Научись онтокритике, чтобы перенаучиться жить

Неграмотными в 21-м веке будут не те, кто не могут читать и писать, а те, кто не смогут научаться, от(раз)учаться и перенаучаться. Элвин Тоффлер

Поиск по этому блогу

2013-11-20

«Помните! Помните!» — Когита!ру

«Помните! Помните!» — Когита!ру

«Помните! Помните!»

Автор: Андрей Николаевич Алексеев — Последнее изменение: 2012-10-25 18:40
«Помните! Помните!»
«Великий ученый, гений мирового ранга, гордость отечественной науки, академик Николай Иванович Вавилов не погиб. Он сдох. Сдох как собака в саратовской тюрьме... И надо, чтобы все, кто собрался здесь, знали и помнили это...» (В.П. Эфроимсон)

Где-то, когда-то я слышал или читал об этом «скандальном» выступлении выдающегося советского генетика, автора знаменитых книг «Генетика гениальности»«Генетика этики и эстетики» и памятной еще из 70-х гг. новомировской статьи«Родословная альтруизма», дважды узника ГУЛАГа (в 30-х и 50-х гг.) Владимира Павловича Эфроимсона (1908-1989) (см. о нем хоть в«Википедии», хоть в историко-научном очерке, хоть в интервью с самим В.П., хоть в статье С. Шноля «Неистовый Эфроимсон») - на обсуждении в Политехническом музее документального фильма «Звезда Вавилова» в 1985 г.
И вот, одна из коллег сегодня напомнила  мне об этом событии, переслав фрагмент из эссе  Елены Кешман (Изюмовой) «Ветвь человеческая», посвященного В.П. Эфроимсону.
Воспроизведу здесь этот фрагмент:
 «…Владимир Павлович говорил о себе довольно часто: «Вообще-то я трус, но я не могу молчать, когда творится несправедливость». Но надо было видеть Эфроимсона зимой 1985 года, чтобы правильно понять эти слова… В тот вечер в Политехническом музее московской «научной общественности» впервые показали очень смелый по тем временам фильм «Звезда Вавилова».
После просмотра фильма на сцену Политехнического музея вышли известные отечественные ученые. Они уселись вдоль длинного стола, из-за которого по очереди поднимались, выходили к трибуне и говорили о филь­ме… Они произносили какие-то вялые, округленные фразы о трагической судьбе Вавилова, не говоря, в чем же трагизм судьбы. Они бормотали что-то о каких-то «злых силах», не называя этих сил… Были сказаны слова об «очень большой несправедливости» (в общем, смерть нестарого человека – всегда несправедлива)… Видно было, что все ораторы чувствуют свою сме­лость и гордятся и собой, и создателями фильма, и тем, что все это происхо­дит не во сне, а в реальной жизни… И после всего этого, когда все ораторы уже выступили, Владимир Павлович, которого никто выступать не пригла­шал, вырвался на сцену, и кивнув академику Раппопорту (он уважал его и всегда восхвалял смелость и отвагу Иосифа Абрамовича), произнес, вернее – прокричал в микрофон, оглушая зал, – жуткие, страшные слова.
То, что он говорил, ввергло присутствующую в зале «московскую на­учную интеллигенцию» в столбняк. Это был шок. Я хочу привести слова Вла­димира Павловича Эфроимсона полностью.
«Я пришел сюда, чтобы сказать правду. Мы посмотрели этот фильм… Я не обвиняю ни авторов фильма, ни тех, кто говорил сейчас передо мной… Но этот фильм – неправда. Вернее – еще хуже. Это – полуправда. В филь­ме не сказано самого главного. Не сказано, что Вавилов – не трагический случай в нашей истории. Вавилов – это одна из многих десятков миллионов жертв самой подлой, самой бессовестной, самой жестокой системы. Системы, которая уничтожила, по самым мягким подсчетам, пятьдесят, а скорее – семьдесят миллионов ни в чем не повинных людей. И система эта – стали­низм. Система эта – социализм. Социализм, который безраздельно властво­вал в нашей стране, и который и по сей день не обвинен в своих преступле­ниях. Я готов доказать вам, что цифры, которые я называю сейчас, могут быть только заниженными.
