ВЕДОМОСТИ - Александр Рубцов: Власть подзуживает убогих
Vedomosti.ru
13.12.2012
Говорят, язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли, но часто он же предательски выдает. Поэтому за речью надо следить — если мы хотим что-то важное про себя вовремя понять.
Еще недавно «модернизация» не сходила с уст модного начальства и группы передовиков-интеллектуалов. Редкий выпуск приличной газеты был без статьи с этим звонким словом в заглавии или хотя бы в тексте. Теперь тандем выдавливает из себя это слово через силу, лишь когда без него вовсе скандал. Про «нефтяную иглу» забыли — страну сажают на иглу идеологическую. Зато идею «сменить вектор» реализуют — правда, в обратную сторону.
Разворот от буксующей модернизации к прогрессирующему мракобесию виден и на уровне событий, в резонансных новостях с идейной нагрузкой. Сколковский «авангард модернизации» уведомляет, что кадровое ядро экономики будет пополняться не из вузов. Осталось пополнять в обход вузов также и кадры науки. Открывают кафедры теологии, будто других проблем в образовании нет. Чудаки с нагайками рвутся регулировать уличную торговлю и светскую жизнь, выставки и театры. Неосторожным пророчеством завтра обернется шутка моего друга из ARD (первый канал немецкого ТВ): казачий батальон ГИБДД проверяет наличие иконок на торпедах, без чего ОСАГО недействительно. Новые идеи по части запретов и санкций уже и вовсе за гранью добра и зла. Из всех щелей лезет мрак, собирающийся под потолком и сгущающийся до черноты. И понятно, что оно не само полезло: есть чем воодушевляться и к чему притягиваться. Завтра лидер нации поедет фотографироваться уже не к рокерам, а в казачий разъезд, закрывать вернисаж или спектакль по Набокову?
Понятно, что в такой атмосфере трудно выговаривать слово «модернизация», не подавившись. Наш белый человек на черном BMW с айфоном год назад вдруг объявил себя консерватором. Не иначе поэтому на Руси теперь по утрам так темно.
Но более удручает другая темень. Про модернизацию забыли не только начальники, но и сами эксперты, включая фронду. Интеллектуальное сообщество, смотрящее на власть сверху вниз и даже брезгливо, в плане смыслов оказывается ведомым и вторичным. Сверху сказали «модернизация» — и пластинка завелась; выплюнули это слово, как выпавший зуб, — и все о нем тут же забыли, будто модернизация нужна не стране и по жизни, а лишь для позирования руководства. Все тут же без особого концептуального давления сдали позиции и переместились на зады обороны — отмахиваться от подступающей черной сотни.
Считается, что в стране, в которой власть с мрачным удовлетворением наблюдает исход людей с мозгами и энергией, говорить о модернизации нелепо. Но тем самым мы своими же руками сдаем власти инициативу и повестку дня в говорении о важном — тот главный рубеж свободы, который, казалось бы, не отнять и на котором победа всегда будет за нами, потому что это наше дело. Когда все забывают, что говорилось с главных трибун еще вчера, не так заметны скорость падения и путь деградации, пройденный всего за год. Вопрос уже не о срыве в мракобесие, а о том, каким оно будет: тотальным или с отдушинами, людоедским или не совсем. Когда нет авангарда, не оценить и глубины тыла, в который нас всех заталкивают.
Суждения о том, что разговоры о модернизации в новом контексте бесполезны, не кажутся мне осмысленными. Также я не понимаю, почему суды не завалены тысячами гражданских исков по поводу вопиющих нарушений властями и экзекуторами от власти всех возможных норм и кодексов, включая Уголовный. То, что эти иски обречены, не аргумент: массив отклоненных обращений надо иметь. Это как нужные слова, которые остаются в тексте, даже когда их вычеркиваешь. Возможно, властям было бы не так комфортно фабриковать дела против протестного актива, если бы на каждое такое дело был ответ сотнями встречных исков, подкрепленных неубиенными свидетельствами и уликами, — «список Болотной».
Зато движение вспять, наоборот, началось сразу сверху, с высот духа и глубин сознания, с культуры и идеологии. На Минкульт бросили потомственного рекламщика, по очень душевной простоте не скрывающего, что история для власти — не сфера ответственного познания, а инструмент промывания мозгов с последующим их загаживанием пропагандой, плюющей на факты и совесть. Религию и церковь тоже взяли в оборот. Когда власть не может сказать людям ничего внятного и разумного, ей остается делать вид, что там много чего есть за душой, хотя большего бездушия, чем мешать веру с политикой, не бывает. В итоге в массе воцерковленных и в самой клерикальной среде зреют ровно те же настроения, что и в казачьем кругу про своих ряженых.
