Уровень непонимания того, что такое наука и зачем она нужна, у властной элиты чудовищен...

Наука и общество — Главред «ТрВ-Наука» Борис Штерн о науке в России и возможностях независимой прессы — Газета.Ru

Непротивление глупости усилиями

См. также:

• Расписание мастерских по технологии КОРНИ.
• КОРНИ: научитесь коренному наилучшему
• КОРНИ умелой жизни: основные идеи программы

Натолкнулся в ходе сетевых раскопок на любопытный пост одного американца, занимающегося стратегическим мышлением с использованием интерактивных сценариев. Пост написан в разгар кризиса 2008 г. и посвящён извечной проблеме неподготовленности людей видеть и обращать внимание на ранние признаки нарастающих проблем, кризисов и катастроф.

Art Hutchinson указывает на следующие проблемы в человеческом мышлении и поведении (в моём вольном изложении):

1. Люди ведут себя как заключённые ментальных (мыслительно-веровательных) тюрем, ограниченных железобетонно непоколебимыми привычными моделями и схемами, прогорклыми от нафталина знаниями и колюче-стальными негнущимися (негибкими) и неизменными иррациональными правилами.
2. Модели мышления и восприятия, сценарии поведения и беспорядочный набор знаний и навыков, приобретённые в ходе жизни и карьеры совершенно случайно, бессмысленно и беспощадно, рассматриваются людьми как вполне нормальный и достаточный арсенал для решения любых проблем. Именно это и называл человеческой глупостью К. Поппер.
3. Две указанные выше проблемы  (и огромное количество других) для сознания большинства людей без специальных приспособлений и усилий невидимы (как ультрафиолет или инфракрасный свет для зрения), хотя объективно существуют и оставляют в нашей жизни деструктивные следы намного сильнее и глубже солнечных ожогов.
4. Даже если неверные и устаревшие мыслительные и поведенческие модели иногда как-то осмысляются и осознаются (явно формулируются), то гораздо реже они подвергаются критическому исследованию. (Mental models are reflected in, but less often challenged by analytical tools).  Но дело усугубляется тем, что они часто и не фиксируются никак (не осознаются, не описываются, не рефлексируются), что ведёт к решениям, противоречащим реальному положению дел. (And mental models that are not  examined and described — at any level — tend to lead to decisions that don't fit reality).
5. Мыслительные модели фрактальны (т.е. индивидуальные модели содержат уменьшенные копии групповых со всеми их недостатками, хотя можно сказать, что групповые модели выглядят как разросшиеся собрания индивидуальных глупостей). Индивидуумы вроде бы способны менять свои модели к лучшему быстрее и чаще, чем группы и организации (кто бы сомневался).
6. Наибольшую боль  причиняет (That's painful) то, что  «mental models not challenged systematically and fundamentally on a pro-active basis (e.g., with scenarios) tend to change only defensively and slowly (in response to hard, external truths; often at great cost)» — «мыслительные модели, не подвергаемые — систематически и фундаментально — сомнениям и исследованиям на проактивной (упреждающей) основе (напр., с помощью сценариев), приобретают тенденцию меняться только оборонительно (пассивно) и медленно ((лишь) в ответ на жёсткие, неопровержимые внешние истины; часто очень дорогой ценой)».
7. «...Мы все ощущаем, что положение вещей фундаментально изменилось,... но мы, вероятно, не сможем разработать наши новые мыслительные модели (во всяком случае, коллективно, достигнув согласия в отношении того, что происходит «на самом деле») в течение многих лет — т.е. не без большой дискуссионной мыслительной работы. Также мы не сможем верно воспринять наступающие перемены (оценив и направление, и размах) или изменить заученные модели таким образом, который позволит нам действовать с точностью, решительностью и ясностью. И так продлится немало лет. Это несколько ужасает. И это ведёт к смирению (по меньшей мере, должно бы к нему вести)» (...We all sense that things have changed fundamentally... but we probably won't be able to develop our new mental models (at least collectively, agreeing on which ones are 'real') for many years — not without a lot of deliberate thought-work, that is. Nor will we be able to perceive ongoing change properly (assessing both direction and magnitude) or develop said models in a way that enables us to act with precision, resolve and clarity. For years. That's a bit scary. It's also humbling (at least it should be)).

Понятно, что полностью эта беда неустранима в силу объективных свойств хаотичного и непредопределённого (индетерминированного) мира, но сократить её масштаб и степень губительности вполне реально при определённых условиях — и строго определённых целенаправленных УСИЛИЯХ.

Во-первых, необходимо признать катастрофический провал стержневой идеи всей сложившейся системы общего и профессионального образования — попытки обучать ГОТОВЫМ ПРАВИЛЬНЫМ знаниям.

Во-вторых, нужно положить в основу любого обучения КРИТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ и навыки поиска ошибок, противоречий, нестыковок, лакун, белых пятен и неподкреплённых фантазий и иллюзий. Нужно поставить обучение в соответствие с объективными свойствами мира и закономерностями эволюционного развития (см. формулу эволюционной эпистемологии здесь и здесь).

Как делается ПРАВИЛЬНОЕ? Отсекается всё ОШИБОЧНОЕ, остаётся нужное, полезное и конструктивное. Будущее за умеющими находить и элиминировать (устранять) всё новые и новые — тем более уже известные старые — ошибки, а не инерционно штампующими вчерашнее лишь очень частично верное. Систему тестирования, соответственно, необходимо переориентировать на способности находить и выделять ОШИБКИ, а не правильные ответы. Есть также интереснейшие разработки по тестированию навыков именно критического мышления.

В-третьих, необходимо объектифицировать (сделать явно видимыми, наглядными, т.е. картографировать в виде карт-онтологий (онтография))  базы основных научных знаний и теорий о мире, человеке и обществе с исчерпывающим включением всех типов и видов ошибок, заблуждений, манипуляций, софизмов и недостатков человеческого восприятия, мышления и поведения, и обеспечить  к ним свободный широкий доступ (свободный код знаний и заблуждений).

В-четвёртых, необходимо максимально использовать в обучении и профессиональной деятельности наилучшие достижения и принципы самых эффективных проектов человечества — науки и инженерии, что предполагает и реальное развитие и применение постепенной социальной инженерии.

Мой проект КОРНИ как раз и является попыткой практической реализации всех вышеизложенных идей. Первый старт — в Москве 31.03-01.04.2012. Запись в группу: sem1nar@mail.ru, тел.: +7-926-206-13-43 (Марина).

У людей отбирают первую способность к сосуществованию — вкус речи, дар общения.

ВЕДОМОСТИ - Александр Рубцов: Заново учиться разговаривать

Vedomosti.ru
21.03.2012, 00:56

В стране на глазах рушится социальная коммуникация. Слова перестают иметь вообще какой-либо смысл. Бессмысленным становится само их произнесение. Политический диалог все больше напоминает соударение пустых консервных банок.

Люди говорят: вот фиктивные избирательные участки и 99% голосов неизвестно кого. Вот пятиэтажки, превращенные в недоскребы с фальшивыми квартирами и жильцами. Вот вопиющие расхождения между первичными протоколами и вводом в ГАС, нереальные цифры по республикам, в которых полно одних только личных кровников премьера. Путин: инциденты расследовать, не должно быть никакой грязи. И тут же его пресс-секретарь: все оценки даны, вопрос закрыт. Вот фото, на котором «космонавт» с открытым лицом (без забрала) отвинчивает голову девчонке — а нам говорят: «полиция действовала профессионально». Театр одного абсурда, в котором люди за слова не отвечают и не думают даже имитировать логику и правдоподобие.

Такой же паноптикум был в декабре. На «Эхе» Чурову сообщают о массовых удалениях наблюдателей — он отвечает: этого не было, потому что… наблюдателя нельзя удалить без решения и протокола. Ему про живых свидетелей — он в ответ опять про мертвую норму.

Какой смысл в коммуникации, когда на «дважды два не пять, тем более не шесть» отвечают, что все оценки даны, вопрос закрыт, а ОМОН профессионален, как Махатма Ганди?

