Научись онтокритике, чтобы перенаучиться жить

Неграмотными в 21-м веке будут не те, кто не могут читать и писать, а те, кто не смогут научаться, от(раз)учаться и перенаучаться. Элвин Тоффлер

Поиск по этому блогу

2015-04-24

Коррупция как невозможность вести законную деятельность

Глеб Кузнецов
Удивительно, как люди у нас искренне возмущаются тем, что Васильеву предлагают не сажать. Как же так! Почему! В тюрьму, на нары! И Сердюкова! Ли Кван Ю посадил друзей! И стал Сингапур Сингапуром! Чушь.
В настоящее время любой предприниматель, любой чиновник, любой менеджер НКО, кто угодно вообще может быть посажен в тюрьму со всеми законными основаниями.
Правовая система содержит в себе кучу архаизмов еще с советских времен, которые в принципе не позволяют — и де юре, и де факто — вести деятельность на современном этапе, не нарушая законы. Новые законы противоречат друг другу в чуть менее, чем 100% случаев.
Кодексы и санпины не исполнимы в принципе. Система надзоров влегкую криминализирует любой вид деятельности от образования до недропользования. Одна проверка — и люди стройными рядами идут в изолятор, где главбух школы жалуется на жизнь директору песчаного карьера, а к их разговору прислушивается исполнитель господряда произвольно выбранного.
Получатели бюджетных средств сначала — в течение года — тратят свои, а в конце получают возмещение, за которое отчитываются, как будто в нормальном, повседневном режиме тратили государственное, как это прописано в контрактах. Это — преступление.
Прибыль как таковая формально криминализована. То есть — доказано судом — купи дешевле-продай дороже — это преступление. Мошенничество и злоупотребление доверием. Только за это за решеткой теоретически может оказаться кто угодно — от главы "Магнита" Галицкого до бабки из перехода метро.
Системы оценки государственного и негосударственного имущества, которую не может оспорить любой районный следователь с неизбежными последствиями в виде посадки для всех участников сделки, не существует. Как же не посадить людей, если "нарушены интересы неопределенной группы лиц"?
Врач не может без угрозы оказаться за решеткой выписать умирающему от рака обезболивающее, а кондитер — посыпать булку пищевым маком. Простой человек не может высказать мнение по поводу исторических событий и даже нажать на кнопку в социальных сетях без риска сесть. Любое общение с иностранцами может быть подведено под государственную измену и привести к 20 годам отсидки.
А народ возмущается тому, что Васильеву "не посадят". Ребята, никого не надо сажать. Ни Васильеву, ни Давыдову, ни Хорошавина, ни братьев Навальных, ни Хризмана с космодрома "Восточный", ни предпринимателей и их бухгалтеров, ни мэра Урлашова, ни лайкающих в социальных сетях какую бы глупость они не лайкали, ни врачей с морфием. НИКОГО. По статьям, не связанным с преступлениями против личности сегодня сажать не надо никого.
Потому что мы все — преступники. И то, что мы не сидим — это буквально недоработка соответствующих органов. Не надо помогать им широкой общественной поддержкой. Потому что следующим, кого будут требовать посадить, можешь оказаться ты. Любой несевший человек — будь то Навальный, Давыдова или Васильева — это победа общества над системой.
И неплохо было бы перевести вектор общественного интереса и обсуждения в сторону того, как сделать так, что бы любая деятельность на территории РФ — в госслужбе ли, в коммерческом секторе ли, в кухонных разговорах ли и социальных сетях — где угодно — не была в любой момент потенциально криминальна. А не требовать арестов и посадок.
Тотальность коррупции — это следствие не недостаточной борьбы с ней, а как раз того, что вести деятельность законно — практически невозможно. Так какая разница, как ты работаешь, если ты В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ можешь оказаться на нарах в любой момент?
Не посадка друзей сделала Сингапур Сингапуром. Друзей и Мабуту сажал. А некоторые — вроде Иди Амина — так и ели, физически сжирали их, предварительно приготовив со специями. Сильно это Уганде помогло?

2015-04-22

Онтодизайн: начальный вариант описания

Онтодизайн — это конструирование сетевидных визуальных моделей (двух- и трёхмерных карт) для объективизации кусочков когнитивных реальностей, индивидуальных или групповых, и дальнейшей работы над ними и с ними . Объектом онтодизайна может быть что угодно из того, что может являться содержанием когнитивной реальности актуально или потенциально, то есть наличные когниции или те, которые будут конструироваться и изобретаться. Визуализация онтологий не может не быть визуализацией когнитивной реальности, поскольку и внешний, и внутренний мир человека представлены для него исключительно в когнитивно сконструированном виде. Мы не можем ставить задачу создания онтологий объективной реальности, но вполне можем создавать онтологии когнитивных предположений (попперовских теорий) об объективной и субъективной реальностях. Через такие визуальные объективации мы можем эффективнее, полнее и глубже осуществлять слепое ощупывание разных областей этих обеих реальностей и извлекать из такого ощупывания намного больше пользы, чем с использованием уже привычных способов (линейный текст, схемы, инфографика и т.п.).

Чрезвычайно важно, что онтодизайн позволяет заставить видеть то, что мы не хотим видеть, о чём умалчиваем и не хотим задумываться, но что мешает нам вырвать ноги из болота и сдвинуться вперёд в выстраивании более надёжной почвы на многих направлениях социокультурного развития (если мы будем достаточно честны и научно-принципиальны).

Онтодизайн также позволяет вывести социально-гуманитарное знание на уровень передовых наук и современных технологий.

Онтодизайн есть признание неизбывности субъективного и целенаправленного характера любой визуализируемой онтологии и отказ от невыполнимой задачи нарисовать что-то «так, как оно есть». Это и раскрепощает, и налагает ответственность.

Нужно вписывать в онтодизайнерские модели по возможности все предвидимые ловушки, опасности и ошибки и собственные когнитивные ограничения автора и других агентов (акторов).

И нужна новая индустрия онтодизайна для снабжения потребителей готовыми продуктами и полуфабрикатами для разнообразного применения в образовании, коммуникации, науке и политике.

