Научись онтокритике, чтобы перенаучиться жить

Неграмотными в 21-м веке будут не те, кто не могут читать и писать, а те, кто не смогут научаться, от(раз)учаться и перенаучаться. Элвин Тоффлер

Поиск по этому блогу

2012-03-16

Сознательная мнимая гражданская пассивность может оказаться эффективнее - | Колонка Семёна Новопрудского

Гражданское повиновение - Газета.Ru | Колонка Семёна Новопрудского

— 16.03.12 09:09 —

После президентских выборов практически никто в России — ни противники власти, ни даже ее сторонники – не говорит о стране в категориях развития. Все рассуждения строятся исключительно вокруг того, как долго протянет нынешняя власть и каким образом появится преемник у нашего нового президента. Эти разговоры не случайны: Путин и его окружение сами загнали себя в классический шахматный цугцванг, когда любой следующий ход лишь ухудшает позицию.

Квинтэссенцией этих разговоров стал прогноз Михаила Дмитриева, президента Центра стратегических разработок (ЦСР), организации, в 2000-м писавшей первую путинскую президентскую программу. С точки зрения Дмитриева, Россию в ближайшие шесть лет ждет «чрезмерно затяжной и неопределенный процесс политической трансформации» с риском политической нестабильности. Положение усугубит новая волна экономического кризиса — не менее разрушительная, чем в 2008—2009 годах. Примерно к середине президентского срока Путина — через три года — страна будет вынуждена провести досрочные парламентские выборы, а к концу шестилетия рейтинг самого Путина может скатиться ниже 10%. При этом, что бы власть ни делала, как бы ни пыталась выправить ситуацию, поля для маневра у нее больше не существует. Путин неизбежно движется к ситуации позднего Ельцина, полагает президент ЦСР.
Такой прогноз делает не оппозиционер, не пламенный карбонарий, а респектабельный аналитик организации, вполне вписанной в действующую политическую систему.

Представители властной корпорации тешат себя иллюзиями, что если десятки тысяч москвичей перестали ходить на митинги, а Центризбирком и административный ресурс обеспечили приличный процент на выборах, то худшее позади. Но теперь надо как-то распорядиться этой победой — откладывать обещания дальше, продолжать имитацию реального развития страны уже политически невозможно. О том, что Путину не стоит баллотироваться на следующий срок, открыто говорят даже в стане сторонников режима: достаточно вспомнить предвыборную статью главы ВТБ Андрея Костина, где после тезиса о незаменимости Путина сегодня следовал призыв к нему обязательно уйти в 2018 году.

На таком фоне разочарованные в итогах президентских выборов противники власти пытаются придумать, как им действовать дальше. Мол, давайте создадим партии, общественные организации, начнем сами устраивать параллельную политическую реальность. Последнее вполне возможно и разумно — хотя бы в части устройства собственной жизни максимально независимо от власти, насколько это позволяют обстоятельства. Понятно и то, что при любой системе по мере возможностей важно максимально профессионально заниматься собственным делом.

Кто хочет, пусть строит партии или пытается вести какой-то диалог с властями. Только надо отдавать себе отчет: играя по правилам режима, его не переиграть. Не разумнее ли сейчас позволить власти повластвовать, не помогая, но и слишком яростно не мешая ей? Пусть приближает свой конец собственными руками.

То есть вести себя, как ведет классическая оппозиция в цивилизованном мире. Разумеется, жестко критиковать каждую ошибку и каждое преступление власти. А она будет ошибаться, как делала это последние 12 лет. Не просить у власти никаких уступок, а только требовать от нее конкретных действий. Не абстрактной политреформы и честных выборов, а, скажем, немедленного освобождения из тюрьмы Ходорковского с Лебедевым или от должностей — Сечина с Нургалиевым. Не оказывать режиму никакой интеллектуальной поддержки. Если будет желание и тема для митингов, проводить их, но не считать это способом борьбы с властью, если только это не митинг сотен тысяч человек с единственным требованием — немедленной отставки первого лица государства.

Логика этой тактики «гражданского повиновения», дистанцирования от власти и от каждодневной борьбы с ней очень проста. Вы хотели победить любой ценой? О-кей, теперь платите цену за свою победу. Только знайте: отныне вы и только вы отвечаете за все, что будет происходить в России. Никакого дележа ответственности. Никаких сказок про «оранжевые революции» и мировой кризис, который в очередной раз помешал нам построить светлое настоящее. Такая тактика особенно оправданна в Москве, где Путин не выиграл выборы, даже по официальным данным.

Эта сознательная мнимая гражданская пассивность может оказаться эффективнее поспешной и бездумной гражданской активности.

Власть не захотела вести цивилизованный диалог с разумной частью общества — пусть теперь ведет монолог до самых финальных титров.

Тeги: Итоги выборов 4 марта, митинги протеста, гражданская активность, ЦСР, Михаил Дмитриев
Читать полностью: http://www.gazeta.ru/column/novoprudsky/4093953.shtml

Настоящая борьба с коррупцией погубит нынешнюю политическую систему

Антикоррупционная активность власти вызвана давлением со стороны гражданского общества — Газета.Ru
Огонь по штабам
Антикоррупционная активность власти вызвана давлением со стороны гражданского общества
 О борьбе с коррупцией власти говорят лишь из-за растущего напряжения в обществе
— 16.03.12 10:15 —

ТЕКСТ: АЛЕКСЕЙ МЕЛЬНИКОВ
ФОТО: РИА «НОВОСТИ»

Настоящая борьба с коррупцией погубит нынешнюю политическую систему точно так же, как перестройка погубила советский строй.

Затеянная высшим российским руководством демонстративная борьба с коррупцией, проведенная искренне, решительно и быстро, приведет к неизбежному уходу из политики главных организаторов этой кампании и слому всего государственного устройства современной России. Дорога, на которую оно встало, есть проторенный путь, пройденный Михаилом Горбачевым во второй половине 80-х. Тогда безобидная, как казалось поначалу, но затем разжавшаяся, как пружина, перестройка привела к крушению устоявшегося порядка. Так же будет и сейчас.

Коррупционеры в администрациях различного уровня и силовых структурах – это и есть те, кто окончательно освоился в российской власти в начале нулевых, те, кто больше всех выиграл от экономического роста, главная опора существующего порядка – его плоть и кровь, цель и смысл, жизнь и судьба.
Это все тот же циничный советский партийный, хозяйственный и репрессивный аппарат, только одетый в приличные костюмы и обладающий несравнимо большими доходами, хотя и любящий ностальгически вздохнуть перед телевизором, показывающим какой-нибудь очередной мусор на тему «у нас была великая страна». Воевать с ними – это все равно что начать взрывать гранаты в собственной квартире для того, чтобы извести ставших до теплой вонючести родными мышей, тараканов и клопов.

Те, кто находится сегодня во главе российской власти, в глубине души испуганные люди. Они потрясены тем, что происходило в СССР во второй половине 80-х, когда власти шли на уступки пришедшему в движение обществу. Но это страх особого рода – не острастка государственных людей, а испуг обывателей, волею насмешливой судьбы вознесенных до высот страны на излете ее существования.

Поэтому сегодняшние правители желают наивно показать, что все, что они делают, придумано ими самими, исходя из внутренних «государственных соображений», а вовсе не продиктовано внешними требованиями российских граждан. Словно советский пьяница, страшащийся попасть в вытрезвитель, стараются они крепить осанку, держать строгое выражение лица и дышать в сторону от бдительного милиционера в метро.

Но, в сущности, обманывают лишь себя. И так понятно:

%%о борьбе с коррупцией они вынуждены говорить лишь потому, что начались протесты и растет напряжение в обществе.

Собственно, эта пугливость и есть то единственное, что вынесли сегодняшние правители из опыта 80-х. Ничему другому их тот опыт не научил. Не понимают они главного: реформы должны быть своевременными, а уходить с постов следует заранее, когда еще есть силы. Так, как это сделал Гарри Каспаров в мире шахмат. Свой же шанс они уже упустили.

Раз так, то остается только медленно или быстро, а главное, рука об руку с оппозицией, по большей части безголовой, но вернее чувствующей пульс жизни в стране и гораздо более живой, скользить к общему для всех концу. Этапы начала этого движения известны. Они означают глубочайшее согласие верхушечных реакционеров с низовыми революционерами в оценке создавшегося положения.

Сначала, публично демонстрируя разложение силовых структур, издается приказ главы ФСБ о том, что его сотрудники должны до 1 декабря 2012 года избавиться от имущества, право собственности на которое зарегистрировано за пределами России. Пораженный этим обыватель, которого все нулевые годы кормили телепродукцией о лубянских рыцарях, чуждых не то что собственности, но и личной жизни, женатых разве только на перетянутой ремнем и портупеей матушке России, еще не успел придти в себя от изумления, как зароились следующие горячие новости.

Выясняется, что руководители и сотрудники государственных компаний, опоры российской государственности во время хаоса 90-х, разгула бессовестных частников, тоже подвели. Оказывается, у некоторых их них и членов их семей образовались какие-то непонятные доходы, родилось имущество неясного происхождения, появились фирмы, крепко привязанные к родным государственным структурам. Кроме того, все это деловитое хозяйство, оказывается, живет своей собственной жизнью и совершенно не собирается отчитываться перед главой российской власти, о чем он сам удивленному российскому народу и сообщает.

Раздражение и возмущение «государственных менеджеров», отвлеченных от неотложных распильно-откатных дел подувшим сверху демократическим ветерком, сродни настроению Белобородова в разговоре с Хлопушей в «Капитанской дочке»: «Полно, Наумыч. Тебе бы все душить да резать. Что ты за богатырь? Поглядеть, так в чем душа держится. Сам в могилу смотришь, а других губишь. Разве мало крови на твоей совести?» Озлобленные белобородовы огрызаются: «Да ты что за угодник? У тебя-то откуда жалость взялась?..» И ведь оба правы.

Наконец, уходящий президент следом за демократической оппозицией, настаивавшей в ходе думской избирательной кампании на декларировании государевыми слугами своих расходов, предложил законопроект о контроле чиновных трат. И опять простому человеку совершенно непонятно, как могло создаться такое положение в стране, 13 лет находившейся по большей части в безраздельном владении той властной группы, которая декларировала в начале нулевых как величайшее благо усиление роли чиновного государства во всех сферах общественной жизни.

Вне зависимости от того, получится ли что-либо серьезное из этих начинаний (а скорее, ничего, кроме шума, не получится), самим своим появлением они говорят о продолжающемся политическом сдвиге в России, о растущем недоверии граждан к обанкротившимся властям.

Пока же чиновная коррупция решила покусать свой собственный хвост и убедиться в том, что кусает саму себя – и это больно.
Потому что какой же смысл тем, у кого отнимают полученные за верную службу блага, защищать от граждан тех, кто сидит наверху? Раз даже купить недорогой дом в какой-нибудь Испании запрещено? Ради чего гнать рабов из государственных компаний на избирательные участки для голосования за отца нации? Почему нужно исполнять министерские обязанности, мирясь с заоблачным воровством, раз закрыта самая приятная возможность – делать свой небольшой бизнес на государстве? Ведь в этой системе так живут все. И понимают это в ней тоже все. Как те, кто вспоминает приказ Мао «открыть огонь по штабам», так и те, кто в этих «штабах» надевает каски, тревожно нюхает воздух, но знает, что никакая это не «культурная революция» – ревущие снаряды не выйдут из стволов орудий. А если и выйдут, то, несомненно, не долетят или перелетят.

Тeги: борьба с коррупцией, контроль над расходами, Дмитрий Медведев, чиновники
Читать полностью: http://www.gazeta.ru/comments/2012/03/16_a_4093969.shtml 

Единственный процесс, который полным ходом идет в российском государстве — это разложение | ВЕДОМОСТИ - Максим Трудолюбов

ВЕДОМОСТИ - Максим Трудолюбов: Лишние люди у власти

16.03.2012, 00:24

Официальная Россия, включая все органы, институты, участки, отделения, комитеты и министерства, — это продукт разложения советской государственной системы. Единственный процесс, который полным ходом идет в российском государстве (не в обществе, не в стране, а именно в структурах государства), — это разложение. Гниение системы началось до формального конца СССР и продолжается на наших глазах. Все еще есть чему разлагаться. Мы каждый день получаем новую порцию продуктов распада: новое преступление людей в погонах, новый приговор купленного суда.

Новая в этом во всем только интенсивность процесса гниения. Сама гниющая материя вся старая.

Советская милиция не стала полицией в настоящем смысле и продолжает разлагаться на глазах: см. недавнюю казанскую историю, буквально животную по содержанию; см. недавнюю историю с убийством Никиты Леонтьева в Петербурге. Советская прокуратура никогда не была прокуратурой в собственном смысле. Просто она из карательного инструмента переродилась в рыночный, работающий по заказу. Российские суды никогда не были судами в подлинном значении слова и из ненастоящих судов превратились в штамповочные пункты, работающие на теневом рынке. Спецслужбы, с самого начала опричные по смыслу, остались таковыми, только переродились в квазирыночные структуры. А их начальники стали подпольными миллионерами — как когда-то те, кого они преследовали в советское время. Командная система переродилась в продажную, потому что только за деньги можно делать то, что раньше делали из страха.

Поколение, точнее социальная группа, которая находится у власти, вся «категория А», включая премьер-министра Путина, есть продукт разложения советского общества. Эти люди оказались госслужащими, когда государство потеряло смысл и авторитет. Они и сами видели: жалкий «совок», никчемная идеология, бедность, а настоящая жизнь — вон она, там, где правит чистоган. Они нигде не были своими — ни в среде интеллигенции, ни в среде советских «барышников». Это лишние люди 70-х и 80-х. Теперь их мечты воплощены в виде дворцов и яхт на Средиземном море. Они не вся страна, только ее малая часть, симптом.

Оборотная сторона их сегодняшнего успеха — распад государства как механизма обеспечения общего блага. Каждый вывезенный ими рубль и тонна нефти, каждое сфабрикованное дело и незаконный приговор — утверждение цинизма как правящей идеологии. Но это и новый удар по системе, который она наносит сама себе.

Перестройка, может быть, и возможна в теории. Внутри государства есть новое поколение людей с идеями, условная «категория Б», которая хотела бы модернизации государства. Но «категория А» настойчиво выбирает другой путь. В том, что обществу нужно современное, честное, сервисное государство взамен феодально-советского, сомнений нет ни у кого. Содержание нового политического периода в России в том, чтобы понять, будет ли «новая республика» строиться на основе старого государства или совсем заново.

Автор — редактор отдела «Комментарии»
Опубликовано по адресу: www.vedomosti.ru/newsline/news/1538709/fundament_novoj_respubliki

2012-03-12

Явление Pussy Riot народу | Владимир Голышев


Владимир Голышев

Явление Pussy Riots народу

В первом номере журнала «Фома» за 2008 год вышло очередное интервью диакона Андрея Кураева. Известный миссионер, публицист, мастер эпатажных умозаключений и здесь подтвердил свою неоднозначную репутацию.

…Апостол Павел говорит, что "никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым" (1 Кор. 12: 3). Понимаете, вот идет по улице Иерусалима Иешуа Га-Ноцри. И признать в этом плотнике и странствующем проповеднике Творца Вселенной невозможно, хотя ты можешь наизусть знать Библию, умело "жонглировать" цитатами из нее и наизусть знаешь все пророчества о грядущем Мессии, как знали их многие евреи...
У сектантов сегодня модно говорить, что "вот, вы церковники офарисеились, и если бы сегодня Христос пришел на землю, вы бы тоже Его распяли". Знаете, я глубоко убежден, что так оно и есть.

В подтверждение своих слов диакон Андрей привел рассказ священника Вятской епархии. Тот читал регулярно Евангелие своей немощной бабушке.

…И вот однажды на Страстной Седмице, когда он читал ей главы, посвященные суду над Христом и Его распятию, бабушка вдруг из последних сил поднялась с кресла, повернулась к иконам, перекрестилась и сказала: "Господи, слава Тебе, что Ты не к нам, к русским пришел, а то ведь какой позор на весь мир был бы".

В марте 2012 года Христос пришел к русским…

Конечно, увидеть в нынешних злоключениях девушек из Pussy Riot отблеск Голгофы не легче, чем признать Сыном Божиим вожака неотёсанных рыбаков. Не легче. Но и не сложнее. Также. Человеческим рассудком невозможно — только Духом Святым… (В этом месте напрашивается длинный список цитат из Нового Завета про любовь, братолюбие и прочие признаки, отличающие подлинных христиан. Его не будет. Зачем?)

Взгляните на Христа глазами его современников. Выходец из далёкой провинции (вроде родного для Нади Толоконниковой города Норильска). От семьи своей он отрекся. Собрал ватагу оборванцев. Учил их всяким безумствам. Позволял себе вменять в ничто исполнение заповедей Моисея, предлагая взамен нечто невообразимое. На каждом шагу цинично нарушал религиозные запреты и еще бравировал этим. Нагло оскорблял VIP-персон из глубокоуважаемого раввината. Был на короткой ноге с «отбросами общества». В конце концов, ворвался в Иерусалимский храм, опрокинул столы менял, разбросал клетки с птицами и кричал такое (!), от чего кровь стынет в жилах и волосы шевелятся. Что дальше? Иудейское Митрополитбюро обвинило его в богохульстве, кощунстве и хулиганстве. К этому списку прилагалась «хула на кесаря» — политическое преступление. Оккупационная администрация взяла его под стражу. Над ним глумились. Наряжали в клоунский маскарадный костюм (багряница, терновый венец, табличка с издевательской надписью). Всеми преданный и оплёванный он умирал мучительной смертью. Под улюлюканье толпы. А распинатели, довольные собой, разошлись по домам.

«Так то ж Христос! А эти — кто? Мокрощелки», — со смаком повторяют любимое слово, крепкие задними умом нынешние распинатели. А ведь для распинателей-иудеев Христос был ровно такой же «мокрощелкой»! Даже хуже. Но этот очевидный факт можно признать только Духом Святым — рассудок здесь бессилен. Только Святой Дух открывает в тысяче бытовых ситуаций евангельскую подоплёку. И заставляет густо краснеть за то, что сдуру предал Христа...

А еще были Понтий Пилат и благоразумный разбойник. Пилат знал, что «мокрощелка в багрянице» накосорезила максимум на 15 суток и ждал, что иудеи ее простят. А благоразумный разбойник, вообще, ни о чём не думал и ничего не ждал. Просто пожалел «психа» в клоунском колпаке — нашел для него добрые слова и защитил от нападок разбойника неблагоразумного.

Святой Дух во всем этом не участвовал. Благоразумный разбойник не знал: с кем имеет дело. И знать не мог. Для него, что терновый венец, что шапка-балаклава — один хрен (и сам он, видать, тот еще хрен с горы, раз на высшую меру наразбойничал). А у подножия креста — сплошь «верующие»! С «оскорблёнными чуйствами» и полными ртами слюней. Где они сейчас? Где Пилат? Про разбойника не спрашиваю. Его местопребывание известно — с Христом в раю…

Но вернёмся к Святому Духу, благодать которого даёт нам сто очков форы. Дух Святой дышит, где хочет. Например, в студенческой общаге, в которой провинциальные девушки искали Христа, не зная, кого они ищут.

Быть христианином — значит, быть Христом. Это не художественное преувеличение. В ходе Таинства Крещения мы поем «Во Христа крестихомся — во Христа облекохомся!» — то есть, надеваем Его на себя, как комбинезон, застегиваем змейку, и… «уже не я живу, но живёт во мне Христос». Костюм этот не сковывает движения, наоборот — раскрепощает, возвращает к душу к ее неотмирному естеству.

Особенно остро это ощущается на стыке «детства золотого» и взрослой жизни. Потому в святцах так много юных мучеников. Потому едва ли не все великие преподобные, впервые опьянялись неразбавленным Христом в «нежном возрасте». В конце концов, самый короткий путь из точки «А» в точку «Б» — прямая. «Оно мне надо — круги нарезать!» — пожимает плечами молодой экстремал и прёт напролом.

«Фирменный» российский тип святости — юродство — тоже любит молодых. Когда на престоле Ирод-царь, и в церкви «всё не так, как надо» — это единственный доступный способ не оскотиниться…

Смысл юродства в добровольном, открытом, даже демонстративном отказе от всего того, что мир почитает ценностями и приличиями. В итоге, юродивый оказывается в положении Христа накануне Голгофы — всеми презираемый, избитый, оплеванный. Только лицо, почему-то светится, глаза блестят, а на устах — блаженная улыбка.

Идиот, да? Нет, юродивый.

Любое юродство — Христа ради. Невозможно избрать себе такую участь и обрести через нее немыслимую, запредельную свободу как-то иначе.

У девушек из Pussy Riot было много предшественников. В 18-м веке по столичным улицам и площадям бродила блаженная Ксения в мужском костюме. Можете себе представить, каким унижениям и насмешкам подвергался этот «святой трансвестит»? В веке 16-м — блаженный Василий, абсолютно голый, с неприкрытыми гениталиями, скандалил в торговых рядах и обличал Грозного царя. Из святых последнего времени — Феодосий Кавказский, терпеливо сносивший насмешки за приверженность рубахам немыслимых расцветок «в цветочек».

Современные юноши и девушки нашли место для подвига на стыке политики и современного искусства. Там они и оставались, пока спонтанная акция девушек из Pussy Riot в Храме Христа Спасителя не расставила всё по своим местам…

В том, что Pussy Riot сделали, поражают две вещи:
1. Безупречный с богословской точки зрения текст (ни малейшего намёка на кощунство!);
2. Они чётко и недвусмысленно заявили, что их акция — не «перфоманс», не «художественный жест», а молитва.

«Какой же я тогда штабс-капитан? — в унисон закричали протоиерей Чаплин, профессиональный богохульник Самодуров и видный блогер Навальный, — Кощунство было, потому что… его не могло не быть! Это хулиганство, потому что… а что же еще?» То же самое кричат буквально все — от самого отпетого «православного гопника» до самого рафинированного безбожника-правозащитника. И те, кто готов их разорвать на части, и те, кто выходил 8 марта требовать для них смягчения меры пресечения.

При этом, мало кто замечает, что весь этот ор базируется на чистом предположении о том, что девушки говорят неправду. Никаких других оснований приписывать им «хулиганские побуждения» нет. А ведь доказать, будто они, обращаясь к Богородице, не молились, а делали что-то другое — невозможно. Хоть какую-то реальную почву под обвинение может дать только «царица доказательств» — чистосердечное признание. Не потому ли в застенках держат двух молодых матерей — идеальный объект для шантажа (бездетную девушку сразу же отпустили)?

Упорство Pussy Riot раздражает, потому что не вписывается в привычную картину мира, в которой для них отведена уютная ниша в епархии Марата Гельмана и других кураторов «современного искусства». Их еще можно терпеть, в качестве радикальных оппозиционеров. Или просто «отморозков». Но как можно признать такой текст молитвой, а его исполнительниц — христианками? Как можно допустить мысль, что форма и содержание публичного обращения к Богородице и Христу — личное дело молящегося, что можно, например, просить своих небесных заступников избавить страну от узурпатора и его пособника в патриаршем куколе? Более того, делать это в здании храма, не спрашивая на то разрешения у чиновника в рясе! И что значит, «На протестах с нами Приснодева Мария»? А с ними тогда кто? Вавилонская блудница?..

В общем, прогноз Андрея Кураева сбывается в точности до запятой. Сам он, пользуясь относительной свободой самовыражения, пока держится в стороне от коллег-распинателей. Но завтра и ему придётся сделать выбор. В конечном счёте, его придётся сделать каждому. А потом как-то жить с этим.

2012-03-11

Мастерские по технологии КОРНИ в городах России в 2012 г.

См. также:

Кто рвётся ниспровергать основы

Вчера (10.03.2012) краем уха и краем глаза зацепил фразу диктора программы «Время» Первого канала (давным-давно не смотрю, но в доме есть пожилые зомбо-жертвы). Фраза следующая (с сайта канала, см. оригинал материала): «И те, кто причисляет себя к сторонникам власти, и те, кто по-прежнему рвется ниспровергать основы, после выборов вышли на улицы».

Выделено мною жирным шрифтом то, что на языке судебной экспертизы называется «косвенным побуждением к социальной розни и разжигание социальной вражды и ненависти». Если бы фраза была «те, кто по-прежнему рвётся ниспровергать основы обмана и воровства», то ничего криминального в ней не было бы — была бы просто констатация наличия в обществе двух групп с разными характеристиками и разными мотивами поведения. А так, как прозвучало в эфире, уже напрашивается на ст. 282 УК РФ про экстремистскую деятельность.

2012-03-10

Как устроена Россия: Почему никто не виноват и ничего не надо делать | Симон Кордонский

Как устроена Россия: Почему никто не виноват и ничего не надо делать | Симон Кордонский

Ссылка на статью: http://www.rusrep.ru/article/2012/02/29/rossija

Авторы: Юлия Вишневецкая

Почему никто не виноват и ничего не надо делать

Симон Кордонский — легенда. Он был и настоящим бомжом, и чиновником высокого разряда. Он широко известный и давно признанный социолог, соавтор теории административного рынка — лучшего описания социальной реальности позднего СССР, — профессор Высшей школы экономики. Но при этом он бесконечно далек от осторожного академизма, его мысль всегда «против шерсти», она резка, провокационна и парадоксальна. Когда его слушаешь, сначала просто не понимаешь, потом возникает желание отмахнуться или поспорить, наконец — подумать. Сословная сущность современной России — главная тема его последних работ.

— Много у меня жизней было, самых разных. Работал я и в администрации президента — с 2000 по 2005 год, сначала начальником экспертного управления, потом старшим референтом президента. Говорить об этом включенном наблюдении власти пока не хочу, но было очень тяжело. Хотя без этого опыта я вряд ли смог бы написать «Сословную структуру постсоветской России».

Говорить не от абстрактных идей, а «от жизни», от социальной реальности, от опыта, в том числе и личного, — это стиль. Симон Кордонский как будто нарочно прошел все слои этой самой «социальной реальности», то и дело упираясь в ее парадоксы и странности. Его несколько раз исключали из Томского университета, он скитался по советской Сибири без прописки и работы, писал на заказ диссертации и ремонтировал квартиры. Рассказывают, что сам Егор Лигачев (в 80-е годы член Политбюро ЦК КПСС, отвечавший за идеологию. — «РР») приказывал «этого еврея на работу не брать». Кордонский прибился к сильнейшей с СССР школе полевой социологии Татьяны Заславской, изучал и алкоголизм на селе, и партийную структуру на местах, читал лекции о том, «как устроена жизнь», даже кагэбэшникам.

Благодаря социологическим семинарам к перестройке он уже был хорошо знаком с кругом будущих реформаторов — Чубайсом, Гайдаром, Авеном и другими, видел, как готовился переход к капитализму, как «из-за предательства ряда высших руководителей партии» ГКЧП вдруг стало фарсом, а не китайским или чилийским вариантом.

Кордонский принимал участие в спешном написании первых либеральных законов, но в правительство Гайдара идти отказался. Зато потом на пять лет попал в администрацию президента Путина, откуда, впрочем, умудрился уйти по собственной воле. С ворохом наблюдений и вопросов.
— В 2002 году появился закон «О системе государственной службы РФ», — рассказывает он. — Потом закон «О государственной гражданской службе». По закону — и вопреки Конституции — создавались категории людей с выделенным статусом. У меня что-то копошилось в башке: я не понимал, зачем это. Я задавал вопросы серьезным людям, собирал семинары, ученых — толку никакого. Пересказ западных теорий. А потом у меня в голове сошлось: вот эти законы о системе госслужбы — это создание новой социальной структуры.

Про Кремль и сословия

— Сословия — это группы, создаваемые государством для решения своих задач. Вот есть внешняя угроза — значит, должны быть люди, которые ее нейтрализуют, военные. Есть внутренняя угроза — значит, внутренние войска и милиция. Есть космическая угроза — должны быть космические войска. Есть природная угроза — есть служба Роспотребнадзора. Сословия — это не профессии, там могут быть люди разных профессий. Сословия есть в любой социальной системе. Это доклассовая штука. Классы возникают на рынке естественным путем, а сословия создаются государством.

Если у власти классовая структура, появляется механизм согласования интересов между классами. Называется это демократия. Появляется парламент как ее оформление. У демократии очень прикладная функция: согласование интересов богатых и бедных. А в сословной системе механизм согласования интересов — собор. Съезды КПСС — это были соборы: представители всех сословий собирались раз в четыре-пять лет и согласовывали свои интересы.

— А в чем разница?

— Разница — в чем интерес. Если есть рынок, возникают классы. Отношения между классами нужно регулировать. Появляются законы, регулирующие эти отношения. Появляется судебная система. А в сословной системе это все — лишнее. Там нет рынка, а есть система распределения. Наверху находится какой-то человек, называется он президентом, генсеком или монархом — неважно. Он верховный арбитр. Ведь все люди, которым распределяют ресурсы, считают себя обиженными. В нашей стране есть два типа жалоб: много взяли и мало дали. И все жалобы обращены наверх, к верховному арбитру. Пишут ему и ждут, что он там решит. А арбитр должен навести справедливость, наказать тех, кто берет не по чину, и выдать ресурсы тем, с кого много взяли или кому мало дали. Сейчас ресурсами являются власть, финансы, сырье и информация. Государство концентрирует эти ресурсы у себя и распределяет по социальным группам, которые само же и создало.

— Зачем нужны эти группы?

— Упорядоченность. Для власти очень важно, с кем имеешь дело. Приходит к тебе человек с двумя судимостями, который занимает должность в исполнительной власти субъекта Федерации. А кто он? Как себя с ним власть должна вести? Введение законов о госслужбе совпало с изгнанием судимых из системы власти. Изгнали всех, кто имел судимость. Разделили: есть сословие маргиналов, ограниченных в правах, — вот судимому там и место. А во власти другое сословие, там не должно быть судимых. Не должно быть совмещения этих статусов.

В 90-е возникло социальное расслоение. Учителя, врачи, военные — это были советские сословия, лишенные потока советских ресурсов. И они попали в самый низ иерархии распределения. Начали формироваться классы богатых и бедных. Сословные различия между бедными исчезали. Начались движения протеста — забастовки, голодовки. Нужно было наводить порядок. А порядок в чем заключается? В том, чтобы накормить, обеспечить обделенных положенными им ресурсами. Для этого нужно было рынок ужать — ресурсы изъять с рынка, чтобы их можно было потом распределять в пользу сирых и убогих. Мы последнее десятилетие жили в этом процессе.

Ужатие рынка началось с «дела Ходорковского»: перевод всех ресурсных потоков в бюджет и распределение их в пользу как сохранившихся советских групп — бюджетников и пенсионеров, — так и новых групп. А чтобы распределять, надо знать кому: учителям полагается столько, врачам — столько, фээсбэшникам — столько. Сословная социальная структура в нашем государстве нужна именно для того, чтобы обеспечить справедливое распределение. Ее не было, ее нужно было вновь создать. И появился закон «О государственной службе». И последующие сословные законы.

И все эти сословия теперь друг на друга наезжают. Вот прокуратура со Следственным комитетом чего бодаются? Делят ресурс. Игровой бизнес, например, недавно делили. Вроде поделили. Идут межсословные войны. Прокурорские с судейскими, против ментов все выстроились: крышевали менты бизнес — а давайте их сдвинем. И вот он, закон «О полиции». У всех есть свои интересы на ресурсном поле, всем нужен увеличивающийся поток ресурсов. И всякое уменьшение количества ресурсов порождает дефицит, конфликты и стремление к переделу. Здесь и появляются борьба с коррупцией и ее жертвы — те, кому не повезло, кого назначили козлами отпущения при изменении порядка в распределении ресурсов.

Но сословная система в России еще не полностью сложилась: форма есть, а сословного самосознания не появилось. Ведь должны быть и сословные собрания, и сословная этика, и сословный суд. Система не доведена до конца — и классы не до конца разрушились, и сословия не достроились.

Про деньги и рынок

— У нас же денег нет. У нас есть финансовые ресурсы. Везде написано, что бюджетные деньги — вне рамок государственных инвестиционных программ — нельзя инвестировать, они в конце года списываются. Это не деньги. На них нельзя наваривать. Чтобы можно было на них наварить, нужно финансовые ресурсы увести в офшор: при пересечении границы они становятся деньгами. И тогда их можно инвестировать. Поэтому финансовые ресурсы уводятся в офшоры, там конвертируются в деньги, которые — уже отмытые — инвестируются внутри страны.

Предпринимателей у нас тоже нет, а есть коммерсанты, которые рискуют на административном рынке в отношениях с бюджетом. Это совсем иные риски, чем на рынке. У предпринимателей риск — что ты разоришься, если товар не купят. А здесь риск — что тебя посадят и все отберут, если ты не поделишься. Предприниматели не иерархизированы, они могут быть только богатыми и бедными. А у коммерсантов есть иерархия: есть купцы первой гильдии — члены РСПП, есть вторая гильдия — «Деловая Россия», и есть купцы третьей гильдии — члены «Опоры». Это чисто сословное деление, унаследованное от имперских традиций. Купцы, в отличие от предпринимателей, работают с бюджетом. Они конкурируют за госконтракт.

Вся коммерция у нас при бюджете. Почему такая фигня идет с 94-м законом — о госзакупках? Потому что все от него зависит. Весь крупный бизнес в той или иной степени обслуживает государство через бюджет. Есть еще мелкий бизнес, бизнес выживания. Но найдите в любом сельском муниципальном районе предпринимателей, не зависящих от районного бюджета. Не найдете. Всех вывели под корень. Это и есть административный рынок: происходит конверсия статуса в деньги. Власть обменивается на деньги. Вы статус конвертируете в финансовый ресурс, финансовый ресурс — в деньги, а деньги — опять в статус: покупаете место во власти. А через статус получаете доступ к ресурсу.

Про коррупцию

— Это очень интересная процедура, которую называют коррупцией, но которая коррупцией не является. Дело в том, что сословия у нас по закону не иерархизированы. Непонятно, кто главнее: правоохранители или гражданские госслужащие, например. А форма иерархизации — это выплата сословной ренты. В результате выстраивается иерархия: какие сословия каким платят и как берут. Еще недавно прокурорские имели очень высокий статус, все им платили. А сейчас их опустили. Почему гаишнику платят? Не потому, что водитель что-то там нарушил. А потому, что, выплачивая кэш гаишнику, вы демонстрируете подчиненное положение сословия автовладельцев сословию людей с полосатой палочкой. Без разговоров же обычно платят.

Сейчас в отношениях между водителями и членами властных сословий бунт, и это тоже феномен сословных отношений: так называемые «синие ведерки» бунтуют против тех, кому они вынуждены платить, и против тех, кто обладает особыми сословными правами на передвижение — номерами и мигалками.

— Так почему все-таки эта коррупция не является коррупцией?

— Коррупцией называются отношения в классовом обществе. А у нас другие отношения, межсословные. Сословная рента — это клей, связывающий разные сословия в целостность: у них же другой связки нет, кроме взаимного обмена рентой. Это не всегда делается неформально. К примеру, есть процедура лицензирования. Вот пишет программист программу. Написал — чтобы ее продать, он должен ее залицензировать в фирме, ассоциированной с ФСБ. Стоимость лицензирования иногда выше стоимости самой программы. Это тоже форма сбора сословной ренты. Процедуры лицензирования, аккредитации, разрешения, согласования… За все же нужно платить.

Сейчас в том, что называется коррупцией, происходят очень интересные процессы. Посмотрите, на обычном рынке регулятором является ставка банковского процента, цена денег. А у нас ресурсную систему регулирует норма отката. Ведь если за деньги надо платить, то надо платить и за ресурсы, то есть откатывать их часть в пользу того, кто ресурсы распределяет. Норма отката — аналог банковского процента в ресурсной экономике. Не будет отката — система не будет крутиться. А норма отката регулируется репрессиями против тех, кто берет не по чину. Все это прекрасно осознают. Но проблема в том, что, в отличие от ставки банковского процента, сейчас у этих репрессий нет «единого эмиссионного центра». Поэтому норма отката растет, а экономика стагнирует. Правило сословной системы — бери по чину. А сейчас очень многие не по чину берут.

— Так нужно бороться с такой коррупцией?

— Это очень опасно! Это же не коррупция, это форма связи социальной системы. Чрезвычайно опасно! Помните узбекское дело 86–87-го годов? Начали, как сейчас, бороться с коррупцией — с тех пор там война идет: Гдляны-Ивановы всякие сломали социальную структуру, начался бардак, который длится до сих пор.

Про поместья

— Какая у вас в квартире дверь? Металлическая? Замки стоят хорошие? Вот вы запираете дверь и оказываетесь в замкнутом пространстве — оно ваше, личное. Поместье — это не место, это социальное пространство, замкнутое, огороженное. Все эти дачи — это строительство поместий. Вы заметьте, как они строятся. Первым делом забор. Потом дом как самообеспечивающаяся система: генератор автономный, канализация автономная, вода из своей скважины. У нас страна — система вложенных поместий. Что такое глава администрации региона? Это помещик, посаженный верховной властью, как при царе. Функция его — обеспечить, чтобы подданные правильно голосовали.

— Но это же не его собственность.

— Так и в царские времена была не его. И это не имперский помещик, а постсоветский. Имперский помещик был напрямую зависим от императора. А у нас сейчас возникла система вложенных друг в друга поместий: президент назначает губернатора, губернатор фактически назначает глав муниципальных образований, которые в свою очередь назначают своих вассалов. И каждый вассал выступает помещиком по отношению к нижестоящему вассалу.

Про власть

— Система, которую вы описываете, устойчива?

— Пока есть поток распределяемых ресурсов. Поток уменьшается — начинается дефицит. Он сплачивает систему до определенного предела, но когда предел пройден, она ломается. Так развалился Советский Союз. Если бы отпустили цены на два года раньше, СССР, вероятно, выжил бы — ресурсов было достаточно, но система ценообразования была неравновесная: мясо на рынке стоило восемь рублей, а в магазине — два рубля. Если бы сделали восемь рублей, не было бы дефицита мяса. Как только ресурс выводится на рынок, устанавливается рыночная цена и равновесие. В СССР держались до последнего, поэтому цены пришлось отпускать Гайдару. Хотя все документы были в ЦК подготовлены еще в 89-м году.

— А у нас сейчас дефицит чего?

— Власти.

— И куда она делась?

— Растворилась. Найдите человека, который решит любую проблему. Нету его. Обдерут как липку, а проблему не решат. Еще и подставят. Есть рынок имитации власти.

— А кого слушаются?

— А никого. Исходят из собственных интересов. Понимаете, есть «в реальности» и есть «на самом деле». В реальности во власти все места заняты, а на самом деле власти нет. Все ищут, кому дать. Непонятно, к кому обратиться, чтобы решить проблему. Все спрашивают: у кого сейчас власть? А ее нет. Дефицит.

— А можно «отпустить цены на власть»?

— Это значит свободные выборы. А в выборах некому участвовать, потому что народа нет.

— Обычно этим занимаются политические партии.

— У нас нет политических партий. Есть сословные имитации. В России свободный рынок власти — это развал государства. Куда Чечня денется, как вы думаете? Или дальневосточные регионы?

— А в Советском Союзе был дефицит власти?

— Пока была КПСС, дефицита власти, похоже, не было: каждый мог получить свой кусочек власти в результате торга.

— Почему же сейчас не так?

— КПСС нет. Из «Единой России» исключили — и что? А при КПСС исключение из партии — это социальная смерть. В СССР понятно было, как делать карьеру: вступил в комсомол, потом в армию, пришел из армии уже членом партии, поступил в вуз, попал в партком вуза, оттуда в райком, оттуда на хозяйственную работу. А оттуда как повезет: либо в партийную иерархию, либо в контрольную — в прокуратуру, комитет народного контроля. И по этой лесенке можно было забраться на самый верх. А сейчас нет таких лифтов. Люди заперты в низах. Есть корпоративные структуры типа «Роснефти» или питерских, но в них нет динамики. Вы заметили, сколько лет люди сидят у власти? Нет межсословного лифта. А как депутаты сейчас маются! Кому-то повезло — пошел в Совет Федерации. Кто-то спустился на региональный уровень. А остальным куда? Межсословной мобильности нет. Люди заперты в своих клетках.

— И когда дефицит власти исчезнет?

— Может быть, он исчезнет с президентскими выборами. Но если Путин не пойдет на репрессии, он не восполнит дефицит власти. Ему нужно будет продемонстрировать власть. А это можно только репрессиями по отношению к своему кругу. Иначе ему не поверят. У Путина проблема: та команда, которую он сформировал, распалась, у людей свои бизнесы. А все остальные смотрят к себе в карман, и Путин для них — просто ресурс. И ему, как мне кажется, сейчас просто не на кого опереться. Помните, несколько лет назад на какое-то совещание к Путину по металлургии не приехал владелец металлургического комбината. Путин говорит: «Ах, он заболел? Пошлите к нему докторов». И поехали к нему доктора с погонами. Еле выкрутился мужик. Это была власть, была регулируемая репрессиями норма отката.

— А откуда вообще берется власть?

— Она появляется сама по себе. Такая вот метафизическая субстанция. Вроде материальная, а вроде и не материальная. Передается из рук в руки. А нету — так и передавать нечего. Вот передал Путин Медведеву власть формально, а ее нету: на самом-то деле ничего не передал, пустышку. И откуда взять — непонятно. Власть — это консолидация противоречивых стремлений, а сейчас нету поля консолидации. Все замкнулись в поместьях и охраняют их, чтобы, не дай бог, не потерять.

Про митинги

— Это обычный русский бунт, только в необычной среде. Помните, у нас бюджетники, пенсионеры протестовали против монетизации льгот? Люди были обижены тем, что у них отбирают статусный ресурс, конвертируя его в рубли. У сегодняшних протестующих инстинктивная реакция: люди обижены, что их не уважают. Они думали, у них есть избирательный ресурс, а им, как им кажется, показали фигу. И власть теперь думает, как компенсировать это нарушение социальной справедливости.

— Зачем?

— Так несправедливость же допущена. Вот власть и пытается восстановить справедливость. Но не знает как.

— Но почему именно сейчас?

— Так дефицит же власти. Ну какой «тандем»? Не может быть двух верховных распорядителей ресурсов в одном ресурсном государстве. Из-за дефицита власти теряется управляемость. И чтобы восстановить управляемость, власть вынуждена сейчас отпустить вожжи. Ресурс информации был монополизирован, сейчас идет его демонополизация.

— А зачем подделывали голоса?

— Паника была. Десять лет создавалась «Единая Россия» как политический механизм. Каким бы плохим он ни был, он обеспечивал законодательный процесс, законы принимались дурацкие, но как-то все было организовано. И вот в результате конкуренции во власти и сопутствующего конкуренции дефицита политический механизм сломался. У «Единой России» нет конституционного большинства, а во многих региональных заксобраниях нет и простого большинства. А сейчас надо будет принимать кучу законов. И очень им хотелось избежать этой ситуации.

— Может, в результате появится политика?

— А нет групп, чьи интересы можно было бы представлять. Вот этих, которые на площадь вышли? У них нет ничего общего, кроме обиды. Политическая партия — это институт классового общества. Партии представляют интересы богатых и бедных. А у нас нет богатых и бедных, у нас совсем другая социальная структура. И представительство осуществляется совершенно другим образом. На эту Думу возложены парламентские функции, которые она в принципе не может выполнять. Это еще не сословный собор, но это и не парламент.

Но не думаю, что эта турбулентность критическая. Экономика нормальная, цены на нефть высокие. Дырки заткнуть есть чем. В регионах абсолютное спокойствие. Сейчас власть вынуждена будет договариваться, потому что нужно обеспечить явку на президентские выборы.

Про интеллигенцию

— В том мире российском, который сейчас возник, есть логика, но нет места интеллигенции. Вы заметили, как бесятся все наши интеллигенты? Они лишние в этой системе. Массовый настрой уехать — это симптом того, что не нужны ни журналисты, ни писатели, ни деятели кино. Все можно импортировать. Кто вас читает? Такие же, как вы. А в Союзе «Литературную газету» читали все. И Театр на Таганке знали все. И «Иронию судьбы» смотрели все. А сейчас этого «пространства интеллигентности» нет.

Интеллигенция — это представители всех сословий, которые используют свои профессиональные знания для рефлексии положения и фиксации несправедливости. И эту свою рефлексию интеллигенция адресует власти, обращая ее внимание на тех, кто обделен при распределении ресурсов. Эта триада «народ — власть — интеллигенция» — диагностический признак сословного общества: власть заботится о народе, народ благодарен власти за заботу, а интеллигенция болеет за народ и обращает внимание власти на его беды.

Сейчас, как мне кажется, триада разрушается. Прежде всего потому, что интеллигенция не хочет и не может признать сословную структуру и выработать соответствующие сословные идеологии. В результате разрушается представление о социальном времени, интегрирующее сословия в целостность социальной структуры. У нас как у государства сейчас нет предвидимого будущего, одно воспроизведение настоящего. Новые сословия разобрали ресурсы и предполагают, что так будет продолжаться вечно. А вечность не предполагает рефлексии.

Интеллигенция существует только в триаде с властью и народом. Если нет власти, то нет ни интеллигенции, ни народа. Народ — это интеллигентский конструкт. Интеллигенция существует, потому что она болеет за народ, потому что власть его обижает. А в отсутствие власти исчезает место интеллигенции и народ распадается на отдельных реальных людей со своими проблемами.

Правда, у нас власть очень интеллигентная: властные люди воспринимают страну как объект для преобразований, а не как реально существующий организм. Сплошное торжество абстрактной схемы над жизнью.

Про роль личности в истории

— Что? Роль личности в истории? Нет такой роли. Не одни, так другие. Возникает ситуация — появляется человек. Среда выделяет его, выталкивает. От конкретных людей мало что зависит. Особенно в нашей системе. Может появиться разве что очередной Пугачев.

— И сейчас может появиться?

— Сейчас нет основания для пугачевщины. Все же при местах, все при потоках каких-то. Кроме интеллигенции. В стране же, в общем, все нормально — идет естественный процесс: что бы власть ни делала, внизу формируются реальные собственники и соответствующий им рынок. Есть решаемая проблема легализации этого рынка. И тогда, вполне возможно, мы сможем без больших потрясений перейти к более-менее нормальной экономике. Рынок же не создается, он формируется. И сейчас под этим зонтиком — нефтяным, газовым — формируется реальная экономика, в разных регионах разная. Так и должно быть, это естественный процесс.

Вот люди на Болотной говорят: давайте сделаем «как там». Но если начнутся большие потрясения, вполне возможно, что этот естественный процесс в очередной раз остановится. А на самом деле «как там» может получиться, только если ничего не делать. Как Примаков. Вроде бы он ничего не делал, а последствия дефолта очень быстро удалось снять. Как? А хрен его знает. Сама система выстроилась.

— И как все будет развиваться, если ничего не делать?

— Будем существовать. Ну, не выполняются поручения президента, премьера, ну, никто их не слушает, они чего-то пишут наверху, а внизу все само по себе происходит — и дай бог, чтобы так оно и было. Только само по себе. Если не мешать, само все устаканится.

— А ваши студенты ходят на митинги?

— Ни одного не знаю, который бы ходил.

— А они интеллигенция?

— Пытаются ей быть. У меня заключительная лекция по интеллигенции на третьем курсе. Обычный вопрос: а вы себя интеллигентом считаете? Я говорю: да, конечно. Обычная жалоба в конце курса на меня и мне же: сломал картину мира. Спрашивают: что нам теперь с этим знанием делать?

— И что вы отвечаете?

— Говорю: это ваши проблемы.

Реалистичное обучение реальному положению дел

Система образования должна готовить молодое поколение к реалиям жизни? Ни в одной учебной программе или стандарте вы не найдёте такой постановки вопроса. В поставленный вопрос стоит добавить «к эффективной конструктивной деятельности в полностью понимаемых реалиях жизни», но я пока остановлюсь именно на ознакомлении с реальным положением дел.

К какому жанру и стилю можно было отнести сложившееся среднее и высшее образование, если рассматривать их как своего рода произведения искусства? К критическому реализму,  романтике,  классицизму, фантастике или фэнтези, агитпропу, попсе, житиям святых, модернизму, постмодернизму, абстракционизму, сюрреализму? На мой взгляд, там можно найти всё из перечисленного, кроме первого.

Что должны бы содержать учебные программы и стандарты, если доводить их до уровня критического реализма (по философской классификации — критического рационализма)?

В самую первую очередь, они должны включать — соразмерно и соответственно реальности — перечень и описание ошибок, заблуждений, манипуляций, обманов, нарушений законов и правил и т.п., т.е. явлений, составляющих чрезвычайно важную и актуальную часть реальности. Предположим, курс обществознания или пресловутый курс «Россия в мире», если их создавать не в жанре агитпропа, а в жанре критического реализма, будут включать не только пересказ норм Конституции, благие пожелания по соблюдению законов и рекламные буклеты к сочинской Олимпиаде, но и описание всех технологий нарушений избирательного процесса, подтасовок трактования Конституции, динамику спуска России в списке коррумпированных стран вкупе с описанием всех видов коррупции и т.д. В качестве компромисса возможно приведение примеров всех социально-политико-экономических гадостей на примере каких-нибудь африканских или латиноамериканских государств, главное, чтобы перечень был полный, а кейсы — выразительными.

И в учебниках могут приведены такие отрывки из интервью социолога Симона Кордонского, где как упоминается реальность:
— А у нас сейчас дефицит чего?
— Власти.
— И куда она делась?
— Растворилась. Найдите человека, который решит любую проблему. Нету его. Обдерут как липку, а проблему не решат. Еще и подставят. Есть рынок имитации власти.
— А кого слушаются?
— А никого. Исходят из собственных интересов. Понимаете, есть «в реальности» и есть «на самом деле». В реальности во власти все места заняты, а на самом деле власти нет. Все ищут, кому дать. Непонятно, к кому обратиться, чтобы решить проблему. Все спрашивают: у кого сейчас власть? А ее нет. Дефицит.
— А можно «отпустить цены на власть»?
— Это значит свободные выборы. А в выборах некому участвовать, потому что народа нет.
— Обычно этим занимаются политические партии.
— У нас нет политических партий. Есть сословные имитации. В России свободный рынок власти — это развал государства. Куда Чечня денется, как вы думаете? Или дальневосточные регионы?

Избранное сообщение

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Популярные сообщения