Я уже благословлял ПЖиВ на ребрендинг в Партию Божьей Росы. Теперь это светлое имя впору присваивать всей эпохе. Из употребления исчезает само понятие стыда за слова, за ложь и абсурд. Теперь вообще все, что угодно, можно сказать со слезою на голубом глазу. Даже не краснея. Но слово «нечестность» в русском языке имеет прямой смысл — отсутствие чести.

Это уже не противно — страшно. Утрачивается способность не только договариваться, но даже и разговаривать. Разрушаются нормальные речевые практики. У людей отбирают первую способность к сосуществованию — вкус речи, дар общения. Это движение на разрыв, на разборку по принципу «убийство драке не помеха». Как со странами: когда обмен нотами теряет смысл, начинается война. Игнорирование оппонента или ответ ему вне логики и правды и есть объявление войны. В нашем случае пока еще холодной, но уже гражданской.

Все это знакомо. Феноменологическая социология исходила из того, что люди хотя и не вполне, но все же как-то друг друга понимают и это общество интегрирует. Советская идеология породила необычное явление — интеграцию через непонимание (своего рода негативную герменевтику): людей объединяло как раз то, что они друг друга не вполне просматривали. Одни и те же канонические тексты воспроизводились в разных социальных пространствах по-разному, но эти разночтения были скрыты, люди полагали, что, произнося одни и те же слова, они имеют в виду одно и то же, и это примиряло. Марксоидные схемы по-разному понимались в Политбюро, в сети партполитпросвета, в институтском преподавании или прогрессивными философами-марксистами, не говоря о массе. Но если бы эти сознания вдруг стали прозрачны друг для друга и люди увидели, что в одни и те же слова они вкладывают разные смыслы, был бы взрыв. Он и случился, но потом.

Схема работала как в социальном пространстве, так и в политическом времени. За те несколько десятилетий, пока в СССР царствовал марксизм, мир успел сменить несколько мировоззрений, во многом несовместимых и противоположных по духу: экзистенциализм и «три позитивизма», неофрейдизм, структурализм, феноменология… Но мы прожили эпоху на одном учении — и только потому, что смогли в одной формальной оболочке сменить несколько интерпретаций: по сути, несколько разных марксизмов. Это объединило эпоху, позволило менять политику на якобы одной и той же идеологии. Учение Маркса было всесильным, потому что оно всегда было верным, хотя и разным.

Отголоски этой традиции сказывались еще долго — и даже в быту. Наши люди, вступая в совместный бизнес, не считали должным проговаривать все «на берегу», интуитивно полагаясь на общее понимание… а потом начинали выяснять дружеские отношения огнестрелом. Сейчас это уже не проходит как в бизнесе, так и в политике, в идеологии. Разные смыслы одного и того же отчетливо видны, а потому эти манипуляции только разделяют. Когда Путину писали статьи, разные по духу, думали, что это сделает и самого клиента многогранным, поворачивающимся к разным аудиториям разными гранями. Для тех, кто вообще смотрел эти тексты, Путин оказался не разным, а скорее никаким: противоречия аннигилируют несовместимые смыслы, превращают многогранность в пустоту. В преддверии четвертого срока правления страна и мир опять перед все тем же вопросом: «Who is mr…?» Не исключены сюрпризы.

Теперь придется заново учиться разговаривать — как после инсульта. Не только власть, но и улица уже корчится почти безъязыкая. Стеб имеет свою силу, Бахтин назвал бы это карнавалом, и мы видим, как массовое остроумие и даже простое острословие выбивают кирпичи из фундамента этой якобы сакральной власти. Но пора формулировать и более серьезные позиции, на которые власть не могла бы просто так «забить». И власти необходимо вновь учиться отвечать людям по-взрослому, а не как ребенок, который упрямо твердит свое сквозь слезы обиды. Восстановление самой способности к нормальной политической речи становится задачей первостепенной, условием продвижения по всем иным направлениям. Иначе добром это не кончится. Сначала раскалываются умы — потом начинают раскалывать головы.

Автор — руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН