Научись онтокритике, чтобы перенаучиться жить

Неграмотными в 21-м веке будут не те, кто не могут читать и писать, а те, кто не смогут научаться, от(раз)учаться и перенаучаться. Элвин Тоффлер

Поиск по этому блогу

2013-12-24

Как выглядели дисциплина, порядок и эффективность при Сталине

Делаю перепост из Facebook текста, мимо которого никак не могу пройти:

все так и было. Особенное удивление вызывают плачущие по совку. Они либо не жили в нем, либо принадлежали к "номенклатуре" — тем, кто среди "равных" был более равным. Унизительные очереди и "сальный" блат были так же естественны, как сейчас тачки в супермаркете. Бессмысленный труд в конторе и не менее бессмысленные потуги в грязном цеху, долгие ожидания "жилья"и бесконечная ложь газет, радио и ТВ. У меня с детских лет на ложь какой то особенный вид аллергии. Так вот, я вам серьезно скажу, от голоса дикторов "пионерской зорьки" меня тянуло на рвоту, от которой удержаться можно было только выключив радио. А поскольку по радио могли объявить актированный (я росла на Севере), то выключать его не стоило. Эти муки у меня до сих пор в памяти.

ОЧЕНЬ РЕКОМЕНДУЮ! "КАК ВЫГЛЯДЕЛИ ДИСЦИПЛИНА И ПОРЯДОК" М. Соколов. "Известия" №214 14.11.98 Рецензия на книгу: Е.А.Осокина. За фасадом "сталинского изобилия". Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927 — 1941. М., РОССПЭН, 1998. Эта книга, повествующая о продовольственных карточках, заборных книжках, торгсинах, кооперативах, распределителях, ордерах на ботинки и тому подобных реалиях, замечательна в ряде отношений. Прежде всего — в плане просто культурном. Описываемый период не столь уж далек — это детство и молодость наших дедушек и бабушек, однако знания о собственно бытовой стороне той эпохи находятся на уровне, близком к нулевому. Среднекультурный человек безусловно лучше знает повседневный быт онегинской поры, а ведь без понимания бытовых реалий эпохи мы не слишком разумеем даже и нашу литературную классику. Булгаков, Ильф и Петров, Хармс и множество других писателей где полу-, где четвертьнамеком, но всегда апеллировали к современному им фантастическому быту, детали которого недоступны нашему пониманию. По крайней мере, сегодня недоступны — за день завтрашний ручаться не станем. Фантастичность того быта упомянута не для красного словца. Кто бы знал без трудов рассматриваемого нами ученого автора, что в 1929-1930 гг. в СССР наличествовал двойной денежный счет — совершенно как во времена Ноздрева и Чичикова цены считали на серебро и на ассигнации. Не менее поучительна история того, как через систему Торгсина не только за бесценок выкачивались из населения золотовалютные ценности, но попутно еще и составлялись списки клиентов в видах последующей посадки и уже бесплатного вытряхивания оставшихся ценностей. Слова "магазин" и "продавец" в течение ряда лет вообще отсутствовали в активном словаре русского языка; вместо "продавец" все говорили "резчик" — тот, кто режет пайку. Те, кто справедливо сетует на неподъемную запутанность нынешней налоговой системы, могли бы поизощрять свой ум в попытках разобраться в сложнейшей системе литер и пайков, перекрестно дифференцированной по целому ряду параметров (возрастной, региональный, классовый, профессиональный, в смысле благонадежности и т.д.). Тем же, кто интересуется историей взаимоотношений Москвы и регионов, будет полезно узнать, что в описываемом раннем периоде этих взаимоотношений Москва, где проживало 2% населения СССР, потребляла в среднем 20% фондируемого продовольствия и потребительских товаров,а по отдельным товарным группам (мясо, жиры, яйцо) эта доля доходила до 40%. Сторонники гипотезы, согласно которой "новые русские" суть продукт новейшей эпохи, могут прочесть агентурную сводку 1940 года о директоре магазина №32 Краснопресненского промторга, который "построил себе дачу стоимостью в 100 тыс. руб. (зарплата наркома — порядка 2 тыс. руб., чернорабочего — 120 руб. — М. С.), купил легковую машину и два мотоцикла, построил специальный гараж и проложил личную асфальтовую дорогу к даче длиной 1 километр". Советским литературным классикам было на что намекать. Но не менее интересно и другое. Нынешние сторонники принудительно направляемой экономики — как относительно умеренные С. Ю. Глазьев и академики социалистической направленности, так и более решительные и даже фанатичные мыслители типа С. Е. Кургиняна — в своих интеллектуальных конструкциях исходят из того, что Россия нуждается в мощном постиндустриальном прорыве — не то сомнут, для чего и можно, и должно поступиться священными коровами либерализма в виде свободных цен и свободной торговли. При этом если менее умные академики рассуждают об имеющем от того воцариться всеобщем благоденствии, то более последовательные прямо говорят, что никакого благоденствия не будет — но будет порядок, железный прорыв, мобилизационная дисциплина. В конце концов на такие рассуждения может клюнуть не только фанатичный интеллектуал (они-то давно клюнули), но даже и более здравомыслящий рядовой обыватель, окончательно истомленный гуляющим по России несусветным бардаком, — "Ordnung muss sein". Пусть будет скудный паек и изнурительный труд — но чтобы порядок был. Если миф о сталинском изобилии рассчитан на людей совсем уже скудоумных, то миф второго уровня — о жестоком до безжалостности, но действенном порядке — имеет больше приверженцев. Однако знакомство с ученым трудом, базирующимся на огромном массиве архивных данных, открывает взору несколько другую картину. В части скудости, нищеты и отсутствия всякого слюнявого либерализма и гуманизма — все как надо. В части порядка — все совершенно как не надо, ибо по степени бессмысленной бардачности та героическая эпоха не только не уступала нынешней, но по многим параметрам даже существенно ее превосходила. Дело даже не в том, что карточная система — это голод, грязь и убожество; дело в том, что она еще и никогда толком не работала. Смысл карточной системы в скудном, но при этом гарантированном снабжении. Со скудостью все было в порядке, гарантировать же ничего она не гарантировала — все приходилось отоваривать с боем и ухищрениями. Парадоксальным образом карточная система западноевропейского типа, предполагающая беспроблемное получение положенного пайка, была более или менее реализована лишь однажды — в блокадном Ленинграде. Конечно, пайка, доходившая в самые тяжелые блокадные дни до 125 граммов суррогатного хлеба, была всего лишь смертью в рассрочку, но однако же блокадники согласно показывают, что сама по себе раздача паек была регулярной и хорошо организованной, чего более нигде практически не наблюдалось. Когда либеральные обозреватели ужасаются тому, что, согласно данным октябрьских соцопросов, 84% граждан РФ поддержали бы госконтроль над ценами, 64% — принудительный курс валюты и запрет валютного черного рынка и 55% — карточки, ужасаться есть чему. Это голосование за конкретные шаги 1927 — 1929 гг. по сворачиванию НЭПа, открывшие прямую дорогу к массовому физическому голоду 1932-1933 гг. Но кроме того, что респонденты, отвечающие таким образом, плохо знакомы как с отечественной историей, так и с элементарными причинно-следственными связями, действующими в экономике, их самоубийственному оптимизму способствует еще одно обстоятельство. В своем желании карточной системы они остаются стихийными западниками, ибо неявно предполагают, что карточная система будет действовать по западному образцу — строго, но справедливо, регулярно и в общем и целом достаточно питательно. Примерно так сограждане в 1990 году ликовали при слове "Программа 500 дней", полагая, что рынок — это справедливо, обильно и питательно. В 1998 году, видя, что вместо идеального рынка получилось черт знает что, они желают столь же идеальной карточной системы, почему-то не страшась того, что с этой системой на отечественной почве скорее всего произойдет примерно то же, что и с рынком, т.е. будут соединены худшие черты военного коммунизма и дикого капитализма. Но не лучше рядовых граждан и интеллектуалы постиндустриального прорыва. Описываемое ими жестокое величие прорыва если и существовало, то отнюдь не в сталинском СССР, а в гитлеровской Германии, где карточная система вправду работала эффективно, пик военного производства был достигнут в октябре 1944 года, а поезда ходили по расписанию до марта 1945 года. Ведь в сущности вся их нынешняя идеология есть уже чистый гитлеризм, к собственно истории и даже идеологии коммунистического СССР имеющий весьма слабое отношение. Преступления Третьего рейха, положим, в обновленной национал-социалистической России воспроизвести удастся — достойные заявки на то имеются. Вопрос в том, как они рассчитывают воспроизвести еще и немецкий порядок, — описанный в данной книге снабженческий порядок т. Сталина никак не может служить тому залогом.

2013-12-22

Путин как шаман, народ как...

Про пресс-конференцию Путина 19.12.2013 – Матвей Малый – Блог – Сноб

«В чем сила шамана? Она не в Косточке и не в Ракушке. Она в том, что забитые, потерянные, необразованные люди ждут от шамана чудес. Вот в чём корень проблемы.

Я в восторге от Президента России Владимира Владимировича Путина. Я восхищён его умением говорить, глубиной его знаний, его адекватностью, его внутренней силой, его психологической устойчивостью, его физической формой, его памятью, его голубыми глазами. Я не люблю и не уважаю его, потому что он искоренил в себе всю мораль, но я им восхищён. Проблема не в нём. Проблема в народе России, который разобщён, растерян, обманут, обращён в рабство, ограблен и лишён будущего — и всё по своей собственной воле».

2013-12-17

Кризис некритичности

Прилагательное «критический» странным образом объединило в русском языке два вроде бы не связанных друг с другом древнегреческих слова: критика и кризис. «Критический взгляд» отсылает нас к критике, а «критическая ситуация» — к кризису, точнее, к некоему решающему этапу кризиса, предопределяющему его исход.

Не собираюсь играть в мистическую лингвистику, но не могу и не согласиться, что язык нередко умнее и глубже индивидов-носителей, поскольку впитывает некую коллективную мудрость. Дело в том, что мировая философия в одном из своих самых интересных и продуктивных направлений — в критическом рационализме — в идеях, прежде всего, Карла Поппера, придала критике решающую (критическую) роль в разрешении всё более усугубляющихся кризисов человеческого сообщества.

Критика — вроде бы разрушение в обыденном представлении, а тут ей отводится роль главного спасителя всего. А разве не спасителен нож, разрезающий путы и отсекающий балласт, тянущий на дно?

Всем хочется придумать спасительную позитивную программу, а, может быть, она проявится сама собой, когда мы, вслед за гениальным скульптором, отсечём всё лишнее и мешающее с помощью критики?

Прости, Мандела, но и ты тоже...

По случаю смерти Нельсона Манделы появилось много материалов с анализом и оценкой его деятельности, в которых обоснованно указывалось на ужасающее ухудшение всех сторон жизни ЮАР — от экономики до здоровья населения — в результате прихода Н. Манделы к власти вместе с возглавляемым им АНК. В одной из статей при этом утверждалось, что никакого влияния на авторитет и привлекательность фигуры Манделы ни сейчас, ни в дальнейшем эти печальные факты не окажут. Проводилась там и параллель с образом Че Гевары, за которым тоже обнаруживается провалившаяся в нищету страна, да ещё и множество бессмысленно убитых и погибших, а больше, собственно, ничего — и при этом на его образ по-прежнему чуть ли не молятся миллионы людей. Не буду в этом ряду упоминать Ленина и Сталина как слишком затасканных фигур и гораздо более поляризованных в общественном мнении, но всё, что будет написано ниже, в равной степени относится ко всем подобным историческим деятелям и к восприятию их имён в обществе.

Чем же можно объяснить такие, буквально противоестественные, искажения восприятия у огромных масс людей?

Господствующая точка зрения заключается в том, что интеллектуальные и прочие когнитивные способности людей чрезвычайно ограничены и неизбежно толкают индивидов к ошибкам и заблуждениям. Это обстоятельство не вызывает, собственно, никаких сомнений, но... Меня сильно интересует вопрос, чёткую постановку которого я до сих пор нигде не встречал: какие доли в заблуждениях людей занимают отдельно внутренние и внешние факторы? Иными словами, какой процент из всей массы иллюзий и ошибок индивида имеет источником его самого, а какой втюхивается разными внешними агентами (отнюдь не госдепа, а в самом широком смысле слова) и социальными институтами?

Как только вопрос поставлен таким образом, можно начать выделять и подсчитывать количество не только прирождённой человеческой глупости (об этом читайте восхитительную статью К. Поппера), но и количество накопленной и неликвидированной социокультурной дурости.

Тогда и ответить на вопрос в начале статьи достаточно просто: примеры с Манделой и Че Геварой — это лишь пара из многих миллионов примеров того, насколько НЕВЕЖЕСТВЕННО (см. Штейнзальц, Адин и Функенштейн, Амос. Социология невежества) и ЛЕНИВО становится сознание человека, у которого с самого раннего детства не только не поощряется любознательность и критичность, а, напротив, эти качества подавляются всеми возможными способами, и вместо них насаждаются шаблоны общепринятой глупости. Это именно примеры внушённой интеллектуальной слепоты, а никак не прирождённой когнитивной ограниченности, которая (ограниченность) может одинаково успешно и корректироваться в сторону большей разумности, и усугубляться в сторону крайних состояний безмыслия и патологической глупости.

Однобокость, избирательность, предвзятость и т.п. — это не только свойства индивидуального сознания, но и свойства любых социальных конструкций: как люди их конструируют (см. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности), так они и функционируют. Как люди, так и социальные институты судят людей по отдельным избранным достижениям или столь же избранным ошибкам вместо всесторонней честной оценки, но происходит это прежде всего потому, что в сложившихся культурных нормах нет нормы и приоритета всестороннего и честного анализа — и почти никто этого как будто не видит и не замечает.

Точнее, эти пороки общественного сознания замечают регулярно, но воспринимают их как неизбежное, независимое и неуправляемое явление природы, — и критики с такими взглядами становятся невольными пособниками худших проявлений человеческой глупости.

Напомню самый успешный на данный момент пост моего блога — «Секрет гарантированного успеха». Я там всячески поддерживаю тезис о наибольшей эффективности пути вычерпывания ошибок в сравнении с поисками «единственно и навсегда во всём правильных» схем деятельности. Правильные решения проблем надо искать, НО в обозримой исторической перспективе основной и непредставимо колоссальный источник индивидуального и общественного развития — первостепенное внимание к постоянно совершаемым ошибкам и работа с ними: поиск, анализ, устранение, предотвращение, обучение знанию о них.

Когда мы смотрим на мир, то без умения мыслить критически и без жёсткого приоритетного учёта иллюзий и самообманов видим даже не одну лишь верхушку айсберга, а гораздо меньше — только мираж одной искажённой плоскости этой верхушки.

Что мы имеем в результате? Повсеместное восхищение людьми, которые вместо поиска и устранения ошибок в своих мозгах и в мозгах окружающих потратили все свои таланты и жизни на сомнительные во многом успехи на второстепенных направлениях при одновременном повторении и усугублении самых опасных и вредных заблуждений, разделяемых когнитивно безграмотной массой.

27 лет в тюрьме хватило бы на то, чтобы многое понять и многому научиться — при научно-критическом подходе и хороших социоинженерных умениях. Да, тогда Мандела мог оказаться не таким известным и популярным — но двигал бы себя, свой народ и человечество в правильном направлении. И тогда бы он боролся не с апартеидом, а с общечеловеческой глупостью в любых проявлениях и предлагал бы более разумные и конструктивные решения проблем своей страны. И да — не стал бы президентом, не получил бы Нобелевскую премию и грандиозных похорон, зато был бы относительно менее глупым и точно более полезным.

Пока же эрратология не стала основной обязательной дисциплиной в системе образования, мы так и будем продолжать восхищаться не теми, кто избавляет себя и нас от заблуждений, а теми, кто эти заблуждения с нами разделяет и освящает шаблонным героизмом не осмысленного критически поведения.

Избранное сообщение

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Популярные сообщения