Чуть реже употребляется «было много плохого, но...».

«При всех недостатках» — это, надо понимать, больше миллиона расстрелянных по политическим статьям, почти четыре миллиона, отправленных в ГУЛАГ, около шести миллионов депортированных, столько же умерших от голода, неподдающееся подсчёту количество угробленных во время войны во всевозможных котлах, ну и так ещё, по мелочи. «Было много плохого» — тоже, наверняка, об этом. Трудно представить, что какие-то иные «недостатки» требуют такого специального и постоянного упоминания. Дома-то строили действительно неплохо.

В общем, товарищ Васильева, не будьте ханжой, здесь уже все свои. Вы на своих лекциях говорите прямо: «Несмотря на несколько десятков миллионов расстрелянных, безвинно посаженных, высланных, умерших от голода и раскулаченных русских (в том числе) людей, Сталин...». А дальше уже по тексту, как вы любите, про единство нации, победу, государственное благо и экономику. Поверьте, слово «патриотизм», написанное за вашей спиной, заиграет совершенно новыми красками.

11 ч · Доступно всем

20 отвлекающих маневров, с помощью которых нарциссы, социопаты и психопаты манипулируют вами и затыкают вам рот

http://m.lifter.com.ua/Vot-20-tryukov-kotorie-obogayut-lgetsi-manipulyatori-i-kuklovodi

Война с наркотиками как политтехнология, выгодная политикам и мафии

Война с наркотиками как политтехнология, выгодная политикам и мафии

http://www.inliberty.ru/blog/2289-Istoriya-odnoy-voyny

07.04.2016

Алексей Цветков

ИСТОРИЯ ОДНОЙ ВОЙНЫ

Как известно, знаменитый сыщик Шерлок Холмс любил побаловаться кокаином. А задавался ли кто из нас вопросом, где он его доставал?

Или нет, все-таки Холмс был вымышленным персонажем, лучше вот так. Изобретатель психоанализа Зигмунд Фрейд, лицо совершенно реальное, имел ту же слабость. И вопрос возникает тот же.

Ответ на него крайне прост: Фрейд покупал кокаин в аптеке, где он в те времена свободно продавался. Известно, что у Фрейда были с кокаином проблемы, но в конечном счете он с ними справился, а умер в весьма преклонном возрасте от рака челюсти, вызванного курением сигар, то есть вполне легальным наркотиком, много лет спустя после того, как кокаин был изъят из свободной продажи и запрещен.

Впрочем, кокаин вошел в моду сравнительно поздно, а до этого наиболее популярным средством химического развлечения был лауданум — раствор опиума, придуманный еще Парацельсом. В XIX веке он имел репутацию универсального лекарства и прописывался при малейшем недуге, но, кроме того, был самым распространенным способом приема наркотика именно ради достижения желаемого эффекта. Продавался тоже в аптеках вполне свободно. Судя по всему, его до сих пор можно купить в США по соответствующему рецепту, только теперь это раствор морфина.

В начале XX века, когда действие наркотических (в широком смысле, включая кокаин и марихуану) веществ было лучше изучено, на них стали налагать ограничения и в конечном счете повсеместно запретили — кроме некоторых, и их распространение строго контролируется. Но мало кто знает, что такие запреты очень часто были направлены против конкретных слоев населения. Так, мишенью запрета на курение опиума, введенного в США еще в 1875 году, было китайское население Сан-Франциско. Широкая кампания против марихуаны, развернутая в стране в предвоенные годы, — утверждалось, что ее курение вызывает безумие, — была явно направлена против афроамериканцев.

Но самым ярким примером использования антинаркотической кампании в политических целях стала так называемая война с наркотиками, объявленная президентом Ричардом Никсоном в начале 70-х годов и идущая без малейшего намека на победу уже 40 с лишним лет. Мы располагаем свидетельством об этом из самого что ни на есть первоисточника, и его приводит Дэн Баум в статье, опубликованной в журнале Harper’s и посвященной проблеме легализации. В 1994 году он встретился в Атланте с Джоном Эрлихманом, бывшим советником Никсона и одним из главных обвиняемых по делу Уотергейта. К тому времени он уже отсидел полтора года в тюрьме, перепробовал много других профессий и полностью разочаровался в своем бывшем шефе. Вот что сообщил Эрлихман своему ошеломленному собеседнику в ответ на вопрос, почему была объявлена пресловутая «война»:

«У кампании Никсона в 1968 году, а затем и у Белого дома Никсона было два врага: выступающие против войны левые и чернокожие... Мы знали, что не можем запретить людям быть против войны или быть чернокожими, но мы могли деморализовать обе эти группы, поселив в публике ассоциацию хиппи с марихуаной, а чернокожих — с героином, и затем жестко криминализовать и то и другое. Мы могли арестовывать их лидеров, разгонять их митинги и поносить их день за днем в вечерних новостях. Знали ли мы, что лжем о наркотиках? Конечно знали».

Ложь, которую откровенно признал Эрлихман, заключалась не в том, что никто в обозначенных группах наркотиков не употреблял или что их употребление безвредно. Она заключалась в том, что объявленные цели «войны» не имели ничего общего с реальными и что эта кампания, начатая в безоговорочно гнусных целях, ведется до сих пор, как если бы она преследовала социальное благо. В чем заключается это благо, нетрудно перечислить: десятки миллиардов выброшенных на ветер долларов, десятки тысяч загубленных жизней, обостренная криминальная обстановка в ряде латиноамериканских стран и битком набитые американские тюрьмы. Тем временем потребление героина в США в последние годы заметно возрастает, и эта проблема все чаще всплывает в ходе нынешней президентской кампании. По словам президента Колумбии Хуана Мануэля Сантоса, «если вы ведете войну 40 лет и не одерживаете победы, вам следует сесть и подумать о других мерах, которые могут быть более эффективными». Такой мерой все больше политических деятелей и социальных активистов считают легализацию наркотиков — как их употребления, так и продажи. Дэн Баум в упомянутой статье, подробно изучив опыт такой легализации в США и других странах, считает, что она должна быть полной.

У наркотиков, бесспорно, дурная слава — в значительной степени заслуженная, но отчасти дутая именно из-за войны с ними, в результате которой люди, их употребляющие, загнаны в подполье. Реальное сравнение, к примеру, героина с алкоголем затруднено именно нелегальным статусом первого, но кое-какая статистика есть. Из тех, кто хоть раз попробовал наиболее сильные наркотики (исключая марихуану), лишь небольшой процент употреблял их в течение последнего месяца — для героина это 8%, для кокаина — 4%. Человека, употребляющего алкоголь раз в месяц, никто из нас алкоголиком не назовет. Алкоголиками, согласно статистике, становятся как раз примерно 8% потребителей, и нет никаких оснований полагать, что больший процент пристрастится к героину в случае его легализации.

Сегодня у нас уже есть опыт по крайней мере частичной легализации, и, хотя его результаты однозначными назвать трудно, они скорее положительные, чем наоборот. Особенно подробно Баум останавливается на Португалии, где с 2001 года наркотики декриминализованы — то есть людей не арестовывают за употребление и наличие при себе разумных доз, в худшем случае им грозят сравнительно мягкие административные меры. Хотя в целом потребление наркотиков несколько выросло, число проблемных случаев уменьшилось с 7,6 до 6,8 на тысячу, в то время как в Италии, где криминализация остается в силе, эти показатели за тот же срок возросли с 6 до 8,6. Параллельно этому сократилось число ВИЧ-инфицированных. При этом надо принять во внимание, что декриминализация — не легализация, и распространение наркотиков, как и везде, по-прежнему остается здесь монополией организованной преступности.

Другим примером частичного эффекта для Баума служат американские штаты, полностью легализовавшие марихуану, — в первую очередь Колорадо, где этот процесс зашел дальше всего. Хотя первоначальные итоги пока трудно анализировать, преступность в штате в первый же год после легализации упала на 2%. И уже совершенно неожиданный факт: вопреки прогнозам ветеранов войны с наркотиками употребление марихуаны среди подростков снизилось. Подросткам ее, как и алкоголь, продавать запрещено, но на самом деле тут, видимо, сказался тот фактор, что репутация запретного плода развеялась.

Судя по всему, стратегия пресловутой войны начинает подвергаться коренному пересмотру, и ветеранам рано или поздно придется отводить войска. Это обусловлено еще тем, что марихуана, наиболее распространенная и безвредная из запрещенных субстанций, была главным фронтом этой войны, именно здесь были задействованы основные силы мобилизованного Никсоном войска, и держать такие гарнизоны под ружьем уже не имеет смысла.

Дэн Баум вовсе не склонен преуменьшать вред сильных наркотиков, но опыт последних лет все отчетливее демонстрирует, что последствия полной легализации, скорее всего, будут куда менее опасными, чем утверждают ее наиболее убежденные противники. Как и в случае алкоголизма, выделится сегмент населения с сильной наркотической зависимостью, на борьбу с которой придется ассигновать немалые средства, но они, вероятнее всего, будут намного меньше тех, которые сегодня тратятся на борьбу с организованной преступностью и содержание сотен тысяч заключенных в тюрьмах. Не говоря уже о том, что значительную часть этих средств компенсируют налоги, которыми будет обложена легальная торговля наркотиками.

Как будет выглядеть эта торговля в случае полной легализации? С одной стороны, ее можно полностью отдать в частные руки, как это было сделано в большинстве штатов после отмены сухого закона. С другой стороны, там, где торговля алкоголем осталась монополией штата (к настоящему времени, впрочем, сильно размытой), алкоголиков заметно меньше, а статистика ДТП, как правило, ниже. На этом основании Баум считает, что торговлю наркотиками должно полностью монополизировать государство: это даст ему возможность регулировать спрос с помощью налоговой политики, а также избежать проблем с рекламой, дозировкой и колебаниями цен, возможных в случае господства частной инициативы.

Но это, конечно, пока что писано вилами на воде. Даже частичная или полная легализация одной только марихуаны в некоторых штатах (а дальше дело пока не пошло) не отменяет того факта, что она до сих пор запрещена на федеральном уровне, и, хотя администрация Барака Обамы решила пока не вмешиваться, нет никакой гарантии, что следующая не проявит решительности и не примется снова искоренять принципиально неискоренимые пороки. Постоянная борьба создает иллюзию возможности победы, и полностью от нее свободны только жертвы.

Ум его забрёл в лабиринты двоемыслия

Партия говорит, что Океания никогда не заключала союза с Евразией. Он, Уинстон  Смит, знает, что Океания была в союзе с Евразией всего четыре года назад. Но где хранится это знание? Только  в  его уме, а он, так или иначе, скоро будет уничтожен. И если все принимают ложь, навязанную партией,  если во  всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой. «Кто  управляет  прошлым, — гласит партийный лозунг, — тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет  прошлым». И,  однако,  прошлое,  по  природе  своей  изменяемое, изменению никогда не подвергалось. То, что истинно сейчас, истинно от века и на веки вечные. Всё очень просто. Нужна  всего-навсего  непрерывная  цепь побед над собственной памятью.  Это называется  «покорение  действительности»;  на  новоязе  — «двоемыслие.

— Вольно! — рявкнула преподавательница чуть добродушнее.

Уинстон  опустил руки и сделал медленный, глубокий вдох. Ум его забрёл в лабиринты двоемыслия. Зная, не  знать; верить в свою правдивость, излагая обдуманную ложь; придерживаться  одновременно  двух противоположных  мнений, понимая,  что  одно  исключает  другое,  и быть убеждённым в обоих; логикой убивать логику; отвергать мораль, провозглашая её; полагать, что демократия невозможна и что партия —  блюститель демократии; забыть то, что требуется забыть, и снова вызвать в памяти, когда это понадобится, и снова немедленно забыть, и, главное, применять этот процесс к самому процессу — вот  в  чём самая  тонкость: сознательно преодолевать сознание и при этом не сознавать, что занимаешься самогипнозом.  И  даже  слова  «двоемыслие»  не поймёшь, не прибегнув к двоемыслию.

Дж. Оруэлл. 1984

Пять отличных мыслей для промывания мозга независимо от того, насколько вы умны

 http://cameralabs.org/8895-pyat-otlichnykh-myslej-dlya-promyvaniya-mozga-nezavisimo-ot-togo-naskolko-vy-umny

5 августа, 2015

Зомбировать можно каждого. И снова все заговорили о сайентологии. А почему бы и нет? Это культ, в котором крутятся миллиарды долларов. И, по-видимому, главная его задача — убеждать актёров в том, что у них есть сверхспособности. Однако выделять именно актёров нет никаких причин. Просто оглянитесь вокруг, и вы увидите, что в мире полно людей с промытыми мозгами, которые делают либо нечто странное (к примеру, слишком сильно увлекаются йогой), либо нечто убийственное (к примеру, присоединяются к ИГИЛ).

Но уж вы-то, конечно, никогда не станете делать ничего подобного, правда? Так чем же отличаются от вас все эти люди? Почему всякие глупые (или ужасные) движения так легко набирают последователей, в том числе из среды интеллигентных и образованных людей? Вот что получилось при попытке в этом разобраться.

1. Идеи не имеют значения — людей волнует лишь то, что «работает»

Наверное, большинство читающих это думают, что сайентология — это довольно смешная фигня, так что давайте используем её в качестве примера.
Вы, вероятно, слышали все эти сумасшедшие мифы о том, что 75 миллионов лет назад злой правитель Ксену заморозил миллиарды себе подобных и похоронил их в земных вулканах.

Если присоединиться к сайентологам означает поверить в такую чушь, то почему среди сайентологов наряду с десятками тысяч обычных людей встречаются люди успешные, богатые и ранее не страдавшие психическими заболеваниями?

Каждый культ, политическая партия, группа людей, объединённых ненавистью к чему-либо, давно поняли, что людей можно легко заманивать в ловушку, если брать странные вещи и связывать их нитями здравого смысла так, что в итоге с ними согласятся все

Позвольте показать, как сайентология творит свои чудеса.

Вот, например, что советуют делать сайентологи, когда работа или жизнь становится невыносимой. И советы эти не сводятся к «проведите ритуал вызова тэтана» или к чему-то подобному.

Вместо этого вам предложат сконцентрироваться на одной-единственной задаче и постараться выполнить эту задачу правильно и быстро. Так что вы будете думать не о ненавистной работе, а о задаче, которую нужно решить прямо сейчас. А после решения этой задачи у вас появится уверенность, позволяющая перейти к следующей задаче.

И это великолепный совет: каждый успешный человек поступает именно так. «Но погодите-ка, — скажете вы, — сайентология ведь ничего не изобрела, она просто позаимствовала всё это из рассылки „10 советов, позволяющих работать лучше“. Это просто здравый смысл, и ничего более».

Верно. Мифология совершенно не важна, если все эти ритуалы облегчают нашу жизнь.

Каждый культ, политическая партия, группа людей, объединённых ненавистью к чему-либо, давно поняли, что людей можно легко заманивать в ловушку, если брать странные вещи и связывать их нитями здравого смысла так, что в итоге с ними согласятся все.

Но почему же попавшие в ловушку люди никуда не уходят даже после того, как члены их группы начинают делать нечто отталкивающее? Ну...

2. Главным образом из-за страха

Позвольте мне вернуться к любимому примеру. В начале фильма «Властелин колец» показывают масштабную битву между эльфами и орками. Не обязательно слушать голос за кадром, чтобы понять, за кого следует болеть в этой битве.

Если вы завтра наткнётесь на группу ребят, избивающих орка в переулке, вы присоединитесь к ним, даже не спросив о причине драки и не узнав, что ребята сами украли у орка велосипед. Это просто не имеет значения, вы дрались бы на их стороне, даже если бы эти люди были неонацистами.

Люди оправдывают свои ужасные действия, думая, что они сражаются с каким-то врагом, который намного хуже, чем они.

Но всегда помните: людей в первую очередь определяет именно то, что они ненавидят.

Подумайте о том, как мало люди в сети рассказывают о своих любимых группах, и как много тех, кто говорит о своей ненависти к группе Nickelback, например. Крепкие парни в средней школе не заботились о том, чтобы стать спортсменами, но очень заботились о том, чтобы не быть ботаниками. Вы никогда не можете понять, кем на самом деле хотите быть, но зато точно знаете, кем вы быть не хотите. Всё что вы знаете — независимо от того, насколько глупы или разрушительны ваши верования, — это то, что они просто помогают вам не встать на сторону какого-нибудь злодея, который, как вам кажется, есть.

Подождите, не означает ли это, что члены группы, объединённой ненавистью к кому-то, на самом деле подпитывают друг друга и что противоборствующие стороны на самом деле находятся в странном симбиозе, который в конечном итоге обеспечивает их выживание?

Да! Именно поэтому мы всегда приписываем отрицательные черты людям, с которыми не согласны. Нам недостаточно просто сказать, что антифеминистки не правы. Нам надо сказать, что они все толстые и бесполые. Консерваторы — отсталые жлобы, либералы — хиппи, у которых нет власти. А нашему собственному движению мы готовы простить многое, потому что, независимо от того насколько мы коррумпированы, мы, по крайней мере, не орки.

3. Друзья значат больше, чем политика

Если вы поговорите с тем, кто был на войне, и спросите, как он через это прошёл, вряд ли вам что-то скажут о любви к своей стране или об убеждениях. Нет, он расскажет о парне рядом. Они прикрывали друг другу спину, именно так им удалось выжить.

Люди принимают те мнения, которые позволяют лучше вписаться в их социальную группу, потому что вписаться — куда важнее всякой абстрактной чуши о налогах и внешней политике

Вспоминается интервью с одним бывшим неонацистом, который примкнул к скинхедам, прежде чем понял, кто они. Через пару месяцев у него спросили: «Ну что, теперь ты ненавидишь евреев, не так ли?» И он, как и все, ответил: «Конечно».
С течением времени он действительно научился ненавидеть евреев, но это пришло гораздо позже. А вначале речь шла о том, чтобы просто поддержать своих друзей.

«Я бы никогда не согласился уничтожить целый народ лишь для того, чтобы понравиться своим друзьям!» — скажете вы. Может быть, но есть и более тонкие процессы, из-за которых вы можете вовлечься в то, что вам чуждо. Скажите честно: многие ли из вас действительно видят аргументы, которые приводят противоборствующие стороны?

Когда возникает серьёзный спор, большинство людей не стремятся разобраться в его деталях, чтобы понять, как действовать эффективнее. Они просто следуют за своей группой. Всё потому, что в массе своей люди принимают те мнения, которые позволяют лучше вписаться в их социальную группу, потому что вписаться — куда важнее всякой абстрактной чуши о налогах и внешней политике. Мы всегда выбираем то, что для нас наиболее значимо.

4. Моральный кодекс у всех один и тот же, просто используется по-разному

Считаете ли вы себя морально выше людей, которые сжигали ведьм? Хочется надеяться, что это так, ведь те люди казнили невинных женщин, основываясь лишь на нелепом суеверии.

Но если бы вдруг выяснилось, что ведьмы не только реально существовали, но и всё сказанное о них было правдой? И что единственным способом остановить их было убийство?

Когда кто-то хочет объективно выяснить, какая группа лучшая, почему-то всегда лучшей признаётся та, к которой принадлежит этот человек

И тут становится понятно, что вы не обязательно терпимее по сравнению с охотниками на ведьм, вы просто не разделяете их веру в ведьм. И ваш моральный кодекс в действительности может быть таким же, как у них, но вы просто не согласны с ними в данном конкретном случае. А факты могут быть верными или неверными, но они не бывают моральными или аморальными.

Теперь рассмотрим один серьёзный политический спор. И либералы, и консерваторы согласны с моральным принципом, что правительственная тирания — это плохо. Однако у них нет единого мнения о том, является ли реформа системы здравоохранения, проводимая президентом, примером такой правительственной тирании.

И это не означает, что позиция одной стороны моральна, а другой — аморальна. Это лишь означает, что стороны исходят из разных фактических предпосылок.

Бывает и так, что какая-то сторона просто лжёт о том, во что верит. Охотники на ведьм в действительности в ведьм не верили. Им просто нравилось калечить женщин. Консерваторы на самом деле не думают, что реформа здравоохранения — пример тирании. Им просто нужен предлог, чтобы оставить всех бедных людей больными.

Но если спросить всех этих людей об их моральных ценностях, список во всех случаях будет один и тот же: минимизация ущерба, обеспечение справедливости, уважение к авторитетам, сохранение чистоты тела и ума. Если в списках и будут какие-то отличия, то очень незначительные.

5. Большинство людей попадает в свои группы случайно

Когда кто-то хочет объективно выяснить, какая группа лучшая, почему-то всегда лучшей признаётся та, к которой принадлежит этот человек. Довольно странно, не так ли?

Почитайте рассуждения о бедных участников форума по управлению благосостоянием — им совершенно ясно, что люди обеднели потому, что они настолько слабы и безнравственны, что не могут контролировать свои сиюминутные желания.

Почти всегда люди считают смертным грехом нечто такое, что лично им ни в коем случае не грозит. Другими словами, мы стараемся настроить свой моральный кодекс так, чтобы встать на «правильную» сторону с минимальными усилиями. Вы можете думать об этом как о своих «моральных установках по-умолчанию», и определяются они тем, где вы родились, как вас воспитали и к какой группе друзей вы присоединились.

Тот факт, что разные люди имеют разные моральные установки — а главное, верят в них одинаково сильно — понять почти невозможно.

Признайтесь: вы тайно уверены, что никогда не стали бы расистом, доведись вам жить на юге США во времена рабовладения. А если бы вы были молодым немцем, то никогда бы не присоединились к сторонникам Гитлера. Если мы с помощью воображения переносимся в какое-то другое время и место, мы почему-то всегда уверены, что наша «моральная установка по-умолчанию» будет с нами, так как мы просто не представляем своей жизни без неё. И это ещё одна вещь, из-за которой мы никогда не сможем по-настоящему понять друг друга.

И когда мы пытаемся заставить кого-то отказаться от его «моральной установки по-умолчанию», то, по сути, хотим, чтобы он:

1. отказался от того, что до сих пор прекрасно работало;
2. позволил гадам с той стороны победить;
3. предал своих друзей;
4. совершил нечто (в его представлении) аморальное.

Многие скорее умрут, чем пойдут на такое.

Оригинал статьи: Cracked
Перевод: factroom.ru

Лжецы, мошенники, интриганы

Журнал практической психологии и психоанализа. Год издания и номер журнала: 2014, №3
Автор: Литвинова Т.В. http://psyjournal.ru...ail.php?ID=3644

Аннотация

В статье рассматривается феномен «корпоративной психопатии». Вначале процессы, запускаемые психопатом в организации, рассматриваются с точки зрения организационной психологии. Затем, с точки зрения психоанализа, рассматриваются бессознательные аспекты личности психопата и этих групповых процессов. В завершение называются наиболее уязвимые виды профессиональных групп.

Ключевые слова: психопатия, корпоративная психопатия, психопатический союз, манипуляция, цикл манипуляции, идентификация, псевдоидентификация (симуляция).

Мы становимся свидетелями нечестности нашего коллеги, но коллега – само обаяние, и мы продолжаем ему верить. Через недоверие, которое гоним от себя, через сомнения, от которых отмахиваемся. В один прекрасный день он обманывает нас, и мы говорим об этом людям, а люди как будто не понимают. Иногда жизнь очень несправедлива: мы настаиваем, что пострадали от его действий, а нам говорят, что мы слишком агрессивны. Почему ему верят, когда он лжет? Почему не верят нам, когда мы говорим о нем правду? Почему мы сами ему верили, догадываясь, что верить не стоит? Что это за личность? И что эта личность делает с коллективом, в котором находится?

Я начну с общей характеристики такого человека, потом расскажу, как с точки зрения организационной психологии выглядят его манипуляции другими людьми и трудовыми коллективами. Потом, с точки зрения психоанализа, – о бессознательной подоплеке действий этого человека и происходящих в его окружении процессов, а также о том, что делает нас уязвимыми, когда мы с ним сталкиваемся. И в конце - о том, какие организации оказываются особенно подверженными его манипуляциям. Короче: что важно знать каждому из нас и нашим профессиональным группам, чтобы себя защитить?

Эти люди отличаются от большинства из нас тем, что не имеют совести. Их называют антисоциальными личностями, или социопатами, или психопатами. Обычно человека, не имеющего никаких внутренних моральных норм, в литературе называют психопатом (в отличие от других людей с антисоциальным поведением). Соответствующий медицинский диагноз - диссоциальное (антисоциальное) расстройство личности (Гиндикин, 1997, 378), но о точном соответствии здесь говорить не приходится. Характеристики этого расстройства частично совпадают с описанием психопата (например: безразличие к чувствам других, склонность винить других в своих поступках). Но основное в распознавании этого расстройства – грубая неспособность человека соблюдать социальные нормы. При этом не все люди, грубо нарушающие социальные нормы, напрочь лишены совести. Известно, что даже преступник, если он не психопат, может иметь в голове своего рода «кодекс чести» (например, верность банде: своих выдавать нельзя). А хорошо адаптированный психопат не имеет внутри никакого кодекса чести, но может производить впечатление прекрасно «вписывающегося» в социум. - Термин «психопатия», в свою очередь, несколько запутывает российского специалиста. Когда мы учились на психологических факультетах, нам рассказывали, что существуют акцентуации – крайний вариант нормы характера (читай Леонгарда), а есть еще психопатии – патологические характеры (читай Ганнушкина). В данном случае «психопатия» употребляется в единственном числе и обозначает один, вполне конкретный патологический тип характера. Несмотря на указанную путаницу, я все-таки выбираю слово «психопат» в значении «человек без совести», так как в этом значении сейчас обычно употребляют именно его.

Впервые такого человека подробно описал Гарви Клекли в 1941 году в своей классической работе «Маска нормальности» (Cleckley, 1988). Среди названных им характеристик психопата первыми значатся поверхностное обаяние и хороший «интеллект» (Cleckley, 1988, 338). То, что обаяние «поверхностное», не означает, что оно слабое. В действительности оно очень сильное. Жертвы психопатов зачастую вспоминают их, как значительно более приятных и интересных, чем большинство нормальных людей вокруг (Stout, 2005, 7). Оно поверхностное, потому что в душе психопата в действительности нет тепла и симпатии к тем, кого он очаровывает. А то, что «интеллект» - в кавычках, не значит, что психопат на самом деле не умный. Просто интеллект этого человека очень специфический, по преимуществу однонаправленный. Психопаты – это люди, у которых «весь ум пошел в хитрость». Также они не способны сожалеть о своих поступках, чувствовать вину или стыд, не способны любить и привязываться, и поэтому строят отношения только с целью использования других людей. Они лживы, ненадежны и не учатся на опыте. М. Стаут в своей книге «Социопат по соседству» неоднократно определяет совесть, как ответственность, которая основана на нашей привязанности к другим людям (к человечеству в целом), к прочим живым существам (Stout, 2005). – Понятно, что у неспособного привязываться подобная ответственность не возникает.

Обычно у читателя «антисоциальная личность» ассоциируется с преступником: грабителем, убийцей, а то и маньяком. Психопат так называемого «насильственного типа» - убийца, насильник или хотя бы грабитель, это правда. – Но именно с опровержения мифа о том, что все психопаты – преступники, начинаются многие книги о таких людях. Как уже упоминалось, не все преступники действительно лишены какой-либо совести. А большинство людей, не имеющих совести, никогда в жизни проблем с законом не имели, либо имели весьма незначительные. Они достаточно хорошо адаптированы, чтобы избежать таких неприятностей. Они занимаются мелким (а иногда и не столь мелким) мошенничеством и/или интригами, манипулируют окружающими. Это так называемый «пассивно-паразитический» тип психопата или, по Р. Хэару, «субкриминальный психопат» (Hare, 1993). О. Кернберг замечает по поводу описания Клекли (которое в целом оценивает высоко), что не все психопаты обаятельны, а интеллект у них бывает самый разный (Кернберг, 2001a, 95). К тому же Р. Мелой описывает нескольких не особенно привлекательных психопатов с низким интеллектом, которых он наблюдал в местах заключения (Meloy, 1998). Но именно психопаты с высоким интеллектом часто обаятельны (Kosson, Gacono, Bodhold, 2000, 216), причем относящиеся к «пассивно-паразитическому» типу – практически всегда. Ловких мошенников и интриганов сплошь и рядом воспринимают, как приятных (и даже честных) людей. А иначе кто бы им верил? – О таких людях и пойдет речь в этой статье. И если, к счастью, вероятность нашего столкновения с серийным убийцей очень мала, то «пассивно-паразитический» тип все мы в жизни встречали много раз. И в душе многих из нас общение с этими людьми оставило следы. И даже шрамы. - Я употребляю слово «он», потому что «психопат» - мужского рода. Это не значит, как иногда думают, что все они мужчины. В «насильственном» типе женщин, конечно, значительно меньше (они просто физически слабее мужчин). В «пассивно-паразитическом» типе, который мы рассматриваем, женщин предостаточно; некоторые авторы предполагают, что здесь их, возможно, даже больше (Akhtar, 2000, 246).

К сожалению, отечественному читателю доступно мало литературы о таких личностях. А за рубежом психопатами в последнее время активно интересуются. В том числе организационная психология: из-за деструктивной роли, которую эти люди играют в организациях. В связи с этим даже возник специальный термин – «корпоративная психопатия». Большую заинтересованность в таких исследованиях проявили фирмы: и потому, что бизнес – весьма привлекательная для психопата профессиональная сфера, и потому, что психопаты в этой сфере способны причинить немалый материальный ущерб. Деятельность психопата в организации в настоящее время хорошо изучена и описана, она оказалась достаточно типичной, как бы проходящей по алгоритму.

Итак: вот он приходит в организацию. Посмотрим, какие процессы идут в коллективе, где есть такая личность, а затем – что психопат делает, чтобы запускать эти процессы. Таких людей обычно охотно берут на работу. Психопатам-манипуляторам свойственно очень нравиться людям. Они производят впечатление умных, доброжелательных и общительных, уверенных и компетентных в своей профессии, а также не имеющих проблем в общении. Проводящий собеседование может чувствовать особые «флюиды» между собой и претендентом (Babiak, 2000, 299). П. Бабиак пишет, что обычная для психопата «маска нормальности» легко воспринимается, как маска добросовестности, сообразительности и межличностной компетентности: трех качеств, которые больше всего ценят работодатели (Babiak, 2000, 299). Бывает, что поверхностного знакомства с этим человеком в профессиональных кругах оказывается достаточно для того, чтобы его пригласили на руководящую должность.

После того, как он оказался в организации (в любой должности), запускаются, как минимум, три неразрывно связанных друг с другом процесса. Во-первых, он сходится с разными людьми, и эти люди все больше ему симпатизируют. Он – просто профессионал в искусстве очаровывать. Во-вторых, он тем временем производит оценку. То есть, вступая в контакт и входя в доверие, он узнает стиль функционирования организации и расстановку сил в ней, влиятельных людей (формальных и неформальных лидеров), и людей, которые могут быть источниками информации (это, например, секретарь, или жена начальника, или друзья формальных и неформальных лидеров). В-третьих, он начинает процесс сбора этой самой информации.

Психопат производит впечатление теплого и искреннего человека. Нужно очень хорошо его узнать, чтобы разглядеть манипулятивность и внутреннюю холодность; вначале они не видны (Boddy, 2011, 40). В конкурентном и холодном деловом мире он выгодно выделяется из своего окружения. Сотрудник начинает чувствовать, что между ним и психопатом возникает настоящая дружба, что он нашел родственную душу. Он и не подозревает, что тем временем несколько других сотрудников начинают чувствовать в точности то же самое. А если бы и узнал, то едва ли заподозрил бы неладное. Ведь человек действительно такой приятный; что же тут удивительного, если он нравится многим?

Постепенно в организации учащаются конфликты между сотрудниками (бывает, что каждый из конфликтующих при этом считает себя другом психопата). Психопат при этом находится рядом. Он ни при чем; он «белый и пушистый». Либо его вообще не видят рядом. Так или иначе, люди чаще всего не связывают растущую конфликтность и напряженность с этой персоной. При этом психопат кровно заинтересован в том, чтобы в организации царил хаос: хаос в коллективе благоприятен для его карьеры, он начинает манипулировать противостоящими друг другу взглядами и позициями к своей выгоде (Babiak, 2000, 309).

В один прекрасный день какой-то человек из числа «родственных душ» начинает понимать, что его эксплуатировали. Вариантов тут много: натравили на другого человека, подставили вместо себя в неприглядном деле, «кинули» на деньги… Либо просто добились желаемого (например, знакомства, выгодного контракта или должности) и бросили. - Так или иначе, использовали, как инструмент. Если обманутый «друг» пытается разоблачить психопата, то в типичном случае психопат представляется обиженным, а окружающие начинают защищать его от его же собственной жертвы. Обвинение жертвы – это то, что психопат делает очень умело. Это сама жертва на кого-то не по делу бросалась, она сама себя подставила или сама себя на деньги кинула… А на невинного психопата свалила. - Психопат, по Г. Клекли, производит «убедительное внешнее впечатление честности» (Cleckley, 1988, 342). Так что окружающие возмущены. Или же они видят, что произошло, но удивляются тому, что этот человек «преследует» психопата из-за мелочи (что, как будто, мог бы сделать каждый) и поднимает шум. «Это же прецедент: это значит, что каждого из нас можно преследовать». Понятно, что каждый человек не идеален, что все мы не стопроцентно честны, и все мы иногда бываем в чем-то виноваты. – Если психопат умело на этом сыграет, то обличать его нормальным людям становится как-то совестно. И вот, с умелой подачи психопата, коллеги начинают бояться и сторониться не его, а того, кого он же обманул. Вместо потерпевшего они видят агрессора. – Чего психопату и надо.

Изредка бывает, что психопата удается разоблачить. Но именно тогда может произойти самое удивительное: то, что П. Бабиак называет «взлетом» или «восхождением» психопата (Babiak, 2000, 300). То есть, в результате разоблачения психопат «идет в рост». Например, в той самой фирме, где его так «несправедливо обидели», он переходит на более высокую должность в другой отдел. Или его охотно берут в конкурирующую фирму, где ему и платят получше, и положение у него повыше. То есть, он имеет все основания торжествовать. И теперь психопатический процесс повторяется в другой профессиональной структуре. Нередко психопат при этом поддерживает контакт с отдельными прежними коллегами, которые продолжают ему симпатизировать и жалеют о его уходе. Психопат сохраняет контроль над этими людьми, а также, соответственно, свою долю контроля в прежнем коллективе. Кстати, часто это – немалая доля.

А теперь посмотрим, как психопату все это удается. Мы помним, что, придя в организацию, он начинает очаровывать тех, в ком заинтересован. В маленьком коллективе, где все друг с другом знакомы, он может понемногу очаровывать всех (обеспечивая себе поддержку на всякий случай), но приоритеты у него все же есть. Это уже упомянутые влиятельные люди и люди-источники информации. Общаясь с человеком, он его «сканирует», выявляя, каковы его ценности, в чем этот человек уязвим, и что типично вызывает у него сильные чувства. Еще Г. Клекли отмечал эмоциональную бедность психопата (Cleckley, 1988, 348). Его эмоциональная сфера не такова, как у большинства людей, и многие переживания (например, влюбленность, вина и сожаление о сделанном, благодарность, сострадание, наслаждение хорошей книгой или произведением искусства) ему не знакомы. Но это не мешает психопату замечать и отслеживать их проявления. Р. Хэар пишет, что психопаты «используют реакции слушателей в качестве знаков, по которым ориентируются, какие чувства, как предполагается, испытываются в подобных ситуациях» (Hare, 1993, 130). Он иллюстрирует это на примере того, как дальтоник ориентируется в сигналах светофора (Hare, 1993, 129). Совсем не обязательно видеть зеленый и красный цвета, как их видят другие люди, чтобы различать, какая лампочка светофора загорелась: верхняя или нижняя, и что означают эти сигналы. Таким образом, если у этих людей и отсутствует такая эмпатия, как у большинства из нас, «теплая», они обладают другой, «холодной» эмпатией. Они не сопереживают другому человеку, они хладнокровно сканируют его чувства. Общаясь с нами, психопат улавливает, какие качества мы в себе особенно ценим, какими мы хотим, чтобы нас видели люди. - И начинает показывать, что он видит нас именно такими. Одновременно психопат демонстрирует, что в этом он на нас похож. У нас возникает редкое счастливое переживание, что мы встретили родственную душу, мы чувствуем, что с этим человеком (из всех коллег) нас связывают особые отношения. Эти отношения действительно особые, и называют их «психопатической связью» или «психопатическим союзом» («psychopathic bond»). Тем временем кто-то другой в коллективе, заметно отличающийся от нас по своим личностным характеристикам, тоже начинает чувствовать, что психопат – родственная душа. Потому что с ним психопат играет в ту же игру. Он делает это вполне хладнокровно и расчетливо. - Р. Мелой рассказал Р. Хэару в личной беседе, как однажды проводил собеседование по приему на работу с одним молодым человеком, который ему все больше нравился и производил впечатление очень умного. Пока Мелоя не осенило, что претендент излагает его опубликованные статьи. То есть производит впечатление на Мелоя его же собственными мыслями (Hare, 1993, 213 - 214). Вот он, феномен единомышленника-психопата! Сам Р. Мелой рассказывает об условно осужденном 16-летнем подростке, который обманул наблюдавшую за ним женщину-инспектора. В беседе с ней он сообщил, что интересуется религиозной философией, и назвал ее любимого автора (Meloy, 1998, 138 - 139). Таким образом, этот подросток произвел на инспектора чрезвычайно благоприятное впечатление. (Он просто ранее слышал о ее интересе к религиозной философии, узнал, кто ее любимый философ, и навел о нем справки.) Таким способом психопат обзаводится «родственными душами», которые готовы его поддерживать, двигать по служебной лестнице и защищать, а если надо, то и откликнутся на его просьбу. Нередко «родственные души» начинают постепенно делать за психопата часть его работы (Babiak, 2000); при этом заслуги приписываются, конечно, психопату.

Психопат предпочитает обрабатывать людей поодиночке и группы людей по отдельности (Babiak, 2000, 299 - 300). – И в этом есть резон. Человек не знает, что психопат говорит другому человеку, группа не знает, в какую игру он играет с другой группой. – А вы, возможно, помните, что он тем временем ссорит между собой людей и группы. Действия по раскалыванию организации или профессионального сообщества на группировки – обычное закулисное занятие психопата (Babiak, 2000, 298). – Ему и сам-то этот процесс доставляет наслаждение, упоение властью, но это впоследствии еще и окажется полезным. Чем меньше доверяют друг другу люди, чем больше замыкаются друг от друга группы, тем труднее будет психопата разоблачить. Так что конфликтные отношения в коллективе психопату всегда на руку.

Тем временем то, что он нам говорит, звучит для нас все более убедительно. Во-первых, потому, что он не забывает нас отзеркаливать (и мы видим в зеркале то, что хотим видеть). А во-вторых, потому, что, врет ли он, говорит ли правду, - психопат излучает уверенность. Обычные люди с совестью время от времени сомневаются: насколько точно и правдиво то, что они говорят, насколько хорошо то, что они делают? А ему-то в чем сомневаться? Далее, зная, в чем мы уязвимы, психопат нас использует. – На что он нас соблазнит? Психопат уже хорошо знает наши характерные особенности, и на чем здесь можно сыграть. Один человек поверит, что может получить большие деньги, другой – что коллега плетет против него заговор, третий охотно откликнется, если ему предложат побороться за справедливость. Или поверит, что психопата надо срочно спасать (самим-то психопатам никого не жаль, но они обожают использовать чужое сострадание). Или мы решим, что нам нужно срочно спасаться самим? - Здесь каждого из нас ждет своя приманка. В этой связи Коссон, Гаконо и Бодхолд напоминают (правда, говоря о терапии психопата) о важности хорошего знания самих себя: то, что мы о себе знаем, менее привлекательно для психопата, как мишень для манипуляций с последующим обесцениваем ( Kosson, Gacono, Bodhold, 2000, 211). Для усиления воздействия нас надо обмануть. Ложь может быть совершенно откровенной, но уверенный вид манипулятора и наша симпатия к нему завораживают и заставляют ему верить. Ложь может быть и неявной. Например, выборочное сообщение информации, сокрытие важных фактов могут до неузнаваемости исказить ситуацию. Далее, психопат скажет (или, что типичнее, - натолкнет на мысль), что ситуация требует наших действий. Возможно, срочных действий. - Ради психопата, который нам в этот момент очень дорог, мы готовы сделать то, на что не согласились бы, попроси нас об этом обычный человек. Ради психопата можно начать горячо выступать против того, кто ему неугоден, и искренне поверить, что этот человек ужасен. Б. Бурстен рассказывает о молодом психопате-пациенте больницы, который хвастал врачу, что может заставить своих родителей чувствовать к нему неприязнь, и что врач с этим ничего не сможет поделать. Бурстен знал, что это, к сожалению, правда (Bursten, 1973, 32). Психопату можно отдать свои, совсем не лишние, деньги. И, вполне возможно, никогда уже не получить их обратно. Бывает, что ради психопата люди решаются на махинации, подделывают документы (ведь то, что делается ради прекрасного человека или в компании с ним, не может быть плохо). Соответственно, теперь люди психопата не выдадут, хотя бы уже из-за риска выдать самих себя. А если их таки разоблачат, психопат, вполне возможно, окажется ни при чем. Известны случаи, когда врачи и юристы нарушали профессиональную этику, и даже закон, ради психопатов, которые представлялись беспомощными и нуждающимися в срочном спасении (Meloy, 1998, 139).

В психопатическом союзе друг за другом следуют три стадии: оценка – манипуляция – покидание. Рано или поздно Вы перестаете быть полезными психопату, как инструмент в его действиях, и он Вас оставляет: либо потому, что Вы поняли, кто он на самом деле, либо просто за ненужностью. Вы обнаруживаете, что вас использовали, предали или подставили. Вы обращаетесь к нему, он совершенно невозмутим. Это Вы сами себя обманули, предали, подставили. Это Вы так действовали, он-то причем? – Вы запоздало обращаетесь к другим людям, но они почему-то тоже считают, что Вы сами виноваты. И защищают этого прекрасного человека от Вас. Вы не понимаете, что происходит. Ведь вы говорите ясно и понятно, что этот человек сделал, сообщаете просто шокирующие факты. Вы рассказываете конкретно, как это было. Почему они все остаются глухими к Вашим словам? – Как минимум, по двум причинам. Во-первых, он им нравится больше, чем любой непсихопат, включая Вас. Некоторые из них считают его своим дорогим другом, а многие другие охотно дружили бы с ним. А во-вторых, психопат ведь не только непрерывно устанавливал отношения с людьми. Он еще непрерывно настраивал людей и группы друг против друга. Некоторых людей психопату выгодно дискредитировать, что он и делает. Обычно он делает это ненавязчиво, вскользь, то тут, то там обронив пару фраз, так что у людей не создается впечатление, что он их «обрабатывает». Например, начальника следует очаровать. Но его также надо с кем-то поссорить, чтобы уменьшить влияние этого человека (в пользу своего влияния, конечно). Поэтому против начальника он кого-то настроит, чтобы возникли трения или произошло столкновение. И уж, естественно, начальника тоже надо против кого-то настроить. Или вот, скажем, неформальный лидер. Его, конечно, не мешает очаровать, чтобы хорошо отзывался. Маловероятно при этом, что он будет проводить политику психопата. Неформальные лидеры – это обычно властные и независимые люди. Понятно, что психопат и сам – очень сильный неформальный лидер, и чье-то еще сильное влияние в коллективе ему не нужно. Поэтому в общении с другими людьми он дискредитирует неформального лидера. В том числе, конечно, в общении с начальником. А с начальником это получается проще всего. Что-то вроде: «Он хочет, чтобы ты плясал под его дудку». И это – чистая правда, и начальник это понимает. (Не проговаривается здесь другое: психопату надо, чтобы начальник плясал под его дудку.) Вслед за этим, естественно, задетая гордость начальника отвечает психопату, что неформальный лидер «не дождется». Собственно говоря, психопат проводит добрую старую политику «разделяй и властвуй». - Он использует Вас против кого-то другого, он будет Вам льстить, пока вы – подходящий инструмент. В конце концов, или у Вас откроются глаза на то, что происходит, или же он сам Вас оставит, попользовавшись Вами. И он знает, что однажды так будет, и он к этому заранее готовится. То есть, пока он Вас использует, он Вас же дискредитирует в общении с другими людьми (Babiak, 2000, 301). А еще с кем-то Вы уже успели поссориться, не без его помощи. Поэтому к тому моменту, когда Вы начинаете говорить людям о его делах, Вам, возможно, уже не доверяют. Кроме того, он может запустить против Вас процесс так называемого газлайтинга (Stout, 2005, 93 - 94), в котором вместе с ним обязательно примут участие симпатизирующие ему люди. Слово «gaslighting» происходит от названия фильма Дж. Кьюкора «Газовый свет» («Gaslight», 1944). В этом фильме муж, желая завладеть драгоценностями жены, использует психологическое давление и множество уловок, чтобы заставить ее (а также находящихся в доме служанок) поверить, что она сходит с ума. Газлайтинг – это когда Ваш недоброжелатель подстраивает ситуации, в которых можно продемонстрировать, что Вы неадекватны, когда он провоцирует вас или истолковывает ваши действия и речи, как признак Вашей ненормальности. Например, Вы говорите человеку о событиях, которые он наблюдал вместе с Вами, а он смотрит на вас с удивлением или даже со страхом и отвечает: «Про что это ты говоришь? Этого не было». Существует и обратный прием: «Это было. Ты что, правда, не помнишь?» (Оба приема использует герой фильма «Газовый свет»). Вам даже могут говорить: «Мне страшно с тобой разговаривать. Ты вечно так все перевернешь, исказишь…» Когда Вы слышите подобные вещи часто, это уже начинает пугать: то ли Вы действительно сходите с ума, то ли находитесь среди сумасшедших. Еще проще Вас провоцировать, если надо, чтобы люди вокруг увидели, что вы агрессивны или «ненормальны». Представьте, что начинаются постоянные нападки на Вас, и Вы, конечно, реагируете. Если отвечаете тем же – Вы «агрессивны». Если стараетесь избегать столкновений, то Вы «избегаете людей, уходите от общения». Если жалуетесь, то «Вам все время кажется, что Вас кто-то трогает». Таким образом, если надо показать, что Вы – неприятная и (или) не вполне здоровая личность, то игра провокатора оказывается беспроигрышной. В тех случаях, когда правда о психопате в конце концов раскрывается, часто выясняется, что некоторые люди в коллективе замечали, что на самом деле происходит, но из-за газлайтинга сомневались в том, что их восприятие верное. То есть, сомнения в адекватности своего восприятия возникают даже у наблюдателей.

Вполне возможно, что психопата в коллективе никогда не разоблачат. Он постепенно наберет силу, подвинет своих покровителей (официально или нет) и станет влиятельнейшим человеком в организации. П. Бабиак называет это самым коварным моментом в его профессиональной карьере (Babiak, 2000, 303). Людей, которые последовательно сопротивляются манипуляциям, направляемый психопатом коллектив выживает (Kets de Vries, 2012, 12). Разоблачение психопата в организации может произойти, если сразу несколько использованных и брошенных им людей заявят об этом. По логике вещей, кажется, что его разоблачение неизбежно, так как постепенно все больше людей постепенно узнают, кто он. Но чаще всего это не происходит (Babiak, 2000, 298). Психопат в организации обычно использует людей подолгу и меняет жертвы не так уж часто. Оно и понятно: психопатическому союзу нужно дать окрепнуть и расцвести. К тому же некоторые бывшие жертвы стыдятся того, что их так одурачили, и молчат. - Грустно, но шансы переиграть психопата или победить в открытом противостоянии с ним, завоевав симпатии достаточного количества ваших коллег, у вас есть, только если вы сами – психопат. В этом случае Вы, возможно, сумеете оторвать от психопата очарованный им коллектив, очаруете этот коллектив сами и заставите прислушаться к тому, что вы говорите. А так как Вы, скорее всего, – не психопат, обычно советуют одно: если поняли, кто он, просто впредь держитесь подальше.

Психопатический союз переживается жертвой, как глубокие, настоящие отношения. Поэтому обманутый испытывает сложные чувства: он и обижен, и зол на психопата, и ему также жаль терять дружбу, которую он высоко ценил (Babiak, 2000, 301 - 302). Он может хотеть отомстить психопату или тем людям, которые встали на его сторону. Он также может хотеть вернуть дружбу, фантазировать о том, что психопат «одумается», и все снова будет по-прежнему. Или мечтать, что люди, поддержавшие психопата, поймут, что на самом деле произошло, и попросят у него (жертвы) прощения. Скорее всего, это никогда не произойдет. Да и разве он сам теперь просит прощения у того, с кем его стравил психопат, или у того, кого он с подачи психопата обманул? А может, он помог психопату кого-то оболгать, или кого-то выставить не заслуживающим доверия обманщиком? Из психопатического союза не выходят с незапятнанной совестью. Никто, кроме психопата; а ему-то и пятнать было нечего. – Что тут поделаешь, опять он в выигрыше. А его жертвы, в придачу ко всему, остаются еще и с чувством вины. – И вот что наиболее драматично в ситуации разрыва психопатического союза. Люди, обманутые психопатом, в отчаянии от того, что не могут объяснить другим, что им пришлось пережить (Hare, 1993, 115). Как ни изощряйся, к этому окружающие остаются глухими. Поэтому А. Пайк, автор книги о том, как выживать, общаясь с психопатами, обещает очень заманчивую вещь: научить, как «объяснить суду, психотерапевту, членам вашей семьи и другим людям, через какой ад Вы прошли» (Pike, 2011, 4). Хотя обычно бесполезно пытаться вывести психопата на чистую воду, можно предупредить отдельных людей, которые Вам доверяют. Тем самым можно предотвратить обман этих людей и манипулирование ими. Достаточно просто предупредить; если мы будем пытаться «достучаться», это не будет эффективнее. Скорее даже эффект будет обратным. - Не стоит пытаться понять психопата, не надо его жалеть; он страдает значительно меньше, чем Вы (Hare, 1993, 215 - 216).

И наконец: как оказывается возможным ранее упоминавшийся «взлет» психопата как раз после его разоблачения? (Взлет, которым он злит и дразнит свои жертвы, на прощание помахав им ручкой.) – Он очень просто оказывается возможным. Между организациями (или структурными подразделениями организации) психопат ведет ту же самую игру, что и между людьми и неформальными группами. Ведь он, скорее всего, ушел в организацию, конфликтующую с Вашей, верно? Или, по крайней мере, в конкурирующую. И контакты между ними были ограничены? – Наверняка Ваша организация оказалась дискредитированной, причем, возможно, еще раньше, чем она его разоблачила. – Дискредитирована и на всякий случай, чтобы обеспечить убежище психопату, и просто так, потому что, как Вы помните, этот человек обожает ссорить людей и группы. Теперь другая организация, «хорошая», стремится возместить ему ущерб, нанесенный Вашей, «плохой», организацией. И Вы можете быть уверены, что к Вашей организации не прислушаются и, конечно, ни о чем ее не спросят. И Вы не узнаете, что он говорил там, а там не узнают, что он говорил здесь. Только в одном Вы можете быть уверены: он говорил не одно и то же.

А теперь мы переместимся в психоаналитическую позицию и поговорим о том, какие бессознательные процессы в душе психопата соответствуют тем процессам, которые он осознанно и продуманно запускает в коллективе. Успешный психопат может вызывать много зависти и мысли о том, что у этих людей, возможно, есть чему поучиться (Даттон, 2014). Но, если мы не в состоянии достигать успеха подобными способами, не исключено, что мы просто слишком здоровы для этого. Многие авторы (например, О.Кернберг, Дж. Гротштейн, Р. Мелой, К. Гаконо) считают, что психопат является низкофункционирующей личностью пограничного уровня. Некоторые другие считают, что среди них есть невротики, например, Нэнси Мак-Вильямс (Мак-Вильямс, 2006). Впрочем, так как соответствующая глава в ее книге «Психоаналитическая диагностика» называется «Психопатические (антисоциальные) личности», она, возможно, рассматривает не только собственно психопатов (например, она упоминает, что некоторые антисоциальные личности способны ограниченно привязываться и откликаться на хорошее отношение). Бен Бурстен, на которого ссылается Мак-Вильямс, в своей книге «Манипулятор» (Bursten, 1973) рассматривает разные виды манипулирующих людей, среди которых встречаются невротики, но непонятно, считает ли он, что они есть именно среди психопатов (Бурстен обозначает некриминальных психопатов, как отдельную группу - «манипулятивные личности»). – Можно назвать причины, по которым эту личность обычно относят к низкофункционирующим. Во-первых, знаменитое отсутствие совести, в том числе нормальной способности чувствовать вину. Интегрированное Суперэго, по О. Кернбергу (Кернберг, 2001b, 35), и соответствующая способность адекватно переживать собственную вину, как свою, - признаки невротического уровня функционирования личности. Интеграция делает это переживание возможным: условно, когда «я-хорошая» (имеющая моральные ценности и нормы) на «меня-плохую» (поступившую вопреки этим моральным нормам) сержусь. Во-вторых: отсутствие сколь-нибудь сформированной и отчетливой идентичности. Вероятно, именно эта особенность позволяет им так хорошо мимикрировать, подстраиваться под других людей. Еще Хелен Дойч в своей работе «Притворщик» («The Impostor»), посвященной психопатам, выдающим себя за то, кем они не являются, отмечала видимое отсутствие идентичности у таких людей (Deutsch, 1955). Она писала, что у них вместо Эго – некоторое «не-Эго». Собственно, здесь речь идет опять же об отсутствии достаточной внутренней интеграции. То есть такой нашей внутренней работы, которая соединяет воедино различные «части» личности, давая нам некоторую общую, достаточно сложную, картину того, каковы мы. О хорошей интеграции идентичности, как признаке высокофункционирующей личности, пишет О. Кернберг (Кернберг, 2001b, 24 – 26).

К. Ватсон считает отсутствие постоянства важных ценностей одной из причин лживости. Она замечает, как легко у некоторых людей происходит «смещение ценностей» и аспектов мировоззрения, ссылаясь на С. Ахтара, который пишет об известном нарциссическом приеме: когда реальность представляет угрозу самооценке, пересматривается реальность (Watson, 2009, 102 - 103). В-третьих: низкое качество объектных отношений психопата. Другой человек является для него не целостным, а парциальным объектом: он имеет значение постольку, поскольку им можно манипулировать, что-то от него получать, он – вместилище для проекций; он не воспринимается, как целостная (и уважаемая) человеческая личность (Bursten, 1973, 158). В-четвертых, отсутствие способности любить и привязываться. В-пятых, такие признаки слабости Эго, как импульсивность, неспособность предвидеть последствия своих поступков и, обычно, - неспособность к долгосрочному планированию (при изощренном, иногда просчитанном на много шагов вперед, планировании актуальной махинации или интриги).

В личности психопата ярко выражены нарциссические черты. Нарциссизм уже упоминался выше (Watson, 2009). Фактически, ряд авторов (Кернберг, Мелой, Бурстен) считает этот типаж разновидностью нарциссической личности. Б. Бурстен обозначает его, как манипулятивный тип нарциссической личности. По Кернбергу, нарциссический характер является наиболее здоровым типом в континууме, где психопатия – противоположный край континуума: наиболее нарушенный тип. Нарциссичные люди эгоцентричны, и главное, чем они озабочены в жизни, - их собственная значимость, в которой они убеждаются, когда могут почувствовать свое превосходство над другими. Манипулируя людьми, сталкивая их друг с другом и используя их к своей выгоде, психопат чувствует свое превосходство и получает необходимую ему нарциссическую подпитку. Бурстен объясняет этим известную характеристику психопата – его неспособность учиться на опыте. Психопат вновь и вновь занимается махинациями и манипуляциями, даже если он на этом уже попадался (Bursten, 1973, 156 - 157). Он не перестанет так себя вести, потому что именно это поведение поддерживает его самооценку. Без этой подпитки он склонен впадать в состояния, которые являются психопатическим аналогом депрессии: переживание своей никчемности, состояние «нуля», «zero state» (Steuerwald, Kosson, 2000, 123; авторы термина – Йохельсон и Саменов), когда, переставая чувствовать торжество и превосходство над другими, психопат сталкивается с внутренней пустотой, безнадежностью и злобой. Чувствуя предвестник этого пренеприятного состояния – скуку, он развивает манипулятивную деятельность. Запускается цикл манипуляции по Б. Бурстену (Bursten, 1973, 8): сознательное намерение обмануть (те, кто манипулирует неосознанно, к этому типу характера не относятся) – действие (обман) – и, в случае удачи, обесценивание обманутого, презрение к нему и торжество, - то, что Р. Мелой называет «contemptuous delight» - «наслаждение презрением» (Meloy, 1998, 124 - 125). Это поведение является компульсивным, психопат зависит от переживания «наслаждения презрением», как наркоман зависит от наркотика. Поэтому он, конечно, может интриговать и обманывать, преследуя вполне понятную нам цель (например, чтобы выжить из отдела чем-то мешающего ему человека, или чтобы получить для себя новые возможности в организации, занять чье-то завидное место). Но в основном он занимается этим «из любви к процессу», снова и снова добиваясь конечного переживания «наслаждения

презрением », охотясь за этим переживанием. – Так что не обольщайтесь, думая, что этот человек чувствует уважение и благодарность, получив от Вас желаемую помощь. Он чувствует торжество от своего превосходства над Вами, потому что Вы повели себя именно так, как ему было нужно. В организации он - кукловод, который движет марионетками (метафора П.Бабиака). И, если в нашем коллективе есть психопат, то марионетки – мы, а он движет нами с торжеством.

Сознательному циклу манипуляции и обмана соответствует бессознательный цикл. По Кернбергу, нежелательный интроект эвакуируется – затем он проецируется в другого человека (жертву манипуляции) – затем следует триумф и презрение к тому, в кого это помещено (Kosson, Gacono, Bodhold, 2000, 210). Предполагается, что в ранней истории психопата не состоялся удовлетворительный опыт интроекции хорошего объекта. Вместо этого хорошего объекта присутствует враждебный, агрессивный интроект, от которого психопат навязчиво избавляется, проецируя его. Возможно, ранний объект действительно был враждебным; так или иначе, психопатическая личность не достигла способности к нормальной идентификации. Как ни странно, именно с этой неспособностью к нормальной идентификации и с отсутствием сформированной идентичности связаны пресловутое неотразимое очарование и харизма психопата. Это происходит из-за протекающего в общении психопата с другим человеком процесса симуляции или псевдоидентификации. Симуляция (псевдоидентификация) предполагает бессознательное отражение установок, чувств и поведения партнера по общению. Некоторые авторы, например, Э. Гаддини, считают симуляцию архаичным предшественником идентификации (Kosson, Gacono, Bodhold, 2000, 212). В настоящей идентификации собственные характеристики до некоторой степени модифицируются. В псевдоидентификации собственные характеристики остаются незатронутыми, а интроецированный материал становится частью процесса сменяющих друг друга проекций – интроекций. Вначале психопат интроецирует ваши завидные характеристики; так как дифференциация самого себя и объекта у него нечеткая, это помогает почувствовать себя прекрасным и значительным. Когда психопат вдруг оказывается похожим на вас, когда он льстит вам, отзеркаливая симпатичные стороны вашей личности, это значит, что он интроецировал Вас и затем проецирует Вас … обратно в Вас же. Он всячески показывает Вам, что Вы замечательны. Психопат отзеркаливает свою жертву (в самом благоприятном виде) и одновременно демонстрирует, что он сам такой же замечательный, и между ними возникают известные нарциссические феномены. Р. Мелой пишет, что жертва при этом переживает и зеркальный, и близнецовый перенос, по Кохуту (Meloy, 1998, 139). Это переживания жертвы, сопровождающие процесс проективной псевдоидентификации (Meloy, 1998, 141). Проективная псевдоидентификация облегчает сознательную имитацию (Meloy, 1998, 143). Но, когда в вас проецируются завидные качества, психопат рискует почувствовать зависть и заметить, что ему самому чего-то недостает. Тогда он разворачивает ситуацию прямо наоборот: это он обладает идеальными характеристиками, а вы – нет (Kosson, Gacono, Bodhold, 2000, 210). Он сможет это почувствовать, если обманет Вас. Интриган – не психотик, и он вполне отчетливо различает реальное и нереальное, правду и неправду. Но правда и честность для психопата – не ценности, а собственное превосходство – самая главная ценность (Bursten, 1973, 163), поэтому он вновь и вновь обманывает людей, чтобы чувствовать свое превосходство над ними.

Интроецированные позитивные характеристики другого человека помогают психопату хорошо контролировать этого человека в общении, как мы уже видели. А когда вас обманывают и обесценивают, в вас проецируется другой, негодный, ничтожный интроект, от которого психопат таким образом освобождается. У него в голове возникает представление: «Я умный и замечательный – он глупый и ничтожный». Это известный механизм расщепления. (Тот же самый механизм запускается, когда в присутствии психопата конфликты раскалывают организацию на группировки. Внутренний конфликт психопата (величие – ничтожность) разыгрывается снаружи, на материале коллектива. Будучи пограничной личностью, психопат не воспринимает внутренний конфликт, как внутренний, и прибегает к экстернализациям.) Сознательный обман делает другого человека готовым принять и контейнировать тот материал, который психопату нужно в него поместить. Этот материал грозит обесценить грандиозное Эго психопата, если его не спроецировать. Таким образом, манипулятивный цикл психопата на бессознательном уровне представляет собой ритуал освобождения, очищения (Meloy, 1998, 101). Часто рядом с психопатом в течение длительного времени находится внешне явно более неприятная личность (например, более грубый, агрессивный человек): тот, в кого психопат «помещает» собственные неприятные качества. И тогда люди вокруг удивляются: что их объединяет, что у них общего? - Понятно, что психопат на его фоне выглядит еще прекраснее.

Что случится, если психопат не будет иметь возможности постоянно повторять манипулятивный цикл, вновь и вновь получая свою награду: наслаждение презрением? Р. Мелой предполагает, что в этом случае порог насилия у психопата резко снизится, и наружу прорвется его скрытая зависть и ярость (Meloy, 1998, 106).

Почему нам так трудно распознавать психопатов, понимать, с кем мы имеем дело? Потому что в общении с ними мы бессознательно включаем мощные психологические защиты. Одна из них – отрицание, которое в данном случае еще называют «слепотой к опасности» (Kosson, Gacono, Bodhold, 2000, 216). Отрицание проявляется в недооценке серьезности ситуации, в отказе применить к психопату санкции, и даже в неверии в историю его антисоциальных действий, когда эта история известна. Специалисты в области психологии и психического здоровья ошибаются, как и другие люди. Р. Хэар рассказывает такой случай из своей жизни: его пригласили на конференцию в другой город для выступления с докладом о психопатии и обещали заплатить гонорар. Не получив деньги в течение полугода после конференции, Хэар сделал запрос и узнал, что организатор конференции был арестован за подделку документов, мошенничество и воровство. Этот человек имел криминальное прошлое и подделал документы, чтобы занять свою должность. – Хэар, признанный специалист по психопатии, общался с ним во время конференции, вместе с ним обедал в кафе и ничего не заподозрил. Он помнит, что симпатизировал этому человеку и в кафе сам предложил оплатить его счет (Hare, 1993,12 113).

Другая защита – «ошибочное приписывание психического здоровья» (Kosson, Gacono, Bodhold, 2000, 216). В сущности, это проекции окружающих людей, которые приписывают психопату свой собственный уровень психической зрелости и «нормальности». В случаях, когда жертва психопата, идентифицируясь с ним, «за компанию» начинает поступать безнравственно (зачастую без критики к собственному поведению), действует, по Р. Мелою, механизм «злокачественной псевдоидентификации» (Meloy, 1998, 141). Мелой считает все эти бессознательные психологические защиты контрфобическими реакциями, потому что при общении с психопатом возникает тревога и нежелание осознавать его потенциальную опасность (Kosson, Gacono, Bodhold, 2000, 216).

М. Кетс де Вриес задается вопросом: не являются ли некоторые типы организаций по своей структуре или по стилю функционирования «естественным домом» (Kets de Vries, 2012, 2) для психопатов?

И действительно, некоторые типы организаций с их характерными особенностями оказываются более уязвимыми, чем другие. Среди них:

- бизнес-структуры: конечно, в них перемещаются деньги. Кроме того, они привлекательны для психопата возможностью быстрого роста; там поощряются качества, которые люди в нем видят: хладнокровие, уверенность, целеустремленность, общительность.

- Организации, внутри которых наблюдается жесткое деление на группировки, причем контакт между группировками ограничен. Бабиак (Babiak, 2000) пишет о необходимости «культуры открытости» в учреждении, так как организациями, которые делятся на группировки с закрытыми границами, особенно легко манипулировать.

- Организации, в которых значительная часть информации принимается без подтверждения, «на доверии». Многие общественные организации гордятся этим своим доверием. Все же там, где информация проверяется, вовремя заметить психопата проще. (Например, человек заявляет о высшем образовании, но все время находит предлог, чтобы не показать свой диплом.)

- Организации, идентифицирующие себя, как союз единомышленников (например, политические, религиозные). Часто кто-то приводит в такую организацию психопата, как «одного из наших», и в скором времени там уже наблюдается, по выражению Бабиака, феномен «лисы в курятнике».

- Быстро меняющиеся организации (Babiak, 2000). Возможно, здесь никто не станет тревожиться, если что-то идет не как всегда.

- Каждая профессия, которая, как считается, предполагает достаточно высокий моральный уровень или принципиальность. Иногда психопаты получают хорошие возможности для манипулирования и получения нарциссического выигрыша в роли юриста или учителя, а также в помогающих профессиях (социальный работник, врач, психотерапевт). Эти профессиональные сферы привлекательны для психопата еще и тем, что в его распоряжение попадают зависящие от него и уязвимые люди. Что дает психопату наслаждение властью и контролем (Stout, 2000, 92; Hare, 1993, 109). Г. Габбард и Е. Лестер в книге, посвященной границам и нарушению границ в психоанализе, рассматривают одно из грубейших нарушений профессиональной этики: сексуальные злоупотребления в работе с клиентами. Авторы выделяют четыре причины такого поведения психоаналитика; одна из них – психопатия. В случае с аналитиками-психопатами такие истории повторяются многократно, представляют собой ряд продуманных действий по соблазнению и могут даже проходить по одной и той же разработанной схеме. Часто оказывается, что еще в период их обучения находились люди, которые предупреждали психоаналитический институт о нечестности этих кандидатов и били тревогу. Но психопаты, как водится, выходили сухими из воды (Gabbard, Lester, 2003, 94 - 96). Здесь хочется добавить: психотерапевт (психоаналитик)-психопат может никогда не начать сексуально совращать клиентов, но все равно будет для них опасен. Опасен своим доступом к душе человека, который доверяет ему; иногда - как никому другому в своей жизни. Мы помним, что смысл жизни психопата – манипулирование чужими чувствами и поведением, с тем, чтобы получать «наслаждение презрением». Общение с клиентом исключением не станет.

- Очень уязвимы все организации, основанные на демократических принципах: «точечное» влияние психопата на разных людей по отдельности может аккуратно направлять общие решения в нужную ему сторону. При этом создается впечатление принятия подлинно «народных» совместных решений. «Народные» выступления и споры становятся все более деструктивными, но зачастую никто не может понять, что с этим не так. - Сам психопат на общих собраниях чаще всего молчит, с наслаждением наблюдая, как другие люди проводят его политику, или вообще отсутствует. Он ничего не пропустит: «родственные души» расскажут ему о ходе собрания.

Деятельность психопата в профессиональной группе ломает командную работу, приводит к потере людей, истощает ресурсы организации. Его присутствие связано с повышенной конфликтностью и часто также со случаями буллинга - травли отдельных сотрудников коллегами (Boddy, 2011, 7). Все сотрудники испытывают растущий стресс на рабочем месте. Психопату свойственно приписывание себе чужих заслуг и обвинение других в своих недочетах. Из-за этого сотрудники перестают ориентироваться, что кому было поручено, кто что сделал. Создается путаница, появляются некорректные инструкции и претензии «не по адресу» (Boddy, 2011, 24). В обстановке постоянных интриг и открытой борьбы (которая маскирует другую борьбу: закулисную) у сотрудников появляется впечатление, что они никому не нужны, что начальству наплевать на их чувства и состояние. Кстати, часто так оно и есть: измученному бесплодной борьбой начальству просто не до них. Ущерб причиняется не только коллегам. Если организация оказывает услуги, то клиентуре тоже причиняется вред. Мы помним, что манипулятивное поведение психопата является навязчивым; и клиентами он тоже манипулирует (даже если избегает прямого нарушения правил организации). Контролировать психопата в организации практически нереально; контролировать здесь будет он сам. Избавиться он него – очень трудно, а иногда и накладно. Лучше (хотя и не намного легче) - не принимать. Едва ли это можно считать несправедливостью по отношению к нему. Психопату удобнее и приятнее не лечиться, чтобы попытаться стать другим, а без конца отыгрывать свою проблематику, вновь и вновь наслаждаясь властью и презрением к тем, кого удалось одурачить. Ему так удобнее просто потому, что всегда есть отношения, ситуации и группы людей, которые этому благоприятствуют. Так почему, собственно, именно Ваша организация должна стать тем местом, где его болезнь развернется в масштабах коллектива и будет истощать его ресурсы? - П. Бабиак предупреждает: если на собеседовании кто-то показался вам нереально хорошим, это, вероятно, не так (Babiak, 2000, 304). Кстати, факты мошенничества принимаемого на работу психопата иногда известны (скажем, в тех же случаях «взлета» и перехода в другую профессиональную структуру), но им не придают значения. Как бы ни был приятен кандидат, подобные факты – это серьезно. И более того: в сочетании с привлекательностью кандидата это еще серьезнее. - Короче, мы знаем, как заметить психопата. Беда в том, что этим знанием трудно воспользоваться, когда мы им очарованы.

Liars, Con Artists, Schemers

Annotation

The article deals with the phenomenon of corporate psychopathy. First, the processes which take place around a psychopath in an organization, are considered from the point of view of organizational psychology. Then the unconscious aspects of those processes are considered from the viewpoint of psychoanalysis. Finally, the most vulnerable types of professional groups are named.

Key Words: psychopathy, corporate psychopathy, psychopathic bond, manipulation, cycle of manipulation, identification, pseudoidentification (simulation).

Литература 
1. Гиндикин В.Я. Лексикон малой психиатрии. – М.: Крон-Пресс, 1997. 576 с. 
2. Даттон К. Мудрость психопатов. – СПб.: Питер, 2014. 304 с. 
3. Кернберг О.Ф. Агрессия при расстройствах личности и перверсиях. - М.: Независимая фирма «Класс», 2001a. 368 с. 
4. Кернберг О.Ф. Тяжелые личностные расстройства. Стратегии психотерапии. - М.: Независимая фирма «Класс», 2001b. 464 с. 
5. Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика. – М.: Независимая фирма «Класс», 2006. 480 с. 
6. Akhtar S. Broken Structures. Severe Personality Disorders and Their Treatment. – NY: Jason Aronson, 2000. 440 p. 
7. Babiak P. Psychopathic Manipulation at Work. // Gacono C.B. ( ed.) The Clinical and Forensic Assessment of Psychopathy : A Practitioner's Guide. LEA Series in Personality and Clinical Psychology. - Mahwah, New Jersey; London: Lawrence Erlbaum Associates, Inc., 2000. P. 287 – 312. 
8. Babiak P., Hare R.D. Snakes in Suits. When Psychopaths Go to Work. – HarperCollins e-books, 2007, 355 p. http://bookre.org/is...aths Go To Work (дата обращения: 02.09.2013) 
9. Babiak P., Neumann C. Corporate Psychopathy: Talking the Walk. // Behavioral Sciences and the Law. 2010. № 28. P. 174 – 193. 
10. Blair J., Mitchell D., Blair K. The Psychopath: Emotion and the Brain. – Blackwell Publishing, 2005. 201 p. 
11. Boddy C. R. Corporate Psychopaths: Organizational Destroyers. - NY: Palgrave McMillan, 2011. 195 p. 
12. Boddy C. R. The Corporate Psychopaths Theory of the Global Financial Crisis. // Journal of Business Ethics. 2011. № 102. P. 255 – 259. 
13. Bursten B. The Manipulator. A Psychoanalytic view. – L.: Yale University Press, 1973. 277 p. 
14. Buckholtz J. W., Kiehl K.A. Inside the Mind of a Psychopath. // Scientific American Mind. 2010. September/October. P. 22 – 29. 
15. Cleckley H. The Mask of Sanity. – Augusta, Georgia: Emily S. Cleckley, 1988. 469 p. 
16. Daynes K., Fellowes J. The Devil You Know: Looking for the Psycho in Your Life. – L.: Hachette, 2011. 240 p. 
17. Dilman I. The Self, the Soul and the Psychology of Good and Evil. – Routledge, 2005. 160 p. 
18. Deutsch, H. The Impostor: Contribution to Ego Psychology of a Type of Psychopath. // Psychoanalytic Quarterly. 1955. № 24. P. 483–503. 
19. Dutton K. Gehirnflüsterer. Die Fähigkeit, andere zu beeinflussen. – München: Deutscher Taschenbuch Verlag GmbH & Co. KG, 2011. 352 St. 
20. Gabbard G., Lester E. Boundaries and Boundary Violations in Psychoanalysis. – Washington, DC; London, England: American Psychiatric Publishing, 2003. 223 p. 
21. Handbook of Psychopathy (ed.: Ch. J. Patrick). – NY: Guilford Press, 2006. 651p. 
22. Hare R. Without Conscience: the Disturbing World of Psychopaths Around Us. NY: the Guilford Press, 1993. 236 p. 
23. Hitlin S. Moral Selves, Evil Selves. The Social Psychology of Conscience. - NY: Palgrave McMillan, 2008. 269 p. 
24. Kantor M. The Psychopathy of Everyday Life. - Westport, Connecticut, London: Praeger, 2006. 208 p. 
25. Kernberg O.F. Agressivity, Narcissism and Self-Destructiveness in Therapeutic Relationship. – New Heaven and London: Yale University Press, 2004. 271 p. 
26. Kets de Vries M. The Psychopath in the C Suite: Redefining the SOB. –Fontainbleau: INSEAD, 2012. 38 p. 
27. Kiehl K. Psychopath Whisperer. The Science of Those without Conscience.- NY: Crown Publishers, 2014. 304 p. 
28. Kohut M. The Complete Guide to Understanding, Controlling, and Stopping Bullies and Bullying at Work: a Complete Guide for Managers, Supervisors, and Co-Workers. – Ocala, Florida, Atlantic Publishing Group, 2007. 285 p. 
29. Kosson D.S., Gacono C.B., Bodhold R.H. Assessing Psychopathy: Interpersonal Aspects and Clinical Interwiewing. // Gacono C.B. ( ed.) The Clinical and Forensic Assessment of Psychopathy : A Practitioner's Guide. LEA Series in Personality and Clinical Psychology. - Mahwah, New Jersey; London: Lawrence Erlbaum Associates, Inc., 2000. P. 203 – 231. 
30. Kreuter E.A. Victim Vulnerability: An Existential-Humanistic Interpretation of a Single Case Study. – NY: Nova Publishers, 2006. 159 p. 
31. Mccoy D. The Manipulative Man: Identify His Behavior, Counter the Abuse, Regain Control. – Adams Media, 2006. 256 p. 
32. Meloy J.R. The Psychopathic Mind: Origins, Dynamics and Treatment. – NY: Jason Aronson Books, 1998. 474 p. 
33. Millon T. Personality Disorders in Modern Life. –John Wiley and Sons, 2004. 610p. 
34. Miller G. Investigating the Psychopathic Mind. – Science Magazine, Volume 321 (September 2008), 1284 – 1286. 
35. Newman J. Psychopathic Behavior: An Information Processing Perspective. // D.J. Cooke, A.E. Forth, R. D. Hare (ed.). Psychopathy: Theory, Research, and Implications for Society (ed.: D.J. Cooke, A.E. Forth, R. D. Hare). – Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1998. P. 81 – 104. 
36. Personality Disorders (ed.: M. Maj, H.S. Akiskal, J.E. Mezzich, A. Okasha). - John Wiley and sons, 2005. 515 p. 
37. Pike A. Danger Has a Face. The Most Dangerous Psychopath is Educated, 
Wealthy And Socially Skilled. - Denver, Colorado: Outskirts Press, 2011.148 p. 
38. Prins H. Psychopaths: an Introduction. – Sherfield-on-Loddon: Waterside Press, 2013. 176 p. 
39. Psychopathy: Theory, Research, and Implications for Society (ed.: D.J. Cooke, A.E. Forth, R. D. Hare). – Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1998. 428 p. 
40. Rieber R.W. Manufacturing Social Distress: Psychopathy in Everyday Life – NY: Springer, 1997. 221 p. 
41. Sheridan Th. Puzzling People. The Labyrinth of the Psychopath. – 190 p. [electronic] http://ru.scribd.com...-the-Psychopath. 2014 (дата обращения - 15.06.2014) 
42. Simon G.K. In Sheep`s Clothing. – Christopher and Co., 1996. 122 p. 
43. Stern R. The Gaslight Effect: How to spot and Survive the Hidden Manipulation Others Use to Control Your Life. – NY: Morgan Road Books, 2007. 256 p. 
44. Steuerwald B.L., Kosson D.S. Emotional Experiences of the Psychopath. // Gacono C.B. ( ed.) The Clinical and Forensic Assessment of Psychopathy : A Practitioner's Guide. LEA Series in Personality and Clinical Psychology. - 
Mahwah, New Jersey; London: Lawrence Erlbaum Associates, Inc., 2000. P. 111 – 136. 
45. Stone M.H. Personality Disordered Patients. Treatable and Untreatable.- Washington DC, London: American psychiatric publishing, 2006. 269 p. 
46. Stout M. The Sociopath Next Door. – N.Y.: Broadway Books, 2005. 241 p. 
47. The International Handbook of Psychopathic Disorders and the Law. Vol.1 Diagnosis and treatment (ed.: A. Felthous, H. Sass). - John Wiley and Sons, 2007. 1250 p. 
48. The Social Psychology of Good and Evil (ed.: A. Milner).- NY, London: the Guilford Press, 2004. 498 p. 
49. Vestappen S.H. Defense Against the Psychopath. – Woodbridge Press, E Book Edition, 41 p. [electronic] http://ru.scribd.com...-the-Psychopath 2012 (дата обращения - 04.04.2014) 
50. Watson S. Lies and Their Deception. // Akhtar S., Parens H. (ed.) Lying, Cheating and Carrying on. – Jason Aronson, 2009. P. 93 – 111.