Важнейшие принципы онтодизайна:

В основе — онтологическая триада (два элемента-концепта и глагольная связка между ними, описывающая характер взаимодействия или отношения)

Полнота визуализации и полнота описания (полнота текстового слоя) — частная (кейсовая и задачно-целевая) и общая (теоретическая) (полнота набора элементов-концептов и полнота поясняющих текстов, семантического поля ключевых слов и т.д.)

Полнота онтологии требует включения в неё видимого и невидимого, происходящего и непроисходящего, существующего и несуществующего, деяния и недеяния, знания и незнания и т.д.

Выстроенность детализации и конкретизации концептов и связей.

Удобство (юзабилити) конструкции визуальной модели для восприятия, понимания и дальнейшего использования.

Почему ваши дети плохо учатся

Почему ваши дети плохо учатся

06.04.2015
Катерина Ясько, психолог, эдуколог
Когда мозговые структуры не созрели, у ребенка нет внутренней потребности учиться. Впихивать насильно знания - прямой путь привить отвращение к процессу познания. Новую систему школьного образования должны строить совместно педагоги, психологи и неврологи.
После того как мы окончательно забрали старших детей из школы на домашнее обучение, меня часто спрашивают: чего не хватает общеобразовательной школе?
На эту тему ежегодно пишется много книг и монографий, говорятся речи, делаются попытки реформ, в Украине есть много освітян-новаторів, которые сейчас стараются вывести систему из многолетнего кризиса. Спасибо им, спасибо уникальным педагогам, которые вопреки системе остаются Педагогами в высшем смысле (мне повезло общаться и дружить со многими), спасибо инициативе "Нова Країна".
Но я не верю, в радикальные перемены в современной школе в ближайшие пять лет, а детей нужно растить Людьми уже сейчас. Объясню.
Последние полтора года нам "посчастливилось" прожить в России в связи с работой мужа в международной организации. Это был непростой, но полезный опыт - я смогла сравнить системы образования двух, как нам теперь кажется, настолько разных стран. До этого в Украине я возглавляла благотворительный фонд, мы занимались образовательными проектами в сфере дошкольного и школьного образования.
И вот мой скромный вывод: российская и украинская государственные системы дошкольного и школьного образования практически не отличаются. И там, и там математика, язык, физкультура, иностранный(е), литература, окружающий мир ("я у світі"), физика и химия. Отличие в языке преподавания, но не в принципах и ценностях. Нас эта схожесть напугала до такой степени, что, поменяв две школы, в середине учебного года мы с мужем решились на столь радикальный шаг, как "хоумскулинг" для двух младших школьников.
Я постараюсь поделиться своим взглядом на общеобразовательную школу сквозь призму требований к человеческому капиталу в стране, где основу экономики должны составлять инновации и творчество. А это единственный путь к устойчивому развитию и процветанию для страны в современном мире.
Если сильно упростить, то человека Человеком делают три вещи: способность к саморефлексии и эмпатии; воля (способность к саморегуляции и самомотивированию на исследование и познание, преодоление трудностей в процессе достижения целей и реализации своих ценностей); творчество (сотворение чего-то нового, желательно в помощь удовлетворению чьих-то реальных потребностей).
1) Постсоветская школа почти не учитывает элементарных знаний о детской возрастной нейропсихологии и потребностях детей на разных этапах развития их мозга.
Усадить 6-7-леток за прописи и математику на 35-45 минут, когда эмоционально-волевая сфера для такого вида деятельности созревает к этому возрасту лишь у 50% детей, с точки зрения нейропсихологии - верх невежества, а в социальном плане просто несправедливо.
В этом возрасте не бывает детей неуспевающих. Бывают дети, у которых недостаточно созрели стволовые структуры, базальные ганглии, ретикулярная формация или неокортекс (и тд), а с ними и механизмы внимания, произвольной саморегуляции, координации, моторики.
На сегодня детей с неврологическими особенностями (минимальная мозговая дисфункция, СДВГ, различный спектр аутизма, эписиндром, задержка речевого развития, дисграфия, дислексия, "тревожный радикал") из поступающих в первый класс около 30%.

Плюс эффект военной травмы (уже на национальном уровне), который без адекватного сопровождения не проходит бесследно. Целое поколение детей нужно будет после войны "отогревать и интегрировать". Большинству этих деток можно обеспечить полноценную качественную жизнь, но для этого школьные педагоги и психологи должны быть людьми новой формации, с новыми навыками и компетенциями, выходящими за рамки педагогики. 


Один из примеров: интерактивные, занимательные способы нейрокоррекции и стимуляции, приводящие к максимально полному и органичному развитию мозга до 12-летнего возраста должны стать частью образовательной системы.

Когда мозговые структуры в достаточной степени не созрели и у ребенка нет внутренней потребности учиться, почти насильно впихивать в них правила грамматики и пунктуации - прямой путь привить отвращение к святому процессу познания. Полностью согласна сДжоном Мединой в том, что новая система школьного образования должна стать результатом совместных усилий лучших педагогов, психологов и (!)неврологов. Я бы еще добавила предпринимателей, но об этом дальше.
2) В эстафете за "освоением программы" система потеряла человеческое лицо. Общеобразовательная школа грубо игнорирует эмоциональные и физиологические потребности детей, особенно в младшей школе. Дети находятся в жестком режиме интеллектуальной деятельности и временами проводят в школе по 8 часов в день, вставая в 7 и возвращаясь домой под вечер.
Недосып и подобный режим активности провоцирует постоянный стресс, повышение уровня кортизола в крови. Детской нервной системе тяжело справляться с необходимостью быть в постоянном тонусе среди еще 25-35 человек, в силу возраста и разных подходов родителей к воспитанию склонных нарушать личное пространство и границы друг друга (физические и эмоциональные).
Мозг переключается в режим "выживания", в котором долго пребывать не может. Ослабляется иммунитет, дети начинают болеть, поскольку бегство в болезнь - один из самых простых способов смягчить эффекты стресса. В состоянии постоянного напряжения о творчестве не может быть и речи.
Общеобразовательная школа не учит детей эмоциональному и социальному интеллекту. Часто общение с некоторыми педагогами заканчивается психологической травмой, поэтому многие дети выходят из школы с нарушенной нервной системой. Такое состояние блокирует творчество (мозг просто не производит альфа-ритмы, которые отвечают за интеграцию мозга и способность находить нестандартные, творческие решения). Страдает интеллектуальный потенциал нации, способность к инновациям.
3) Нет лучшего способа сохранить здоровье ребенка, чем не отдавать его в общеобразовательную школу. Детям и взрослым жизненно необходимы регулярные физические нагрузки и сознательное отношение к своему телу, но я не верю, что навык заботы о своем здоровье можно привить путем посещения уроков физкультуры и "охраны жизни и здоровья" в той форме, как это преподносится в общеобразовательной школе. Около половины младших школьников, просидевших 4 года за стандартными партами, к 10 годам имеют проблемы с опорно-двигательным аппаратом: сколиозы I-II cтепени, плоскостопие, случаются даже межпозвоночные протрузии.
Как правило, перед окончанием младшей школы наши дети на плановой медкомиссии обзаводятся почти пожизненным диагнозом "нарушение осанки".  Диагноз  записывается в медицинскую карточку и остается там до очередной медкомиссии. В лучшем случае, родителям сообщают, что надо показаться хирургу-ортопеду в местной поликлинике, где тот назначает массаж, плавание, лфк. И с этого момента начинается борьба двух систем (образования и здравоохранения) за внимание и ресурсы родителей.
Одна система создала проблему, другая ее пытается решить, но первая не отстает и добавляет работы второй. И так системы кормят друг друга, ни на шаг, не приблизив человека к здоровью и личной ответственности за свое собственное "транспортное средство" на пути к счастью.
В погоне за оценками все больше школ отказывается от физического воспитания и качественных перерывов между учебной деятельностью. Школа не заточена на важнейшие принципы: забота о теле и работа с телом является фундаментальным способом нейрокоррекции и нейростимуляции, средством воспитания характера и долгосрочной инвестицией в успеваемость и устойчивое развитие детей.
Нынешняя система образования исходит из того, что детям "в связи с избытком энергии нужно подвигаться", но не культивирует осознанное и дружественное отношение к своему телу как к бесценному средству для воплощения собственных идей, желаний и целей. И для этого не нужно 45 или 90 минут тренировок.
Мало кто из педагогов понимает, что простые короткие упражнения для тренировки вегетативной нервной системы, например, приседаний, дыхательных упражнений и медитации, чередуясь с интеллектуальной работой, способствуют развитию самоконтроля и саморегуляции, нейрогенезу (процессу формирования новых мозговых клеток), регулируют выброс нейротрансмиттеров, которые способствуют умственному здоровью и когнитивной гибкости (серотонин, дофамин и норэпинефрин), укрепляют иммунную систему, повышают выносливость, помогают регулировать аппетит и противостоять негативному влиянию стресса.
Чистая прагматика: обучение детей самостоятельно заботиться о своем здоровье и эмоциональном благополучии через саморегуляционные механизмы собственного тела помогло бы значительно снизить затраты на медицинское обслуживание.
Здоровые сотрудники способны мобилизовать свой интеллект гораздо лучше, чем больные. В компаниях, конкурентоспособность которых зависит от креативности и интеллекта, такая мобилизация приравнивается к стратегическому преимуществу.
4) Современная школа нацелена на "впихивание" знаний, находящихся в 5-секундном доступе из любого гаджета.
Хотя на самом деле она должна быть нацелена на совсем другое.
Первое - формирование характера (благодаря многолетним исследованиями психологи вывели почти универсальный список качеств/черт характера, приводящих детей к успеху - это самоконтроль, выдержка, любознательность, добросовестность, настойчивость, оптимизм, уверенность в себе, гибкость, умение доводить начатое до конца, способность проявлять упорство в выполнении скучной и неблагодарной работы).
В некоторых западных школах помимо табеля знаний существует "табель характера". По моему мнению, с точки зрения формирования личности - фантастическое решение.
Второе, на что должна быть нацелена школа, - это на развитие мышления (то есть не ЧТО я думаю, а КАК я думаю), особенно критического мышления, в процессе которого интегрируются оба полушария и задействуется "высший мозг" - неокортекс.
Ситуация с одурманиванием 85% населения России проблемой фашизма в Украине и ростом агрессии и насилия во всех сферах - не что иное как результат советских  принципов образования. Образовательная система направлена на внушение и подчинение, а не навык адекватного восприятия и критического анализа информации, особенно на предмет эмоциональных манипуляций. У целой нации после "распятых мальчиков" и ужасов войны в Украине, которыми заполняется 50% новостного эфира, сознание переместилось на уровень лимбической системы - эмоции перекрывают левое полушарие и "верхний" мозг (неокортекс).

Так способность людей думать и анализировать атрофируется. В школе людей учат ЧТО (какие мысли) думать, но не учат КАК думать. Критическое мышление, умение поставить себя в позицию другого (multiperspectivism) и умение защититься от эмоциональных манипуляций – фундаментальные навыки для современного человека.
5) Живем в эпоху информационного общества, растим поколение Z, а система образования до сих пор не включает в себя институт наставничества/менторинга/тьюторства.
При нынешнем спектре возможностей реализации, от которых голова кругом идет, нет подготовленных специалистов, способных помочь детям разобраться в себе, в своих талантах, сильных и слабых сторонах, сформулировать ближайшие зоны развития, обучить тайм-менеджменту и управлению проектами (даже маленькими - на этом принципе, например, построена система project-based homeschooling), определиться с целями и оказать психологическую поддержку в процессе их достижения.
И вот здесь в образовательной системе очень не хватает предпринимателей, как "заказчиков" новых навыков и компетенций.
6) У нас нет времени ждать до 23 лет, когда дети закончат ВУЗ, получат какую-то бумагу сомнительной ценности и начнут обеспечивать себя. Опыт показывает, что к возрасту 12 лет дети могут развить в себе достаточно компетенций, чтобы частично закрывать свои потребности путем конвертации результатов своего творчества в личные блага (я не имею ввиду детский труд, запрещенный законом!).
Много лет подряд общеобразовательная система, как в школе, так и в ВУЗе была направлена на то, чтобы дети подольше оставались в роли "до-18-лет-ребенок", но времена изменились. Поскольку на государственную пенсию лучше изначально не рассчитывать (в лучшем случае пенсионный возраст будет продлен лет до 67 лет, как в Норвегии), у нас остается единственный вариант: развиваться самим, строить крепкие отношения в семье и помогать детям обрести навыки, которые помогут им быстрее становиться самостоятельными.
Тогда родитель из роли опекуна и донора быстрее переходит в роль друга и моральной поддержки. Вместо того чтобы бороться с системой, сознательным родителям предстоит принять личную ответственность за обретение детьми этих навыков и компетенций, находя для них другие формы образования.
P.S. Мой список книг для осознанных родителей:
1. Пол Таф "Как дети добиваются успеха" 

2. Мартин Селигман "Ребенок-оптимист. Проверенная программа формирования характера"
3. Михай Чиксентмихайи "Поток"
4. Джон Готтман "Эмоциональный интеллект ребенка"
5. Гордон Ньюфелд "Не упускайте своих детей"
6. Элейн Эйрон "Высокочувствительный ребенок"
7. Жан Лендлофф "Как вырастить ребенка счастливым"
9. Анна Семенович "Нейропсихологическая коррекция в детском возрасте"
10. Л.С Цветкова: "Актуальные проблемы нейропсихологии детского возраста"
11. Маршалл Розенберг "Язык жизни. Ненасильственное общение"
12. Джон Медина "Правила мозга. Все, что стоит знать о мозге вам и вашим детям".
13. Miriam Mason Martineau "Integral Parenting as Spiritual Practice"
14. Дениел Сигель "Воспитание с умом. 12 революционных стратегий развития мозга вашего ребенка"
15. Статья Ольги Писарик "Домашнее образование в США и Канаде: от экстрима к мейнстриму"
© 2007-2015, Українська правда.
Використання матеріалів сайту дозволено лише з посиланням (для інтернет-видань - гіперпосиланням) на "Українську правду. Життя"

О настоящих предателях — предателях нравственности и чести

О настоящих предателях — предателях нравственности и чести
 по-украински))))
То критик Заславский напишет донос на то, что люди сделали номер журнала Театр, посвященный Украине, то еще ченить..
Ха
То ли еще будет
Я вот не самый доброжелательный чел на свете, мне и в свободные-то времена многие не нравились: и именно они сегодня всрались.
Если чел тебя сдает по мелочи, чего бы ему по-крупному-то не сдать?
Нас, в общем, ожидают не самые приятные открытия: готовьтесь.
Тот, кто был "замечательным" человеком, станет совсем даже не замечательным: даже если он был, скажем, правозащитником или либеральным критиком.
Все хотят (все - здесь риторическая фигура, я себя не считаю лучше всех или многих, чтоб мне тут не орали, что, мол, я вся в белом, а другие типо в говне, есть люди попринципиальнее меня и мужественнее гораздо - пока что, слава Создателю))
Но! Целый год войны с Украиной мы теряли одного за другим, одного за другим.
И это только начало.
Причем, заметьте, не под пыткой сдали: и не нас с вами даже, а, что серьезнее, целую страну.
(Пытка не рассматривается: она за гранью человеческого опыта, она НЕВОЗМОЖНА, претензий к пытуемым не может быть).
Сдали за свои, как тут любят писать, "печеньки".
Страну, седьмую часть суши - за печеньки.
вы вдумайтесь в это, господа. Страшно ведь

2015-04-18

Стоит ли работать Исайей? «Остаток» и массы

Стоит ли работать Исайей?
Альберт Джей Нок

Есть ли смысл заниматься распространением заведомо непопулярных идей, и, если да, как именно следует это делать? Одним из тех, кто задался этим неблагодарным вопросом, был выдающийся либертарианский публицист Альберт Джей Нок — в 1936 году, в период торжества рузвельтовского «нового курса» и расцвета тоталитарных режимов в Европе, он призвал своих коллег-интеллектуалов не прекращать разговор с обществом и не пытаться облечь идеи свободы в легковесную форму в попытке добиться их популярности ценой упрощения. В любом обществе, считал он, остается интеллектуальное меньшинство, сохраняющее восприимчивость к казалось бы маргинальным идеям и способное стать влиятельным после неизбежного краха существующей системы, и именно оно должно быть в центре внимания тех, кто занимается продвижением ценностей свободы.
I
Прошлой осенью я как-то засиделся допоздна с одним знакомым-европейцем: он изложил мне политико-экономическую доктрину, выглядевшую бесспорной — лично я не нашел в ней ни одного изъяна. В заключение мой собеседник очень серьёзно произнес: «У меня есть миссия — долг перед обществом. Я чувствую, что призван достучаться до людей. Хочу посвятить жизнь распространению своих идей в массах. Что вы об этом думаете?».
Такой вопрос всегда ставит меня в неловкое положение, а в этом случае тем более: ведь мой знакомый — очень просвещённый человек, один из трех-четырех лучших умов в своем поколении европейцев, и я, намного уступая ему по уровню знаний, естественно, воспринимал каждое его замечание с пиететом, чуть ли не переходящим в священный трепет. Тем не менее, подумал я, даже величайшему уму доступно не все, и у моего собеседника явно не было таких возможностей, как у меня, чтобы наблюдать за людскими массами вблизи, так что я знаю их лучше, чем он. Поэтому, набравшись смелости, я объяснил: никакого долга перед человечеством у него нет, и ему следует немедленно выкинуть из головы подобные мысли, ведь массам глубоко плевать на его идеи, и тем более на него самого — в подобных обстоятельствах они всегда отдают предпочтение какому-нибудь Варавве. Я даже осмелился заметить, что мой знакомый, похоже, плохо знает литературное наследие собственного народа (он — еврей по национальности). Собеседник улыбнулся в ответ на мое поддразнивание и спросил, что я имею в виду. Тогда я напомнил ему историю пророка Исайи.
Потом мне пришло в голову, что эта история весьма актуальна для нашего времени, когда столько умных людей и «утешителей» убеждены, что у них есть необычайно важное «послание» для масс. Так считает доктор Таунсенд, так считает преподобный Кофлин, так считают Эптон Синклер, мистер Липпман, мистер Чейз и сторонники плановой экономики, мистер Тагуэлл и команда Рузвельта, мистер Смит и «Лига свободы» — перечисление можно продолжать до бесконечности. Не припомню, когда еще столько выдающихся и энергичных личностей наперегонки проповедовали Слово столь многочисленной «пастве» и указывали, что люди должны делать, чтобы обеспечить себе спасение. В такой ситуации мне, как я упоминал выше, показалось, что в истории Исайи есть нечто, способное укрепить и успокоить наш дух, пока эта тирания болтологии не закончится. Я перескажу его историю современным языком, ведь она состоит из отрывков, взятых из разных источников; а поскольку весьма уважаемые американские ученые сочли уместным переложить Библию на разговорный язык, при необходимости я укроюсь от обвинений в непочтительном отношении к Священному писанию за их спинами.
Итак: карьера пророка началась в конце правления царя Озии, скажем, году этак в 740 до нашей эры. Его правление было необычно долгим — оно длилось почти пятьдесят лет — и, судя по всему, благополучным. Однако это было одно из тех благополучных царствований — вроде эпохи Марка Аврелия в Риме, Эвбула в Афинах или мистера Кулиджа в Вашингтоне, — под конец которых процветание вдруг куда-то исчезает и все начинает рушиться со страшным грохотом.
В год смерти Озии Господь поручил пророку пойти к людям и предупредить, что они вывели его из себя. «Объясни им, какое они никудышное племя, — велел он. — Объясни, что они делают не так и что с ними будет, если они не передумают и не исправятся. И давай не миндальничай. Скажи четко, что у них остался последний шанс. Режь им правду-матку в глаза и не стесняйся ее повторять». Потом он добавил: «Наверно я должен тебя предупредить, что толку от этого не будет. Политики с чиновниками и интеллигенты будут воротить от тебя нос, а массы просто пропустят твои слова мимо ушей. Они будут вести себя как прежде, пока не разрушат все собственными руками, и тебе, пожалуй, повезет, если они тебя не прикончат».
Исайя был полностью готов взять на себя это дело — он даже сам об этом просил — но такая перспектива заставила его взглянуть на ситуацию по-новому. У него возник очевидный вопрос: если все обстоит именно так, то есть затея изначально обречена на провал, какой смысл за нее браться? «Ах вот ты о чем, — ответил Господь. — Ну так ты не понимаешь главного. Среди них есть „остаток“, который небезнадежен. Те, кто в него входят, — никому не известны, неорганизованны, бессловесны, каждый из них тащит свой воз, как может. Вот этих людей и надо приободрить, воодушевить — ведь когда все пойдет к чертям, именно им предстоит построить новое общество. Пока же твои проповеди укрепят их и помогут продержаться. Короче, твоя задача — позаботиться об „остатке“, так что иди и займись делом».
II
Таким образом, если Слову Божьему можно верить (сам я на этот счет высказываться не буду), единственным достойным внимания элементом в иудейском обществе был этот самый «остаток». До Исайи, похоже, в конце концов дошло: от масс ждать нечего, и если в Иудее можно что-то серьезно изменить, то делать это придется «остатку». Остатку. Удивительная идея, и наводит на размышления, но прежде чем развить эту тему, определимся с терминами. Что мы подразумеваем под «массами», и что — под «остатком»?
В общеупотребительном значении слово «массы» означает бедных и обездоленных, тружеников, пролетариев, но на самом деле смысл у него совершенно иной — это просто большинство. «Человек массы» не обладает ни силой интеллекта, чтобы понять принципы, на которых основывается достойная жизнь, ни силой характера, чтобы неуклонно и четко руководствоваться этими принципами в своем поведении, а поскольку такие люди составляют подавляющее большинство населения нашей планеты, в совокупности их называют «массами». Различие между массами и «остатком» определяется только качеством, а не обстоятельствами. «Остаток» состоит из тех, кто благодаря интеллекту способен осознать эти принципы и благодаря силе характера в состоянии — хотя бы в определенной степени — им следовать. Массы же не могут ни того, ни другого.
Иудейские массы в изображении Исайи выглядят весьма неприглядно. По его мнению, «массовый мужчина», неважно, знатный или простолюдин, богатый или бедный, принц или нищий — существо малопривлекательное. Он не только недалек и слабоволен, но вследствие этого еще и подл, заносчив, алчен, беспутен, беспринципен, беззастенчив. «Женщине из массы» тоже достается от пророка: ей свойственны все неприятные качества «массового мужчины», плюс несколько собственных — тщеславие, лень, расточительность, непостоянство. Список предметов роскоши, без которых она не мыслит жизни, весьма интересен: на ум сразу приходит «женский» раздел воскресной газеты 1928 года или коллекция, представленная в одном из наших «элитарных» журналов. В другом месте Исайя даже вспоминает о различных формах кокетства, известных нам как «фривольная походка» или «напускная скромность». Возможно, инвективы Исайи отчасти можно списать на пророческое рвение, ведь в конце концов его задачей было не обращать заблудшие массы, а ободрять и укреплять «остаток», а потому он наверно чувствовал себя вправе обвинять всех подряд и даже утрировать — более того, именно это от него и требовалось. Но даже с такой поправкой можно сказать, что «массовый мужчина» в Иудее был отнюдь не образцом для подражания, а «массовая женщина» — откровенной мещанкой.
Если душа современного человека — знать бы еще, что это такое — не лежит к тому, чтобы принимать Слово Божье как истину в последней инстанции (приходилось слышать, что это так), следует заметить, что свидетельство Исайи о природе масс находит убедительное подтверждение со стороны весьма почтенного светского авторитета. Платон, живший во времена Эвбула, когда Афины переживали апогей собственной «эпохи джаза», обличает массы афинян с той же страстью, что и иудейский пророк, и даже уподобляет их стае диких голодных хищников. Отметим, кстати, что применительно к одному из сегментов афинского общества он употребляет то же слово, что и Исайя — «остаток». Он утверждает: «есть лишь малый остаток» тех, кто еще обладает спасительной силой интеллекта и характера, — слишком малый, как и в Иудее, чтобы служить противовесом преобладанию невежественных и злонамеренных масс.
Однако Исайя был проповедником, а Платон философом — мы же считаем проповедников и философов скорее пассивными созерцателями драмы нашей жизни, чем ее активными участниками. Поэтому может возникнуть подозрение, что в подобных вопросах их суждения чересчур бескомпромиссны, слишком ядовиты, или, как говорят французы, saugrenu (несоразмерны). Так что нам необходим еще один свидетель — на сей раз человек сугубо практичный, на чьи мнения подобное подозрение распространяться не может. Марк Аврелий правил величайшей из империй, и в этом качестве он мог не только непосредственно наблюдать «массового» римлянина, но и вынужден был иметь с ним дело 24 часа в сутки в течение 18 лет. Если он чего-то не знал о «человеке массы», то этого знать и не стоило, а о том, что император о нем думал, наглядно свидетельствует чуть ли не каждая страница дневника, в котором он регулярно делал записи, ни в коей мере не предназначенные для чужих глаз.
Такое мнение о массах вообще преобладает у античных авторитетов, чьи тексты дошли до нас. Однако в XVIII веке некоторые европейские философы начали распространять тезис о том, что «массовый человек» в его естественном состоянии отнюдь не таков, каким его изображали мыслители прошлого, а, напротив, вполне заслуживает интереса. Его недостатки — результат воздействия «среды», и ответственность за них, таким образом, несет общество. Если бы среда позволила ему жить по собственному разумению, он несомненно оказался бы отличным парнем, и наилучший способ обеспечить более благоприятные условия для этого — позволить ему организовать эту среду своими руками. Мощным «трамплином» для этой идеи стала Французская революция, чье влияние распространилось по всей Европе.
На нашем берегу океана полигоном для масштабного эксперимента с этой теорией стал целый новый континент. Он обладал всеми мыслимыми ресурсами, обеспечивавшими массам возможность построения цивилизации по собственному образу и подобию. Никакая сила традиции не мешала им самоутверждаться или всячески унижать «остаток». Гигантские природные богатства, неоспоримое численное преобладание, фактическая изоляция, свобода от внешнего вмешательства или страха перед ним, и, наконец, срок в полтораста лет — таковы преимущества, которыми пользовался «массовый человек» при создании цивилизации, призванной посрамить проповедников и философов прошлого, считавших, что от масс ничего существенного ожидать не приходится, а на большие дела способен только «остаток».
Однако его достижения отнюдь не впечатляют. Думается, все имеющиеся на сегодняшний день факты говорят, что представления «массового человека» о том, что может дать ему жизнь и что следует от нее брать, почти не изменились со времен Исайи и Платона — и эти представления по-прежнему порождают катастрофические социальные конфликты и потрясения. Впрочем, рассуждать на эту тему мне не хочется: замечу лишь, что чудовищно раздутое значение масс очевидно вытеснило из головы современных пророков саму мысль об их возможной миссии в отношении «остатка». Так, конечно, и должно быть в том случае, если прежние пророки и философы ошибались, и массы действительно представляют собой последнюю надежду человечества. С другой стороны, если Бог, Исайя, Платон и Марк Аврелий были правы в своей оценке общественной ценности масс и «остатка», это несколько меняет дело. Более того, поскольку массы, имея столько преимуществ, зарекомендовали себя так плохо, вопрос, по которому столкнулись эти два мнения, как минимум стоит еще раз поднять.
III
Не развивая эту тему, хочу лишь, как я уже упоминал, отметить: в нынешней ситуации «должность» Исайи явно остается вакантной. Сейчас каждый, кто считает, что ему есть что сказать, подобно моему почтенному другу-европейцу жаждет донести это «послание» до масс. Все думают только о том, чтобы завоевать их внимание и одобрение, и стараются облечь свои идеи в такую форму, которая могла бы привлечь внимание и интерес масс. Столь особое и благоговейное отношение к массам вызывает в памяти платоновское прожорливое чудовище и угодливую толпу у входа в его пещеру, изо всех сил старающуюся умилостивить монстра, завоевать его расположение, понять его неразборчивое рычание, выяснить, что он хочет, и завалить его разнообразными дарами, которые, по мнению дарителей, должны ему понравиться.
Главная проблема — то, как все это отражается на самой миссии. Подобное отношение требует конъюнктурного упрощения любой идеи, полностью меняющего ее характер и низводящей ее до уровня пустышки. Если, скажем, вы проповедник, то вы хотите привлечь внимание максимально многочисленной паствы, то есть масс, а значит, ваше послание необходимо адаптировать к их уровню интеллекта и характеру. Если вы работаете в системе образования, например, руководите колледжем, вы хотите, чтобы в нем училось как можно больше студентов, и соответственно снижаете требования к ним. Если вы писатель, вы нацеливаетесь на максимально широкий круг читателей, если вы издатель, вам нужно, чтобы тираж скупался как можно лучше, если вы философ, вы хотите, чтобы у вас было как можно больше последователей, если вы реформатор, то желаете иметь многочисленных сторонников, если вы музыкант, то жаждете аншлагов, и так далее. Но, и тому повсюду есть множество примеров, при реализации этих желаний пророческие «послания» уснащаются таким количеством банальностей, что способны лишь усилить самоуспокоенность масс. В то же время «остаток», видя это опошление и понимая его причины, поворачивается к таким пророкам спиной, не желая ничего слышать об их идеях.
Исайя же в своей работе не испытывал подобных затруднений. Он проповедовал массам только в том смысле, что его проповеди были публичными. Кто хотел — слушал, кто не хотел — мог идти своей дорогой. Он знал, что «остаток» к нему прислушается, а от масс ничего нельзя ожидать ни при каких обстоятельствах, и потому не апеллировал именно к массам, не облекал свои мысли в доступную им форму, и совершенно не беспокоился о том, обратят ли они внимание на его слова. Как сказал бы сегодняшний издатель, ему было наплевать на тиражи и рекламу. Таким образом, не волнуясь обо всей этой ерунде, он мог делать свое дело наилучшим образом, без страха и лести, отчитываясь только перед своим боссом на небесах.
Если пророк не слишком рвется заработать на своей миссии деньги или сомнительную известность, нижеследующие соображения подскажут ему, что проповедовать «остатку» — совсем неплохая работа. Задача, заслуживающая того, чтобы отдаться ей всей душой, и стараться делать свою работу как можно лучше, не задумываясь о результате, — это настоящее дело, тогда как служение массам — отчасти «показуха», если учесть те условия, которые массы неизменно навязывают своим слугам. Они просят, да что там просят, требуют давать им то, что они хотят, и не желают слышать ни о чем другом. Потакать их капризам, иррациональному непостоянству, внезапной смене настроений — занятие малоприятное, не говоря уже о том, что при выполнении любых их желаний в любой конкретный момент ваш дар предвидения остается фактически незадействованным. «Остатку», напротив, нужно лишь лучшее из того, что вы можете дать — о чем бы ни шла речь. Дайте им это, и они будут довольны, а вам больше не о чем будет беспокоиться. Пророк, обращающийся к американским массам, должен сознательно ориентироваться на самый низкий уровень интеллекта, вкуса и воли, что существует среди стодвадцатимиллионного народа, и это не может не приводить в уныние. Тот же, кто проповедует «остатку», находится в завидном положении папаши Гайдна при дворе князя Эстерхази. Все, что от Гайдна требовалось, — это писать самую лучшую музыку, на которую он был способен, при этом композитор знал, что его труд будет понят и оценен по достоинству заказчиками, а что думают другие, его не волновало. Вот это, я понимаю, работа!
Тем не менее, как я уже говорил, в каком-то смысле это неблагодарный труд. Умея потрафить прихотям масс, всегда заранее угадывать их капризы и шатания, можно заработать неплохие деньги и получить определенного рода известность: вспомним латинскую пословицу: «Прекрасно, когда на тебя пальцем показывают и говорят: вот он!»
Все мы знаем бессчетное число политиков, журналистов, драматургов, писателей и так далее, которые таким способом добиваются личного процветания. Если же вы заботитесь об «остатке», подобных наград не ждите. Тот, кто пророчит для «остатка», не сможет похвастаться туго набитым кошельком, да и славу вряд ли приобретет. Исайя был исключением из этого последнего правила; есть и другие подобные примеры, но их немного.
Итак, у кого-то может возникнуть мысль: заботиться об «остатке» — работа, конечно, хорошая, но не слишком привлекательная, ведь она плохо оплачивается. Лично я с этим не согласен. Работа может приносить удовлетворение не только в форме денег и известности, и это удовлетворение бывает достаточно существенным, чтобы придать ей привлекательность. Так, многие плохо оплачиваемые занятия бывают необычайно интересными — к ним, как говорят, относятся и занятия аспиранта. И забота об «остатке» — насколько я могу судить по результатам многолетнего наблюдения со стороны — представляется мне одним из самых интересных занятий на свете.
IV
В основном, на мой взгляд, это связано с тем, что в любом обществе «остаток» — практически неизвестная величина. Вы знаете о нем лишь две вещи — и больше ничего вам узнать не дано. В этих двух вещах вы можете быть уверены на сто процентов, но насчет остального даже сколько-нибудь обоснованные предположения исключены. Так, вы не знаете и никогда не узнаете, из кого состоит «остаток», чем эти люди занимаются или будут заниматься. Повторяю, вы можете быть уверены лишь в двух вещах: в том, что «остаток» существует, и в том, что его представители вас найдут. Помимо этих двух данностей, работа с «остатком» — это работа в кромешной тьме, но подобное условие, должен вам сказать, словно специально выдумано, чтобы возбудить интерес у любого пророка, в достаточной мере наделенного воображением, проницательностью и пытливостью ученого — качествами, необходимыми для успеха в его ремесле.
Историка, изучающего Иудею времен Исайи, Афины времен Платона или Рим в эпоху Антонинов, и завораживает, и приводит в отчаяние надежда найти и определить «прослойку правильно мыслящих и делающих добро» людей, которая, как он знает, должна была существовать в этих обществах, поскольку без нее жизнь любого коллектива невозможна. Он находит манящие отрывочные свидетельства на этот счет во многих источниках — в греческой антологии, записях Авла Гелия, стихах Авсония или короткой и трогательной эпитафии на надгробиях безымянных римлян — «За добро воздастся». Но это лишь смутные, разрозненные намеки, не дающие представления о количественном или ином составе этой прослойки: они лишь подтверждают то, что ученый понимал с самого начала — эта прослойка где-то существовала. Где именно, насколько она была многочисленна, насколько могла самоутвердиться и сопротивляться массе — все эти вопросы по-прежнему остаются без ответа.
Аналогичным образом, когда будущий историк через две тысячи или даже двести лет будет изучать имеющиеся данные о качественном уровне нашей цивилизации, пытаясь выявить четкие, компетентные свидетельства о прослойке правильно мыслящих и делающих добро людей, в существовании которой сомнений быть не может, ему придется очень и очень нелегко. Собрав все сведения, какие только возможно, и сделав минимальную поправку на субъективность, расплывчатость и путаность мотивации авторов, он с сожалением придет к выводу, что конечный результат равен нулю. «Остаток» бесспорно существовал, он формировал свою прослойку, как насекомые — коралловый риф, но никакие из имеющихся фактов не дадут этому ученому представления о том, кто в него входил, как много их было и в чем состояла их деятельность.
Обо всем этом даже сегодняшний пророк знает не больше, чем историк из будущего, и именно из-за этого, повторюсь, его работа, на мой взгляд, представляется столь интересной. Один из самых красноречивых эпизодов в Библии, касающихся этой темы, связан с попыткой одного из пророков – единственной, что попала в анналы, насколько мне известно — подсчитать численность «остатка». Илия бежал от преследований в пустыню, но там его вскоре разыскал Господь, и спросил — что тот делает так далеко от места своей работы? Илия ответил: он бежал не из трусости, а потому что весь «остаток», кроме него самого, был истреблен. Он спасся лишь чудом, и, поскольку больше никто из «остатка» не уцелел, его гибель стала бы концом истинной веры. Бог объяснил Илие, что об этом ему не стоит беспокоиться: даже без него истинная вера, надо полагать, при необходимости уж как-нибудь пробьет себе дорогу. «Что же касается твоих сведений об „остатке“, — добавил он, — то, чтобы ты знал, в Израиле еще живы и здоровы семь тысяч его представителей. Ты о них не знаешь, но, уж поверь мне на слово, они есть».
В то время все население Израиля вряд ли превышало миллион человек, и то, что «остаток» составлял семь тысяч из этого миллиона, не могло не приободрить любого пророка. Имея семь тысяч парней на своей стороне, Илия мог не чувствовать себя одиноким, и, кстати говоря, об этом стоит вспомнить любому заботящемуся об «остатке» пророку, если его охватит хандра. Но главное здесь в другом — если уж Илия, пытаясь подсчитать численность «остатка», ошибся на семь тысяч, любой другой, кто попытается решить эту проблему, лишь попусту потратит время.
Другая истина, в которой любой пророк, служащий «остатку», может быть уверен, заключается в том, что «остаток» обязательно его найдет. На это он может положиться на все сто процентов. Ему ничего не надо делать, чтобы его разыскали; более того, если он станет что-то для этого делать, то лишь отвратит от себя «остаток». Чтобы привлечь его внимание, пророку не нужно заниматься саморекламой и выставлять себя напоказ. Если он проповедник, или, скажем, выступает публично, он может спокойно пропускать приемы, не волноваться о том, чтобы в газетах напечатали его снимки, и не рассылать для публикации свою автобиографию. Если он писатель, ему не надо посещать светские «тусовки», раздавать автографы в магазинах или задабривать рецензентов. Все это — и многое другое — обязательно и необходимо для пророка, служащего массам, входит в арсенал средств для привлечения внимания «массового человека», или, как выразился наш блестящий и темпераментный публицист Г.Л. Менкен, в технику «биения себя в грудь». Тому, кто пророчит «остатку», эти ухищрения ни к чему. Он может быть уверен, что «остаток» без посторонней помощи проторит к нему путь, и напротив, как я уже говорил, если он найдет пророка благодаря подобным ухищрениям, то скорее всего почувствует, что дело здесь нечисто, и шарахнется от него как от чумы.
Однако тот факт, что «остаток» найдет пророка, оставляет его все в том же неведении и нисколько не помогает каким-то образом оценить «остаток»; как видно из примера с Илией, он по-прежнему не знает, кто те люди, что нашли его, сколько их и где они находятся. Они не писали ему о себе, как поклонники голливудских звезд, не искали с ним личной встречи, не ходили за ним по пятам. Эти люди — другого склада. Его послания они воспринимают примерно так же, как водители — дорожные указатели, то есть не думают о самом знаке, лишь с радостью и благодарностью отмечая факт его наличия: все их мысли поглощены маршрутом.
Но это обезличенное отношение со стороны «остатка» в глазах наделенного воображением пророка чудесным образом делает его работу еще интереснее. Время от времени — достаточно часто, чтобы его пытливый интеллект работал без перебоев, — он случайно обнаруживает четкие проявления своего «послания» в самых неожиданных местах. Это позволяет пророку в минуты досуга отдаться приятным размышлениям о том, каким путем его мысль могла достичь данного круга и каков был результат. Интереснее всего те случаи — выявить их невозможно, но теоретически порассуждать на эту тему ничто не мешает — когда сам адресат уже не помнит, где и от кого он получил «послание», или вообще позабыл, что эта идея пришла к нему извне, а не родилась в его собственной голове.
Такие случаи вероятно происходят нередко, поскольку, даже не претендуя на принадлежность к «остатку», все мы несомненно можем припомнить, как вдруг оказались под влиянием какой-то идеи, источник которой нам трудно определить. «Задним умом», — говорим мы в таких случаях, имея в виду, что осознали ее только после того, как она полностью «проросла» в нашей голове, не понимая, как, когда и кто посеял ее там. Вполне возможно, пророческие послания часто доходят до «остатка» именно таким путем.
Если, к примеру, вы — писатель, оратор или проповедник, вы излагаете идею, которая случайно проникает в подсознание какого-то представителя «остатка» и там укореняется. Какое-то время она инертна, но затем воспаляется и начинает «свербеть» до тех пор, пока не попадает в сознание этого человека, и, так сказать, «заражает» его. Сам же он полностью забыл, как натолкнулся на эту идею, и возможно даже считает себя ее автором. Самое интересное в такой ситуации — то, что вы никогда не знаете, к каким поступкам эта идея его побудит.
Именно по этим причинам мне кажется, что работа Исайи не только хороша, но и чрезвычайно интересна — особенно сегодня, когда ею никто не занимается. Если бы я был молод и имел склонность к пророческому ремеслу, то несомненно избрал бы именно эту стезю; поэтому я без колебаний рекомендую такую карьеру тем молодым людям, кто обладает такой склонностью. Здесь есть неограниченное поле для деятельности и полностью отсутствует конкуренция: наша цивилизация до такой степени пренебрегает «остатком», что любой, кто готов обслуживать эту категорию «клиентов», вполне может рассчитывать на весь «рынок сбыта».
Даже если предположить, что массы все же способны внести какой-то вклад в спасение общества, что свидетельства истории об их социальной ценности чересчур суровы и вселяют чрезмерное чувство безысходности, у масс, как мне кажется, с избытком хватает своих пророков. Даже признав, что в исторической перспективе не все надежды человеческой расы следует возлагать исключительно на «остаток», можно предположить: он обладает достаточной ценностью для общества, чтобы удостоиться некоторого ободрения и утешения со стороны пророков, а наша цивилизация этого не обеспечивает. Пророки адресуются только массам и никому больше, голоса с амвона, с университетских кафедр, с политической арены, из сфер литературы, драматургии, журналистики — все они звучат только для масс и зовут их и идти дальше все в том же направлении.
Таким образом, талантливым людям, чувствующим в себе призвание пророка, стоит обратить взгляд в другую сторону. Вспомним Вергилия: «Отдал довольно ты и Приаму, и родине!» Какие бы обязательства мы ни несли перед массами, они давно уже выполнены с лихвой. Пока массы поклоняются Молоху и Сатурну, следуют за звездой своего бога Банкомба, у них не будет недостатка в пророках, указывающих путь к Изобильной Обывательской Жизни. А потому некоторым из тех, на кого снизошло пророческое озарение, стоило бы поступить на службу «остатку». Это хорошая, интересная работа — куда интереснее, чем услужение массам: более того, насколько мне известно, это единственная работа в рамках нашей цивилизации, где вас ждет непаханое поле для деятельности.
Впервые: Isaiah's Job // Atlantic Monthly. 1936. June.

Избранное сообщение

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Популярные сообщения