Соответственно, и борьба с реакцией начинается с этих уровней — с тех пластов сознания, где хранятся идеи и принципы, понятия о «моральном» и «духовном», нормы и представления о допустимом. И в том числе — модели будущего. В этих пространствах идейной реакцией все заранее проиграно: там нет мозгов и перьев, а если бы и были, нет содержаний. Более того, там засада с инерцией прошлых лозунгов: воевать с идеей модернизации — самих себя высечь, поддерживать ее — подпиливать свои же «новые устои», вступая в карикатурное противоречие со своим же главным трендом. Но этой возможностью в оппозиции почти никто не пользуется — видимо, от непонимания того, что слова и идеи обладают собственной силой, даже когда они выглядят утопическими и вовсе не из этого времени (судя по истории, высшую силу они как раз в таких ситуациях и набирают).
Сейчас для интеллектуального сообщества наступает момент истины. Выясняется, есть ли оно вообще (именно как сообщество) и есть ли у него голос в принципе — или это будет молчание ягнят. Это вопрос ответственности и мужества. Момент переломный: если до сих пор вина падала прежде всего на власть, то теперь, когда реакция стала открытой, историческая ответственность все более смещается на само общество. Похоже, власть уже махнула рукой на проблему «учебника истории»: в любом случае описание этого правления, особенно второй его половины, будет убийственным. Но люди культуры и знания, в том числе пишущие о политике и истории, могли бы задуматься о том, что о них напишут завтра их же преемники. Боюсь, там будет не только о Путине.
Автор — руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН
Власть подзуживает убогих
От буксующей модернизации к прогрессирующему мракобесию
Александр РубцовVedomosti.ru
13.12.2012
Говорят, язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли, но часто он же предательски выдает. Поэтому за речью надо следить — если мы хотим что-то важное про себя вовремя понять.
Еще недавно «модернизация» не сходила с уст модного начальства и группы передовиков-интеллектуалов. Редкий выпуск приличной газеты был без статьи с этим звонким словом в заглавии или хотя бы в тексте. Теперь тандем выдавливает из себя это слово через силу, лишь когда без него вовсе скандал. Про «нефтяную иглу» забыли — страну сажают на иглу идеологическую. Зато идею «сменить вектор» реализуют — правда, в обратную сторону.
Разворот от буксующей модернизации к прогрессирующему мракобесию виден и на уровне событий, в резонансных новостях с идейной нагрузкой. Сколковский «авангард модернизации» уведомляет, что кадровое ядро экономики будет пополняться не из вузов. Осталось пополнять в обход вузов также и кадры науки. Открывают кафедры теологии, будто других проблем в образовании нет. Чудаки с нагайками рвутся регулировать уличную торговлю и светскую жизнь, выставки и театры. Неосторожным пророчеством завтра обернется шутка моего друга из ARD (первый канал немецкого ТВ): казачий батальон ГИБДД проверяет наличие иконок на торпедах, без чего ОСАГО недействительно. Новые идеи по части запретов и санкций уже и вовсе за гранью добра и зла. Из всех щелей лезет мрак, собирающийся под потолком и сгущающийся до черноты. И понятно, что оно не само полезло: есть чем воодушевляться и к чему притягиваться. Завтра лидер нации поедет фотографироваться уже не к рокерам, а в казачий разъезд, закрывать вернисаж или спектакль по Набокову?
Триумф бездельников
Казаки здесь имя нарицательное. Власть подзуживает убогих, которые сами ничего не могут — только приставать к другим. Триумф активных бездельников и агрессивных импотентов. От какого реального большого и нужного людям дела отрывают себя эти лбы, патрулирующие столицу, на какие деньги они здесь торчат и с чего вдруг им передают функции государства, в бюджет которого мы платим налоги? А в это время форум «Казачий круг» уже описывает ситуацию наотмашь: «Самое печальное, что поднявшаяся в последнее время волна скандалов и откровенного идиотизма, связанного с казачьим именем, но сотворенная чаще всего ряженой сволочью, сильнейшим образом ударила по всем казакам… Население РФ реагирует теперь на слово “казак” с раздражением, доходящим до ненависти». Далее выносим казаков за скобки — и получаем в общем виде отношение нормальных людей ко всей этой духовности в рясах и лампасах, к этой «культурной политике» и «идеологической работе», к вакханалии мелочного контроля и злобного вмешательства. Ряженая сволочь — сказано «до седла», но архетипично.Понятно, что в такой атмосфере трудно выговаривать слово «модернизация», не подавившись. Наш белый человек на черном BMW с айфоном год назад вдруг объявил себя консерватором. Не иначе поэтому на Руси теперь по утрам так темно.
Но более удручает другая темень. Про модернизацию забыли не только начальники, но и сами эксперты, включая фронду. Интеллектуальное сообщество, смотрящее на власть сверху вниз и даже брезгливо, в плане смыслов оказывается ведомым и вторичным. Сверху сказали «модернизация» — и пластинка завелась; выплюнули это слово, как выпавший зуб, — и все о нем тут же забыли, будто модернизация нужна не стране и по жизни, а лишь для позирования руководства. Все тут же без особого концептуального давления сдали позиции и переместились на зады обороны — отмахиваться от подступающей черной сотни.
Считается, что в стране, в которой власть с мрачным удовлетворением наблюдает исход людей с мозгами и энергией, говорить о модернизации нелепо. Но тем самым мы своими же руками сдаем власти инициативу и повестку дня в говорении о важном — тот главный рубеж свободы, который, казалось бы, не отнять и на котором победа всегда будет за нами, потому что это наше дело. Когда все забывают, что говорилось с главных трибун еще вчера, не так заметны скорость падения и путь деградации, пройденный всего за год. Вопрос уже не о срыве в мракобесие, а о том, каким оно будет: тотальным или с отдушинами, людоедским или не совсем. Когда нет авангарда, не оценить и глубины тыла, в который нас всех заталкивают.
Суждения о том, что разговоры о модернизации в новом контексте бесполезны, не кажутся мне осмысленными. Также я не понимаю, почему суды не завалены тысячами гражданских исков по поводу вопиющих нарушений властями и экзекуторами от власти всех возможных норм и кодексов, включая Уголовный. То, что эти иски обречены, не аргумент: массив отклоненных обращений надо иметь. Это как нужные слова, которые остаются в тексте, даже когда их вычеркиваешь. Возможно, властям было бы не так комфортно фабриковать дела против протестного актива, если бы на каждое такое дело был ответ сотнями встречных исков, подкрепленных неубиенными свидетельствами и уликами, — «список Болотной».
Ступени модернизации
Сейчас полезно вспомнить, что тема модернизации развивалась ступенчато. Сначала речь зашла о преодолении технологического отставания. Потом поняли, что задача нерешаема без модернизации экономики. Экономика потянула за собой институты, всю институциональную среду. Далее пришлось признать, что для этого нужна модернизация политики, в свою очередь требующая пересмотра идеологии, изменений в сознании, ревизии целей и принципов, критики мифологии и архетипов. (Это в теории. На практике не был сделан шаг даже на вторую ступеньку: все еще пытаются что-то инновационное сгенерировать, не задумываясь о том, что со всем этим богачеством потом делать в экономике и институциональной среде, которыми любые инновации органически отторгаются.)Зато движение вспять, наоборот, началось сразу сверху, с высот духа и глубин сознания, с культуры и идеологии. На Минкульт бросили потомственного рекламщика, по очень душевной простоте не скрывающего, что история для власти — не сфера ответственного познания, а инструмент промывания мозгов с последующим их загаживанием пропагандой, плюющей на факты и совесть. Религию и церковь тоже взяли в оборот. Когда власть не может сказать людям ничего внятного и разумного, ей остается делать вид, что там много чего есть за душой, хотя большего бездушия, чем мешать веру с политикой, не бывает. В итоге в массе воцерковленных и в самой клерикальной среде зреют ровно те же настроения, что и в казачьем кругу про своих ряженых.
Соответственно, и борьба с реакцией начинается с этих уровней — с тех пластов сознания, где хранятся идеи и принципы, понятия о «моральном» и «духовном», нормы и представления о допустимом. И в том числе — модели будущего. В этих пространствах идейной реакцией все заранее проиграно: там нет мозгов и перьев, а если бы и были, нет содержаний. Более того, там засада с инерцией прошлых лозунгов: воевать с идеей модернизации — самих себя высечь, поддерживать ее — подпиливать свои же «новые устои», вступая в карикатурное противоречие со своим же главным трендом. Но этой возможностью в оппозиции почти никто не пользуется — видимо, от непонимания того, что слова и идеи обладают собственной силой, даже когда они выглядят утопическими и вовсе не из этого времени (судя по истории, высшую силу они как раз в таких ситуациях и набирают).
Сейчас для интеллектуального сообщества наступает момент истины. Выясняется, есть ли оно вообще (именно как сообщество) и есть ли у него голос в принципе — или это будет молчание ягнят. Это вопрос ответственности и мужества. Момент переломный: если до сих пор вина падала прежде всего на власть, то теперь, когда реакция стала открытой, историческая ответственность все более смещается на само общество. Похоже, власть уже махнула рукой на проблему «учебника истории»: в любом случае описание этого правления, особенно второй его половины, будет убийственным. Но люди культуры и знания, в том числе пишущие о политике и истории, могли бы задуматься о том, что о них напишут завтра их же преемники. Боюсь, там будет не только о Путине.
Автор — руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН
