А. Рубцов интересно обыгрывает концепцию карго-культа в анализе текущей ситуации в России:
09-11-2012 16:16:00
Барак «Россия». Островитяне
Почему Москва скоро будет для власти, как Западный Берлин в ГДР
Скоро Москва будет для власти, как Западный Берлин в ГДР. Но для полноценного тоталитаризма есть ряд ограничителей, а неполноценный — нонсенс, карикатура на самоё себя. Это как строить тюрьму, заранее зная, что будет пролом, который не заделать по определению. Или как заставлять людей верить в самолеты из соломы, когда кругом пачками летают настоящие и с грузом...
В предыдущей статье (№124 от 31.10.2012) описывалась нарастающая шаткость создаваемой конструкции. Она, может, и сойдет Владимиру Путину, чтобы досидеть, но непригодна для жизни, не говоря о развитии. Чем больше сейчас наворотят, тем труднее будет менять в будущем. Но для понимания происходящего перетряска мозгов нужна уже сейчас. Либо мы начнем делать про себя философические открытия, либо нас закроют как страну и нацию, хоть как-то различаемую в этой истории.
Бутылки и тюбики
Зачистив пространство идеологии, политики и гражданской активности, правящая команда выпускает в этот вакуум одного джинна за другим. Из тюбиков злобного мракобесия выдавливают такое, что потом не затолкать обратно.
Завтра лидер нации поедет уже не к рокерам или попам, а в казачий разъезд, закрывать выставку или спектакль по Набокову?
Конструкцию власти так размашисто укрепляют, что ее же вконец и расшатывают. Жуткая зараза — вирус произвольной изменяемости, к тому же заполошной. Страх порождает угар и спешку. На такой скорости мы не успеваем толком даже задуматься о том, во что превращают страну и в какой pussy мы уже. Если можно на корню менять строй при той же Конституции, значит, в стране нет ни Конституции, ни легальной власти — одна обезумевшая политическая воля. Потом напишут: когда дым рассеялся, на площадке не было ни Путина, ни самого государства. Строго говоря, государства уже нет, и даже руины не защищены от произвола. В политической науке в таких случаях любят говорить о проблеме «стато», откуда пошли все state и проч. Вот-вот...
Слова и вещи
В моменты нестабильности, на сквозном транзите, особенно необходим адекватный язык описания. Слова есть: конституция и законы, легальность и легитимность, партии, выборы, оппозиция... Но реалии далеки от смыслов.
Однако сейчас важнее то, что вообще вне языка: предметы почти не видимые и не обсуждаемые — «непромысливаемое». Помимо конструкции власти есть природа сил, которые эту конструкцию держат. А по какому праву здесь вообще правят? На каком основании люди позволяют себе риторически конструировать «большинство», а потом рулить и болтать от его имени? Если это «государство» постоянно делают инструментом воплощения залихватских проектов в области контроля и собственности, значит, мало этот инструмент по-разному затачивать и передавать из рук в руки, даже если эти руки с каждым разом все чище при горячей голове и патологически холодном сердце. И не в Конституции даже дело, а в том, что до нее и за ней, в том числе в нас самих.
Это тоже «вертикаль», но не организационная, а сущностная. Мы открыли сундук власти, увидели в нем привычные политические вещи и собрались их перетряхнуть: что-то выбросить, заменить, подлатать и пересыпать порошком от авторитаризма... Но как только встает вопрос, почему ревизии этого барахла до сих пор не дали результатов, тут же открывается еще один слой, а там второе дно, под ним еще одно, такое же ложное... Когда же по соседству шкаф с книгами по философии политики и государства, этот сундук и вовсе превращается в бездонный колодец, только сверху прикрытый писаными законами, но в глубине скрывающий микрофизику власти и ее метафизику. Там сплошь нерешенные и даже не поставленные вопросы — а значит, и место ответов, необходимых для жизни, но которых у поверхности нет и быть не может.
Карго в квадрате
Вся глубина пропасти между привычными образами и ускользающей реальностью видна на примере движения российских самолетопоклонников.
Теперь мода любое подражательное, чисто внешнее заимствование описывать через «культ карго», уподоблять примитивным, магическим верованиям. Сюда сваливают все, начиная с имитации законности и права в политике («как у белых людей в пробковых шлемах») и заканчивая детским курением, гламуром взрослых и даже псевдонаукой — как учил еще Р.Фейнман. Скоро карго станет таким же поверхностным хитом, как и «стационарный бандит» — слишком эффектно.
Напомню вкратце: карго – это божественный груз, та же каша небесная. Речь о сверхновых религиях, возникших к концу XIXвека на океанических островах, жители которых вдруг увидели необычных людей с волшебными предметами явно божественного происхождения. Но вне науки, как правило, имеют в виду взрыв таких верований в Меланезии периода Второй мировой. Америкосы понастроили там военных баз и навезли тонны явно потусторонней техники и продуктов. Поскольку работа «белых человеков» сводилась к открыванию ящиков и банок, аборигены сообразили, что все это богачество никем не произведено и падает не просто с неба, а от богов. Какое-то время они подрабатывали у пришельцев проводниками и женщинами, но исход этой красивой истории в представлениях блоговой антропологии трагичен: «нигры» перестали заморачиваться что-либо делать сами, а джедаи из джи-ай, порвав узкопленочных японцев, ретировались в свой лучезарный Пиндостан, спихнув бульдозерами в море лишние джипы, ящики и прочие ништяки. Как следует далее из апокрифов и хроник Lurkmore (разновидность интернет-энциклопедии), «охреневшие без привычной нямки «нигры» решили общаться с духами сами», построили совершенно натуральные самолеты и аэродромы из прутиков и соломы и стали маршировать, украсив голые торсы нарисованными прямо на коже погонами, орденами, пуговицами и сакральными эмблемами «USA». Чем дали незабываемый пример имитации российскому казачеству, а также политикам и политологам, научив их принимать на нашей туземной почве технику западной демократии без понимания имманентной природы ее производства.
В этой картине мира наш политический ландшафт видится сплошь заставленным муляжами. Выборы, законы, право — а по сути те же взлетные полосы из дерева, радиовышки из бамбука и точная имитация сигналов посадки... чистому небу. И ожидание чуда от исполнения на православной земле электоральных ритуалов. Все это уже описано как карго-культ от отечественного производителя и засмеяно до дыр.
Но триумфальное шествие карго на этом не заканчивается. Туземцы - они и в России аборигены. Передовая аналитика сам концепт карго тоже приняла как груз с неба, который надо не производить, шевеля собственными мозгами, а брать готовым у других, чтобы припечатывать своих. Работает целый конвейер по наклеиванию ярлыков карго. Вроде по науке, а по сути те же деревянные наушники и антенны из лиан, но уже в методологии. Иронию и легкий троллинг, принципиальные для правильного постструктурализма, заметили не все: развлечение с карго ума не требует. Возникли две карго-касты, нижняя и верхняя: одни изображают белых людей, играя политическими фонариками и зажигалками от «мирового цивилизованного» — другие язвительно комментируют этот цирк... и при этом сами косят под особо белых, свысока разоблачающих смешное карго соплеменников.
Так концепт карго сам стал культом, но уже в квадрате, второй степени — метакарго. Этот культ еще смешнее, потому что тот все же про богов, а этот, если честно, про себя.
Критика и самокритика
Белые люди на то и белые, что недолго измывались над островитянами. Они оценили это свое научное глумление как род колониальной антропологии, за что сами себя высекли.
Нам это важно в контексте теории внутренней колонизации от В.Ключевского — А.Эткинда. В России ведь все в одном, и метрополия и колонии. Что-то многовато развелось у нас помимо государства «единственных европейцев». Если мы хотим высокой науки, а не публицистики (а я всегда только ее и хочу), надо умерить язвительность и по примеру умных антропологов более не считать примитивные имитации только бредом (хотя как звучат имена этих культов, например, «безумство Вайлала»!). Слишком просто все сводить к отклонениям от правильного мира белых, которые якобы обходятся вовсе без имитаций и магии. С концом модерна пришло понимание, что здесь все относительно и исторично: вопрос пропорций и времени.
Это открывает новые планы. Весело и достоверно выглядит припечатывание как типичного карго Сколково, Роснано, олимпиад, чемпионатов, айфонов и мостов. Однако надо понимать, что эти имитации основаны на иной магии, реально эффективной.
Если аборигенам перепадают лишь парашюты с гуманитарной помощью и ящики с погибших кораблей, то у нас с бюджетного неба сыплется золотой дождь, намертво скрепляющий веру в святость подаренной свыше власти. РПЦ в этом раскладе не исключение.
Есть и гибриды (не путать с Гебридами, где чистое карго). Теперь у чиновников при науке слепой культ индексов цитирования, импакт-факторов и прочей библиометрии. Метод отчасти работает при оценке результативности в точных науках и естествознании, но это классическое карго в отношении нашего социально-политического и гуманитарного знания: нас там не цитируют, потому что не читают и не должны. Здесь «магия цифр» не привлекает блага, а нужна для их урезания — хотя бы и ценой дискредитации родной науки в обществе и мире.
Имитируют и свои же образцы. Лишь строгий научный анализ отделит в нашем православии истинную веру от корыстных имитаций с целью привлечь ресурсы — статусные, организационные и финансовые (точно не с неба).
Политическая техника из соломы и стали
Главная интрига — в политике. Ее как раз проще всего описать как типичный культ карго: и сам политический театр, и магическую политологию. Но и здесь срабатывает «карго в квадрате».
Дело в том, что наша политическая система одновременно и не вполне «как у белых», но и не чистое карго. Скорее это гибрид, сросток того и другого. То ли магия с элементами реального, то ли техника с элементами магии. Возможно, в этом симбиозе упаковано важное для понимания. Не зря о. Г. Флоровский писал: «Российская культура — вся она в перебоях, в приступах, в отречениях, в разочарованиях, изменах и разрывах. Всего меньше в ней непосредственной цельности. Русская историческая ткань так странно спутана, и вся точно перемята и оборвана... Издавна русская душа живет и пребывает во многих веках и возрастах сразу [...] Несоизмеримые и разновременные душевные формации как-то совмещаются и срастаются между собой. Но сросток не есть синтез. Именно синтез и не удавался».
Действительно, в нашей политической технике натуральное и имитационное (металл и солома) перепутаны хитрейшим образом: все зависит от оптики зрения. Так, если рассматривать новые легислатуры Кремля сами по себе, то это чистое карго: народ уверяют, что это все «как на Западе», хотя по сути ничего общего и даже от формы взяты ошметки. Но если учитывать остаточную сопротивляемость закона этому угару, то зона карго сокращается: там есть и что-то упругое. То же с выборами, которые имитация, но одновременно и реальная проблема. Важно ведь не только, что происходит, но и что могло бы быть, если бы хотелки режима были реализуемы сразу и вполне. Этот наш барак был бы уже и вовсе лагерным. Исследование природы этой сопротивляемости сделает более понятным, чего ждать и что делать, а заодно убавит охоты высмеивать туземных либералов якобы с позиций дважды западного мировоззрения.
Бывает и «карго наоборот». Там железные самолеты улетели, и вместо них построили бамбуковые, чтобы снова прилетели железные. У нас самолет остался, но сама власть методично отрезает от него и без того дефицитные железные части, меняя их на соломенные, — чтобы никто никуда не летал и лишнего не приманивал. Недострой завершают… до состояния макета.
Зато это прочищает: чем больше соломы в нашей политической технике, тем меньше у людей карго-иллюзий. В итоге страна делится на противников дегенеративной колонизации самих себя, и на племя карго, которому фиктивные модели ближе, потому что в головах солома, пока еще кормят, а некоторым даже перепадают ништяки — должности, квартиры, мелкие сувениры от главного... Рубеж между этими племенами власть пытается сделать государственным: протест выдавливают во «внутреннюю заграницу». Скоро Москва будет для власти, как Западный Берлин в ГДР. Но для полноценного тоталитаризма есть ряд ограничителей, а неполноценный – нонсенс, карикатура на самоё себя. Это как строить тюрьму, заранее зная, что будет пролом, который не заделать по определению.
Или как заставлять людей верить в самолеты из соломы, когда кругом пачками летают настоящие и с грузом.
Автор: Александр Рубцов, руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН
Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/comments/55352.html
