http://news.israelinfo.co.il/kaleidoscope/55906Три столетия назад, на заре эпохи Просвещения, европейские философы твердо верили, что человеческий разум скоро рассеет «предрассудков тьму», так как все ложные взгляды и убеждения — всего лишь результат невежества, незнания научных фактов. Достаточно «просветить» людей относительно истинного положения дел, чтобы они с презрением отбросили «дедовские предрассудки» и научились руководствоваться доводами рассудка.
Этот оптимизм рухнул уже в начале ХХ века , а с тех пор изучение причин, механизмов и проявлений человеческой иррациональности стало одним из магистральных направлений многих общественных наук — от психологии до экономики и политологии. Уже давно известно, что развитие науки не делает человеческое общество более рациональным, и более того — параллельно с ростом научных знаний растет и количество разного рода диких мифов, в то время как сама наука из «властительницы умов» превратилась в подозрительную служанку. Сегодняшние люди, охотно принимая все новые дары научно-технической цивилизации, с возмущением отвергают «тоталитарные» претензии науки и отстаивают свое право игнорировать любые доказанные факты, если они по тем или иным причинам противоречат их интимным убеждениям.
Современные психологи, проведя десятки экспериментов, пришли к выводу, что люди практически никогда не отказываются от дорогих сердцу взглядов и верований «под напором неопровержимых фактов», и даже наоборот — информационный натиск порождает реакцию отторжения, включаются разнообразные механизмы психологической защиты, и человек, вместо того, чтобы принять «неопровержимую истину», еще более укрепляется в своих заблуждениях.
Как это происходит, показано, например, в недавнем исследовании американских психологов Джастина Фрейсера и Троя Кэмпбелла,
опубликованном в последнем номере Journal of Personality and Social Psychology. Экспериментаторы «изучали скользкие пути, которыми люди убегают от фактов, противоречащих их верованиям», — и обнаружили, что в ситуациях, когда индивид не может опровергнуть достоверность «неудобного» факта, он переводит дискуссию в сферу, где заведомо не действуют научные принципы проверяемости и погрешимости, — например, в область моральных принципов и личных ценностей.
Такой эффект наблюдался, в частности, в эксперименте, где сторонники и противники однополых браков обсуждали допустимость воспитания детей в семьях гомосексуалистов. При рациональном ведении такой дискуссии должны бы учитываться научные факты о наличии или отсутствии каких-то психологических последствий для детей, выросших в подобных семьях. Однако на деле испытуемые готовы были принимать и учитывать факты этого рода лишь тогда, когда они подкрепляли их априорное убеждение, — и «уходили в сферу непроверяемого», как только факты грозили подорвать их взгляды.
Ранее в других экспериментах
было показано, что попытки изменить ложные убеждения людей с помощью целенаправленной пропаганды могут оказаться не только бесплодными, но и иметь обратный эффект.
Около года назад политолог Брендан Найхен опубликовал результаты трехлетнего исследования, в котором группа педиатров и политологов пыталась найти способы повлиять на предубежденность родителей против вакцинации детей. Были испробованы (в разных группах) все мыслимые способы рационального и эмоционального воздействия — брошюры с объяснением опасности инфекционных заболеваний, выводы научных исследований об отсутствии связи между прививками и риском аутизма, фотографии обезображенных болезнями детей, страшная история об умершем от кори младенце. Ни один из методов не повысил готовность родителей сделать прививки собственным детям, а в некоторых группах наблюдался и обратный эффект.
«Мы никогда не искореним предрассудки — ни у других, ни у себя, ни в своем обществе», —
заключают Джастин Трейсер и Трой Кэмпбелл. Однако успокоиться на этом выводе и просто позволить каждому «жить со своими тараканами в голове» современное общество не может: слишком дорого эти «тараканы» обходятся.
Известно, например, что противники вакцинации детей не подвергают их существенному риску — но лишь до тех пор, пока подавляющее большинство родителей исправно водят детей на прививки. Если ложные идеи «вреда вакцинации» завоюют сознание масс, последствия будут страшными.
В других сферах — например, в области политических убеждений, — последствия
массовой иррациональности и «бегства от фактов» не столь очевидны, но, возможно, еще более разрушительны. Поэтому исследователи не оставляют упорных попыток «пробиться к человеческому разуму», нащупать пути преодоления защитных психологических барьеров «бегства от фактов». Кое-какие любопытные находки в этой области уже есть — например, в ряде экспериментов выяснилось, что люди с большей готовностью принимают «неудобные» факты и корректируют свои взгляды в ситуации, когда это не угрожает их самооценке.
Психолог Клод Стил еще 15 лет назад
доказал, что люди начинают вести себя более адекватно и достигают лучших результатов в любых видах деятельности после «упражнений на повышение самооценки» — проговаривания или написания рассказа о какой-то своей удаче, достижении, любом моменте гордости собой. Политолог Бнендан Найхен о
бнаружил, что этот метод «работает» и в ситуациях столкновения с «неудобными» фактами: утвердившись в своей самооценке, люди начинают демонстрировать большую широту взглядов и готовность сверяться с фактами.
Другими словами, если вы хотите что-то доказать человеку, не пытайтесь припереть его к стене неотразимыми фактами и торжествующе кричать «слив засчитан!», когда собеседник включает механизмы защиты заветных убеждений (как это делают многие участники сетевых дискуссий). У вас есть шанс «достучаться» до собеседника лишь в том случае, если его самооценка не пострадает от признания вашей правоты. Умные люди догадались об этом давным-давно — но теперь это еще и экспериментально подтвержденный научный факт.
Фото Ant Standring
