Радио ЭХО Москвы :: Возбуждение или пробуждение? / Комментарии
Юрий Афанасьев
29 декабря 2011, 17:39
Мне предложили ответить на вопрос: «Что вас больше всего поразило в 2011 году?»
Меня не просто поразили, но буквально потрясли события в России 4–24 декабря.
Я имею в виду, с одной стороны, вполне предвидимую и во многих деталях уже хорошо знакомую по аналогичным ситуациям позицию властей в отношении «выборов» в Госдуму. С другой стороны – абсолютно для всех, и для меня тоже, непредвиденную и небывало бурную реакцию на эти «выборы» значительной части избирателей.
Но такой ответ – лишь знак, указывающий на полюса в российском социуме: предвидимое – непредвиденное, власть – избиратели. А означаемое – сам российский социум, искусственный, исковерканный, расколотый, расщепленный и в итоге нежизнеспособный. Изуродованный по всем его многочисленным граням – социально, нравственно, духовно. Все грани и разломы обозначились и высветились в указанных событиях, и все их нужно артикулировать и определить. Чтобы за формами, в каких предстало само явление – «выборы» и реакция на них, – разглядеть и понять смыслы нашего хрупкого и непредсказуемого жизнеустройства.
Конечно, если делать это полно и обстоятельно, потребуется не одна монография.
Однако можно хотя бы кратко показать, в каком направлении, над какими проблемами, на мой взгляд, надо думать для постижения смыслов.
Выборы не были честными, а их результаты, объявленные ЦИК, подделаны настолько, что теперь уже должны интересовать только следственные органы и суд. В сознании значительной части россиян вновь избранная Госдума стала, таким образом, нелегитимной. Следовательно, нелегитимными для них будут и все ее решения, в том числе и о легитимности будущего правительства, которое ей предстоит утверждать. Под сомнением и легитимность выборов президента Российской Федерации, если в марте 2012 года произойдет то же, что на «выборах» в Думу.
Из многочисленных публикаций экспертов и социологов в последние дни следует, что при 108 млн имеющих право голоса при явке на «выборы» в 35 %, то есть, менее 37 млн, «Единая Россия» получила 30–35 % голосов реально существующих избирателей. Есть достаточно оснований полагать, что около 15 млн голосов на «выборах» в пользу «партии власти» стали результатом обмана, подделки и серии уголовных преступлений, организованных действующей российской властью во главе с премьер-министром Владимиром Путиным и президентом Дмитрием Медведевым.
Подчеркну еще раз: такая картина уже сформировалась в сознании значительной части россиян и нашла выражение в митингах по всей России и, в частности, в резолюции 24 декабря в Москве на проспекте Сахарова. Главные ее требования: отмена результатов прошедших парламентских выборов, расследование фактов фальсификации голосования, отстранение Чурова с должности руководителя Центризбиркома, допуск к регистрации всех оппозиционных партий, разработка нового выборного и партийного законодательства и проведение повторных – честных – выборов в Госдуму. В то же время председатель ЦИК заявил, что это были «самые лучшие выборы». Не признали фальсифицированными выборы президент и премьер-министр. Остаются при своих мандатах избранные в Госдуму депутаты от всех партий системной оппозиции.
Первое, что меня поразило в этом явлении – «выборы» и реакция на них – его амбивалентность, вызывающая два противоположных чувства.
Одно – радостное, светлое, обнадеживающее: сами избиратели массово, быстро, внезапно и рационально постигли, что у Госдумы, президента и правительства на сегодня уже нет монополии на власть и что высшее непосредственное власти народа, как записано в Конституции, – свободные выборы. Под вопросом оказалась не только легитимность властей. Впервые за много веков в России произошла десакрализация власти. Наверное, здесь сказался «сетевой эффект», моментальное, одновременное массовое погружение в поиск сущего с целью взаимопонимания.
Другое – удручающее, как дурной сон или холодный душ. Это упертость властей и особенно сановное высокомерие первых лиц, их настолько пренебрежительное отношение к человеку, к людям, к их массовому рациональному постижению происходящего, что они просто ничего не заметили. Более того, они перепутали такое массовое проявление рационального с чем-то пошлым и грязным – видимо, хорошо знакомым для них самих – и позволили себе публичные выпады и прямые скабрезные оскорбления по отношению ко всем избирателям.
Таковы некоторые факты и формы явления: «выборы» и реакция на них. А каковы смыслы?
Указанная амбивалентность данного явления, взаимонепонимание избирателей и власти, вдруг вспыхнувший решительный протест одних и накатанная веками непрошибаемая упертость других и, самое главное, непроясненность стратегических ориентиров (под стратегией я в данном случае имею в виду не митинговый призыв «Россия без Путина», а скорее способы его реализации и, главное, перспективу России после ныне действующего режима) – все говорит о том, что мы по-прежнему остаемся в логике инверсионной динамики. Иными словами, в нашем социуме всегда присутствуют и периодически актуализируются две взаимоисключающие программы воспроизводства социокультурной целостности: столкновение противоборствующих сил нацелено на полное уничтожение «врага», а не на отыскание в диалоге принципиально нового решения, отличного от интересов и устремлений каждой из этих сил. Примеры инверсионной логики разрешения биполярной оппозиции из нашей социокультурной отечественной истории: большевики и царизм, СССР и Россия, Горбачев и Ельцин. Сегодня точкой сшибки стали «выборы» Госдумы: цель власти – любыми способами не допустить перевыборов, цель улицы – давить именно в эту точку. Общее преимущество, на мой взгляд, пока – на стороне власти, у нее деньги, административные рычаги, возможности и разнообразные способы насилия и манипулирования. На стороне улицы – сетевое информационное преимущество, уверенность в собственной правоте и не остывший пока что запал протестного возмущения.
Если путинская власть будет и дальше упорствовать и, например, так и не будет распущена «избранная» Госдума, если март 2012 года с «выборами» президента будет проталкиваться по прежнему сценарию, то, вероятнее всего, матричная инверсионная логика русской динамики сохраниться и нашей дорогой так и останется неизбывность неэволюционной, кровавой стратегии перемен. Если же власть пойдет на реальные уступки улице, то совсем не исключено, что при нынешнем раскладе сил и характере массового сознания мы вернемся к той же самой традиционной точке нашей давней русской забавы. Может быть, есть и какой-то третий сценарий, возможно… Не стану гадать. Мысли путаются от представлений о том, сколько и каких грехов взяли на душу наши власть имущие и сколько людей, в том числе не по их воле, они превратили в своих подельников. Никакой суд не найдет в подобном деле адекватного решения, будь то хотя бы новый Нюрнберг.
Еще одна поразившая меня особенность рассматриваемых событий – их содержательная насыщенность, психологическая составляющая российских «декабристов» 2012 года, эмоциональная заряженность двадцати-, тридцати-, сорокалетних «детей декабря».
Их нацеленность в этих событиях, хотя бы и не всегда артикулированная, – против действующей власти, а мотором, мотивом их протестной нацеленности стало пробудившееся у молодых людей чувство собственного достоинства. Такая констатация стала общим местом в океане публикаций на эту тему в Сети, в электронных и бумажных СМИ, на ТВ. И лишь в единичных случаях авторы публикаций предпринимают попытку заглянуть и разгадать: что же вызвало к жизни (опять же внезапно) подобное чувство, какие раздумья переживания его вдруг разбудили, есть ли за ним какие-то не разгаданные пока смыслы. Публикаций таких – негусто, хотя косвенных данных на сей счет – и статистических, и аналитических, и даже официальных – предостаточно.
Копать надо опять же в уникальных особенностях искусственного постсоветского социума. С развалом Советского Союза в очередной раз в России произошла глубочайшая архаизация общества. Не то чтобы мы вместе со всем своим жизнеустройством обрушились в глубокую древность, куда-то там в ХV век. Нет, таких чудес не бывает. Произошло нечто иное, периодически повторявшееся в нашей истории. В условиях глубокого разлома, в момент разрыва всех скреп – социальных, идеологических, ментальных, – удерживавших это наше жизнеустройство, из далекого прошлого, из седой старины к нам возвратились, актуализировались в современной массовой памяти ранее накопленные в ней привычки, мыслительные стереотипы, мифологические образы, фобии. В том числе и самые древние, наиболее устойчивые, наработанные в условиях полной незащищенности как каждого отдельного человека, так и множества локальных людских сообществ от насилия и внешних обстоятельств. Прежде всего вернулась способность выживать на грани жизни и смерти, когда само выживание обеспечивается всеми возможными способами, включая животные инстинкты.
Героям сегодняшнего повествования – «декабристам 2011 года» – к моменту прихода Путина к власти было как минимум лет по десять. Все они успели испытать либо уже на самих себе, либо на опыте своих родителей условия консенсуса нулевых между властью и населением. Консенсуса негласного, неформализованного и в то же время всепроникающего, тотально охватывающего все население России. Суть его – обмен свобод на процветание для одних, сравнительно (с советскими временами) безбедную жизнь для других и существование на грани выживания для третьих. Декабрьские улицы и площади заполняли преимущественно люди средней из этих трех категорий. То есть, они, хотя и есть тоже наш российский народ, но представляют не весь его, а лишь какую-то одну часть, отличную от двух других. Сущностные характеристики этой категории людей, их различия по сравнению с другими по их успешности, образованности, по их доходам, самостоятельности etc. не входят в мои задачи. Отмечу лишь – мое субъективное мнение, – что многие, если не большинство из таких людей, согласно условиям негласного консенсуса «нулевых» (сами или их родители), занимают, как и процветающие, привилегированное положение относительно доступа к ресурсам и наиболее доходным видам деятельности. Но своим выходом на улицу и своим решительным протестом, который можно выразить коротко – «достали! не хотим терпеть», – они стали выразителями настроения всего народа, в том числе и (какой-то части) процветающих, и существующих на грани выживания. В этом смысле все стали узниками темницы несвободы, где несвобода задана не просто обстоятельствами, но матрицей нашего жизнеустройства. Подчеркну: это касается всего народа по мотивам поведения, но не воли к действию – здесь расклад сил будет, думаю, совсем другим.
Теперь о главном – о том, чем и как мотивируется пробуждение человеческого достоинства.
Здесь также в поисках ответа надо продвигаться «от печки», то есть искать ответ в современном массовом сознании наших сограждан. Оно во всех наиболее важных сущностных проявлениях остается по преимуществу традиционалистским, мифологическим. Для отдельного человека и общества с таким сознанием совершенно невыносимым и самым страшным является испытание неопределенностью, которое угнетает, ввергает в истерику, ощущение хаоса. Человек в таком положении и с таким сознанием не может оставаться наедине с самим собой, потому что неспособен даже в мыслях представить себя как только себя самого. Ему непременно надо приобщиться, природниться к чему-то или к кому-то. Оказавшись меж двух противоборствующих сил, он интуитивно пытается выкарабкаться из хаоса и неопределенности путем «природнения» к «полюсу порядка».
Вся отечественная история соткана из глубоких разломов, из смертельных противоборств и многомиллионных людских шатаний с целью приобщиться к какому-то «полюсу порядка». Спокон веку таковым на Руси, как правило, становилась власть. Всегда, надо сказать, оставалась в такой роли и «заграница». Только, вот ведь беда, когда наступает хаос, «полюс порядка» не сразу выявляется и бедолаге не известно, куда податься. А бывало и так, что уже однажды «природнившись» к источнику порядка, человек вдруг ощущает, что опять его теряет, точка опоры снова куда-то уплывает, и опять мрак, отчаяние и страх, страх, страх. Наиболее показательны в этом отношении времена второй половины ХIV века, начала ХVII-го, которые не закончились и 1612 годом. Такими же временами начинался и наш ХХ век – они продолжаются, по-моему, и поныне. С той лишь оговоркой, что с конца 80-х того века начались новые старые времена. На хаос текущих событий наложился и актуализировался хаос сознания из самых разных эпох. И снова очередной перемес людского теста, и опять метания и смятения с целью куда-то или к чему-то природниться. Весь Золотой век русской культуры и весь век Серебряный – на этом и об этом. О расщепленности русского духа, о перманентной гражданской войне, о потерянных, ненужных, лишних людях, не понимающих друг друга отцах и детях, о «буревестниках» и «пингвинах».
Пробуждению чувства собственного достоинства у вышедших с протестом на улицу способствовало их прямое активное участие в выборах – может быть, впервые в их жизни сразу в нескольких разных амплуа. Они участвовали в них как избиратели, наблюдатели, очевидцы и, одновременно, жертвы фальсификаций, а также как свидетели лжи в СМИ, в официальных заявлениях руководителей государства. Они сами распространяли информацию о нарушениях, подделках протоколов голосования, «каруселях» и т. п. Они же в ходе участия в выборах и сразу после них пытались добиться реакции на выявленные нарушения в участковых и окружных комиссиях, в судах и правоохранительных органах.
И, кроме того, они все это синхронно и интенсивно обсуждали в Сети со своими сверстниками, единомышленниками, оппонентами – в режиме «онлайн» с участием миллионов по всей стране. Я думаю, они получили первый столь массовый урок гражданственности, самосознания и достоинства. Урок не по-школьному: «Запомни и перескажи», – а по жизни, по современной методике: «Делай по совести, как сам понял».
Из такого жизненного урока они усвоили: во-первых, реальное представление об утративших уже практическое значение в нашей жизни человеческой общности и солидарности, и что проживают они со своими вновь обретенными представлениями в каком-то Абсурдистане. Они знали, что по фактам фальсификаций надо было бы обращаться в суд, но теперь усвоили, что никакого суда здесь нет. Они на собственном опыте, требуя и добиваясь уважения к себе, испытали, как заставляют людей соблюдать законы в стране, где не ни законов, ни права, ни даже самого государства. Более того, нет и Путина с Медведевым как олицетворения неких постоянных, долговременных, не персонифицированных государственных институтов. После публичного циничного заявления этих двоих, что «мы уже четыре года тому назад договорились поменяться местами», ощущение полного абсурда стало всеобщим. А Путин с Медведевым превратились в призраки, фантомы, передвигающиеся в разные стороны для отправления по наитию каких-то придуманных ими самими функций.
Во-вторых, «недовольных горожан» привела на улицу и сделала солидарным сообществом протеста не только их открывшаяся в ходе выборов незащищенность от насилия. (Надо добавить – от государственного и корпоративного насилия.) Подобную незащищенность они испытывают и в своей трудовой повседневности. Я уже отметил, что эти люди в большинстве – не бедные и «социально востребованные». У кого-то из них свой бизнес, кому-то довелось пристроиться близко к «трубе», в сфере обслуживания, кто-то трудится в исследовательских центрах, в государственных структурах, в «оборонке». Среди них – программисты, медики, филологи. И всех их делает солидарными это самое ощущение незащищенности от насилия.
Правда, и насилие в современном российском жизнеустройстве по сравнению с прошедшими временами существенно видоизменилось. Хаос обрядился в одежды абсурда, а страх воспринимается не как прямая угроза для жизни, а как повсюду преследующие человека фобии и как терзающая его каждодневная безысходность и неуверенность во всём. А собственно насилие стало всепроникающим и неухватываемым, как разлившаяся и заполнившая все поры общества ртуть. Оно достает каждого человека в его частной жизни всеми способами: и условиями того самого негласного «консенсуса», и ограничением доступа к ресурсам, и коррупцией.
Все это и есть, на мой взгляд, глубинные основания, которые мотивируют пробуждение человеческого достоинства в участниках декабрьского протеста. Им нечего больше, кроме самооценки и солидарности, противопоставить их же незащищенности от насилия.
Общий вывод о декабрьских событиях невозможно сделать, пока остается непроясненной их содержательная перспектива. На одних только протестных настроениях относительно выборов и даже с одним только революционным лозунгом «Россия без Путина», при всей обоснованности и благородстве таких помыслов и устремлений, уверенно и безопасно продвигаться всем скопом в будущее нельзя. Нужна не только четко сформулированная цель протестного движения, но и представление о гарантиях ее достижения по этапам.
Столь же массовые и вроде бы безупречно демократические движения февраля 1917-го и января 1991-го при одной только решимости порвать с прошлым завершились не просто ничем – в конце концов, обернулись такими последствиями, что участники событий… опечалились, мягко говоря. В обоих случаях результаты оказались прямо противоположны надеждам и устремлениям демонстрантов.
Для России сегодня речь идет, как я понимаю – ни много, ни мало – о перезаложении оснований жизнеустройства. Иначе говоря – о замене путинской самовластной матрицы «капитализма для своих» открытым доступом для всех к ресурсам и ко всем доходным видам деятельности. И все это – на конкурентной основе для всех граждан, политических партий и неправительственных организаций. На таком основании – соответствующее государственное устройство, правовое законодательство, судебная система, СМИ и т. д. Следовательно, само собой на каком-то этапе встает вопрос и об Учредительном собрании.
Разумеется, я не формулирую цели протестного движения, а всего лишь обозначаю их возможное содержание. Судя по мотивационной разношерстности, продолжение протеста вряд ли возможно как партийно-политическое. Не знаю, возможно ли его оформление как общегражданского. Но знаю, что без его содержательно-целевого оформления – может быть, лучше сказать, самооформления – уличное движение может превратиться в Тахрир и вызвать любую реакцию: ужесточение режима и/или кровавую трагедию.