Я не обвиняю авторов фильма в том, что они не смогли сказать прав­ду о гибели Вавилова. Они скромно сказали – «погиб в Саратовской тюрь­ме»… Он не погиб. Он – сдох! Сдох как собака. Сдох он от пеллагры – это такая болезнь, которая вызывается абсолютным, запредельным истощением. Именно от этой болезни издыхают бездомные собаки… Наверное, многие из вас видели таких собак зимой на канализационных люках… Так вот: великий ученый, гений мирового ранга, гордость отечественной науки, академик Ни­колай Иванович Вавилов сдох как собака в саратовской тюрьме… И надо, чтобы все, кто собрался здесь, знали и помнили это…
Но и это еще не все, что я хочу вам сказать…
Главное. Я – старый человек. Я перенес два инфаркта. Я более два­дцати лет провел в лагерях, ссылке, на фронте. Я, может быть, завтра умру. Умру – и кроме меня вам, может быть, никто и никогда не скажет правды. А правда заключается в том, что вряд ли среди вас, сидящих в этом зале, най­дется двое-трое людей, которые, оказавшись в застенках КГБ, подвергнув­шись тем бесчеловечным и диким издевательствам, которым подвергались миллионы наших соотечественников, и продолжают подвергаться по сей день лучшие люди нашей страны, – вряд ли найдется среди вас хоть два человека, которые не сломались бы, не отказались бы от любых своих мыслей, не отреклись бы от любых своих убеждений… Страх, который сковал людей – это страх не выдуманный. Это реальный страх реальной опасности. И вы долж­ны это понимать.
До тех пор, пока страной правит номенклатурная шпана, охраняемая политической полицией, называемой КГБ, пока на наших глазах в тюрьмы и лагеря бросают людей за то, что они осмелились сказать слово правды, за то, что они осмелились сохранить хоть малые крохи своего достоинства, до тех пор, пока не будут названы поименно виновники этого страха, – вы не мо­жете, вы не должны спать спокойно. Над каждым из вас и над вашими деть­ми висит этот страх. И не говорите мне, что вы не боитесь… Даже я боюсь сейчас, хотя – моя жизнь прожита. И боюсь я не смерти, а физической боли, физических мучений…
Палачи, которые правили нашей страной, – не наказаны. И до тех пор, пока за собачью смерть Вавилова, за собачью смерть миллионов узни­ков, за собачью смерть миллионов умерших от голода крестьян, сотен тысяч военнопленных, пока за эти смерти не упал ни один волос с головы ни од­ного из палачей – никто из нас не застрахован от повторения пройденного… Пока на смену партократии у руководства государства не встанут люди, отве­чающие за каждый свой поступок, за каждое свое слово – наша страна будет страной рабов, страной, представляющей чудовищный урок всему миру…
Я призываю вас – помните о том, что я сказал вам сегодня. Помните! Помните!»
Это – декабрь 1985 года. Я спросила его, когда мы плелись от Поли­технического к метро «Дзержинская», – почему он так кричал в микрофон? Он ответил: «Я боялся, что меня и на этот раз не услышат…»
В зал Политехнического музея вмещается не очень-то много людей. Несколько сотен Но то, что происходило на глазах этих нескольких сотен людей, можно назвать подвигом…
Правда, можно было назвать и по-другому.
Через несколько месяцев я обратилась к одному из советских генети­ков, о котором Владимир Павлович всегда отзывался с огромной симпатией… Обратилась по делу, за помощью в очередных издательских делах Эфроимсона… И услышала от генетика-академика, директора большого института: «Вы понимаете, Владимир Павлович – человек, конечно, замечательный… Но он, как бы вам сказать… Вы ведь слышали его выступление в Политехническом? Ну вот… Он все же не совсем… Не совсем нормальный… Конечно, у него была такая тяжелая жизнь. Но все-таки, так нельзя… Вы ведь понимаете?»
Понимала ли я его? Да, вполне. Для этого достаточно было сравнить судьбу этого академического ученого с судьбой Владимира Павловича.
Выступление в Политехническом было безумным… по степени своей смелости, откровенности. Очередной «безумный» поступок Эфроимсона… Можно ли и его понять в пределах нашего простого человеческого разума Это – уже за порогом земных счетов… Для нормального советского академи­ка Эфроимсон конечно был ненормален».

Этот эпизод описывается и в книге сына академика Н. И. Вавилова – Юрия Вавилова «В долгом поиске. Книга о братьях Николае и Сергее Вавиловых» (М.: ФИАН, 2004. Второе издание – 2008). Вот – извлечение из этой книги:

«…По инициативе ряда московских ученых, в декабре 1985 г. в Центральном лектории Всесоюзного общества «Знание» в Политехническом музее происходила демонстрация и обсуждение фильма «Звезда Вавилова». После демонстрации фильма в полностью заполненном публикой зале происходило обсуждение, в котором приняли участие видные ученые, сидевшие за длинным столом на сцене Политехнического музея.
После выступления всех ораторов на сцену выбежал известный генетик Владимир Павлович Эфроимсон. В.П. Эфроимсон был одним из самых смелых борцов с лысенковской лженаукой. За борьбу с Лысенко Эфроимсон был в 1949 г. вторично арестован и находился в тюрьме вплоть до 1955 г.
Во время своего выступления Владимир Павлович был очень взволнован и буквально прокричал свою речь в микрофон. Эта речь была записана на диктофон. Вот ее полный текст…» (см. выше. – А. А.).

Я обращаю внимание посетителей портала  Когита.ру на эту историю и на это слово-поступок человека необыкновенного мужества, таланта и совести, «чтобы помнить» - и то, о чем он говорил, и его самого. Такие тексты, как речь В. Эфроимсона в Политехническом музее 1985 года, надо иногда перечитывать. Как надо перечитывать «Не могу молчать!» Л. Толстого или«Жить не по лжи» А. Солженицына.

Андрей Алексеев, социолог.
25.09.2012

2013-11-05

Об инженерофобии и гуманитарных НИОКРах, или Почему я не монтессорианец — и не только не...

Тема этого поста зрела у меня давно, и я пишу этот пост в несколько заходов, пытаясь и мысль выразить яснее, и достучаться до тех, кого это точно заденет.

Вы никогда не задумывались над странной разницей в позициях людей, занимающихся проблемами мира неодушевлённого (мира 1 по классификации К. Поппера), и людей, занимающихся проблемами одушевлённого человеческого существа (мира 2)? Я имею в виду то, что первые преимущественно заняты решением конкретных частных проблем, тогда как вторые постоянно и довольно массово пытаются совершить открытия или сочинить теории обязательно глобального и «окончательного» характера (любопытно, что люди из первой группы, переходя во вторую, часто заболевают тем же самым).

Это явление глубоко и подробно описал в своё время Карл Поппер в виде анализа двух типов инженерии — утопическо-радикальной и пошагово-реалистической — в работе «Открытое общество и его враги» (см. т. 1, гл. 9).

В результате трудов первой группы людей мы имеем все блага цивилизации и колоссальный рывок технического и естественно-научного развития в последние десятилетия, а результаты второй группы, как бы помягче сказать, пока сильно проигрывают.

Если инженер разрабатывает один подшипник для сложного большого механизма, то он спокойно принимает то, что он делает только подшипник — и более ничего, и примерно понимает, какую мизерную долю процента занимает продукт его труда в решении проблем по созданию успешной исправно работающей системы из громадного количества деталей и деталек, подсистем и подсистемочек. И он (инженер) всегда готов к тому, что завтра эту систему надо будет отправлять в утиль и разрабатывать нечто новое, поэтому спокойно воспринимает и вчерашнее, и завтрашнее свои творения как повседневные расходные рабочие инструменты, а не как объекты поклонения и служения.

Педагог или психолог (и прочие практики инженерии человеческих душ, включая и политиков с управленцами, пардон, менеджерами), объективно изобретая тот же «подшипник», так и норовит подменить им сложную большую конструкцию и объявить его «окончательным решением» (кое-кто, надеюсь, поймёт язвительную иронию этого словосочетания), тотально-универсальным. Нередко, правда, делаются оговорки об ограниченной применимости «супер-подшипника» и о якобы наличествующем понимании сложности решаемых задач, но практика чаще всего демонстрирует ритуальную пустоту этих словесных заклинаний. И «супер-подшипник» становится всерешающим демиургом, а его адепты формируют очередную секту, которая затем непременно делится на секточки, либо создающие свои вариации супер-подшипника, либо стремящиеся сохранить в первозданной чистоте первородный же супер-подшипник.

Некоторые почти диссиденты пытаются из такого тупика выйти путём создания эклектических комбинаций разных супер-подшипников, но и такие конструкции и плохо катят, и недалеко едут.

В результате в области прикладного (практического) человеко- и социоведения мы имеем тысячи вариантов телег или — в лучших случаях — велосипедов, но никак не можем перейти на новый уровень технологической организованности и продуктивности, который позволил бы приступить к автомобиле- или даже авиастроению.

Да, именно люди создают себе и другим сородичам тот тип проблем, который обозначили как «дикий», «непослушный» (wicked). Да, люди и их взаимодействие — это самые сложные и самые непослушные укротителям системы, которые нам известны.

Но из этого совершенно не следует, как многие противоестественно думают и утверждают, что в разработке методов, инструментов и сложных технологических систем человековеды и человеководы должны по-прежнему пользоваться только привычными им средневековыми ремесленными приёмами, фобически сторонясь любых намёков на необходимость заимствования и освоения на своём поле того, что у технарей обозначено зловеще клацающей аббревиатурой НИОКР.

Пока педагоги и психологи (и иже с ними) не обретут спокойный инженерный взгляд на методы своей деятельности и не будут рассматривать их разновидности не как фанаты разных религий, а как пользователи или разработчики разных наборов ножовок, молотков, напильников, ноутбуков, смартфонов и т.п., и пока для педагогов системы Макаренко, Эльконина, Давыдова, Монтессори, а для психологов концепции гештальттерапии, психоанализа, трансактного анализа и когнитивно-поведенческого подхода не станут равнозначными рядовыми «подшипниками», которые можно и нужно объективно сравнивать, испытывать, переделывать и комбинировать любым образом, разбирать на части и на запчасти, выискивать малейшие дефекты и просчёты без страха за разрушение своего прежде любимого «супер-подшипника» — до тех пор гуманитарная прикладная (да и теоретическая) сфера будет в ж..е, пардон, в перманентном жесточайшем отставании от передовых рубежей человеческого же, вполне человеческого, мышления и конструктивной деятельности.

В действительности дело ведь не в психоэмоциональных и культурных тонкостях своевольно-упрямых людей в сравнении с суконной материальной простотой неодушевлённых предметов, а, скорее, наоборот. Неодушевлённый предмет не дрогнет и единым своим протоном или электроном, пока вы не подберёте к нему единственно воздействующие ключи, поэтому вам приходится играть с ним по очень жёстким правилам. А сапиентный сородич простит вам всё, что угодно, да ещё и сыграет с вами в миллион само- и взаимообманных игр, лишь бы охранить свой самоубийственный «душевный» комфорт... И педагоги с психологами, подыгрывая инженерофобии, нелепо игнорируя подлинную мощь науки и инженерии, замыкаясь в своих разлюбезных секточках мимимишных методов, тормозят социальное и личностное развитие посильнее инквизиции — и уж точно коварнее...

Дополение от 2014.06.06: Американский специалист по российской науке очень хорошо описывает ситуацию именно ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО провала России — «Молоко без коровы»: технологический провал России. А я пишу продолжение темы, следите за блогом, пока предварительная тема поста «Конструальный беспредел, или Правила априорного авантюризма жизни» (первые два слова точно останутся).

Дополнение от 2018.02.18 про Монтессори-движение.

Ирина Исаева

https://www.facebook.com/photo.php?fbid=10210190526031071&set=a.1674781960864.209892.1576905158&type=3

#amirefresher2018 #трансформационное
#мировыетренды #учитьсянаошибках

Весь зал вчера был глубоко тронут речью президента АМI USA Гретчен Холл на открытии конференции АМI в Фениксе. Более 1200 участников, в основном AMI учителя и директора школ, аплодировали стоя.
Я попросила Гретчен поделиться ею, чтобы можно было её перевести для русскоговорящего Монтессори сообщества. Пока переводила, рыдала.

Thank you, Gretchen Hall

Речь Президента AMI USA Гретчен Холл
Феникс, Аризона, США. 16 февраля 2018 г.

Шестнадцать лет назад по рекомендации консультанта я впервые присутствовала на курсе повышения квалификации. Я был потрясена и испугана одновременно большим сообществом и в то же время почувствовала связь с чем-то значительно большим, чем моя изолированная работа в качестве учителя. С того дня я посещала все курсы повышения квалификации, и мои роли в сообществе развивались от учителя до администратора, консультанта, тренера, ведущего и теперь в качестве президента AMI США. Я стою здесь сегодня со своим опытом и смотрю на наше сообщество с совершенно иной точки зрения, чем взгляд наивного учителя 16 лет назад.

Именно с этой точки зрения я хотела бы поделиться с вами видением и призывом сегодня вечером.

Я вижу сейчас, что движение AMI в США стоит на обрыве - с прекрасными перспективами на горизонте и ужасающим видом на пропасть внизу. Как мы сюда попали и как мы движемся вперед, это то, что нам нужно осмыслить сегодня.

В основе миссии AMI лежит сохранение наследия доктора Марии Монтессори. Мы упорно трудились, чтобы сохранить это наследие и сегодня мы наслаждаемся репутацией качественной реализации и высоких стандартов. Но мы дорого заплатили за это признание. В процессе сохранения мы превратились в защитников. Мы усиленно держались за прошлое и защищали его от тех, кто угрожал ему. Так же, как мать защищает своего ребенка, исходит из любви и преданности. Но, как мы знаем, слишком большая защита - это препятствие для роста и со временем мы почувствовали это. Мы стали эксклюзивными и критичными, осуждая тех, кто думал по-другому. Наше движение разделилось и сломалось, даже среди нас самих. Индивидуальные потребности были поставлены выше потребностей сообщества. Защищая прошлое, мы ставим настоящее и будущее под угрозу, и мы создали пропасти, на одной из которых мы стоим сегодня. Развилась культура «их» и «нас», чувство, которое сегодня тревожно отражается в нашей политике. Мы начали измерять других о том, насколько они «Монтессори», мы придумали термин «Montesomething» (псевдомонтессори) для дискредитации и девальвации других. Классифицируя себя, как «обученные» и «не обученные», мы отделили нас далеко друг от друга. Мы гордимся тем, что наша педагогика закладывает фундамент для социальной сплоченности, но мы не смогли достичь сплоченности в нашем собственном сообществе.

Д-р Монтессори говорила: «Мы должны изменить наше фундаментальное отношение к ребенку и любить его любовью, которая верит в его личность и доброту; который видит не его недостатки, а его достоинства.» Возможно, нам нужно отразить это на наше фундаментальное отношение друг к другу.

Со временем мы оттолкнули людей. Наше членство застопорилось, количество наших школ-членов не меняется. Доля школ, признаваемых AMI составляет 5% общеобразовательных школ Монтессори. В образовательном менеджменте присутствует серьезный кризис, поскольку школы и другие образовательные организации испытывают сложности в нахождении лидеров. Формируются другие организации с целью удовлетворения потребностей общества, которые мы не рассматриваем. Мы балансируем на пропасти и можем упасть.

Но на горизонте есть надежда.

• Мы увеличили число тренеров и учебных курсов.
• Обучение проходит в сотрудничестве с университетами с возможностью получения степени бакалавра и магистра.
• Между несколькими организациями координируются исследования для поддержки актуальности и эффективности образования Монтессори.
• Инициатива Общественной политики Монтессори в сотрудничестве между AMI / USA и AMS, работает с государственными и федеральными агентствами над устранением препятствий для образования Монтессори.
• Программа глобальной школьной аккредитации предлагает путь к совершенствованию в поддержку школ и учителей.
• Программа Основная цель после двухлетнего процесса планирования вошла в стадию внедрения намерения утроить количество обученных взрослых.
• Аффилированные центры AMI в США уже более года работают вместе и стремятся максимизировать вклад AMI в США.
Мы должны продолжать открывать наши умы и наши сердца в будущем. Мы должны отбросить наши индивидуальные роли, удостоверения личности, значки и акронимы. Мы не должны быть корыстными и обслуживать себя, но едины в нашем служении детям. Мы должны строить мосты над разрывами, которые мы создали. Мы должны стоять рядом со всеми, кто работает для социальной справедливости и от имени детей. Это наше наследие и наша миссия.

Свой призыв я выражу песней. Эта песня написана в женском лагере мира "Гринэм-Коммон» в 1983 году. Называется она «Строя мосты» («Building Bridges»)

(Гретчен запела а капелла)

Строя мосты над нашей разделенностью,
Я тяну к тебе руку, протянешь мне свою?
Соединив голоса и наши представления,
Друзья, мы создадим такую дивную гармонию.

Время настало. Лучший способ почтить наше наследие — обеспечить наше будущее.
Я тяну тебе руку, протянешь свою мне? Я знаю, соединив голоса и наши представления, друзья, мы создадим такую ​​дивную гармонию.

Спасибо за внимание.
Гретчен Холл

Мой комментарий к этому выступлению: Действительно современной программы выхода из кризиса я не вижу. Подлинного понимания ошибок и путей их устранения тоже не вижу.

Избранное сообщение

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Популярные сообщения