Научись онтокритике, чтобы перенаучиться жить

Неграмотными в 21-м веке будут не те, кто не могут читать и писать, а те, кто не смогут научаться, от(раз)учаться и перенаучаться. Элвин Тоффлер

Поиск по этому блогу

2012-12-17

Любишь Сталина — садись ж..ой на кол

Буду каждый такой текст постить у себя, поскольку вынужден лично наблюдать, как трупные миазмы этой сволочи до сих пор разъедают мозги у близких мне людей. Люди, выросшие при нём и уверовавшие в это чудовище, заражают следующие поколения, а наследники вертухаев пестуют мифы о нём и мечтают снова купаться в крови...

Не обидеть товарища Сталина

Московский Комсомолец № 26121 от 18 декабря 2012 г.
http://www.mk.ru/politics/article/2012/12/17/788415-ne-obidet-tovarischa-stalina.html

Почему «юбилей» 37-го года в России прошел почти незамеченным

Когда и Путин, и Медведев повторяют, что ныне не тридцать седьмой год, мороз по коже пробирает от самого разговора. Три четверти века минуло, а прошлое, выходит, не преодолено. Одни верят, что повторение массовых репрессий возможно, другие просто того желают.

фото: РИА Новости
Настроения в обществе определяют поколения, для которых Сталин — историческая фигура, не окрашенная эмоциональным отношением. Многие готовы простить его в благодарность за ощущение причастности к великим победам, которые он приватизировал.

В этой страсти к вождю читается неодолимое желание возвысить себя самого. И, конечно же, неприятие того, что происходит сейчас. Но общество интеллектуально обессилено. Не верим в себя и свое будущее. Оттого ищем рецепты в прошедшем.

А вот чего мы понимать не хотим.

Большой террор, массовое уничтожение людей вовсе не были случайностью, аварией, коротким замыканием на долгом историческом пути. Целые поколения воспитывались в атмосфере ненависти, поиска вокруг себя врагов и их методичного уничтожения. Система повседневно рождала палачей, чьи преступления мало отличаются от деяний нацистов.

Маршал Жуков, пожалуй, первым рассказал о том, как Сталин и другие члены политбюро утверждали расстрельные списки:

— Мы носили их портреты, а с их рук капает кровь... Они, засучив рукава, с топором в руках рубили головы... Как скот, по списку гнали на бойню... Если бы только народ знал правду, то встречал бы их не аплодисментами, а камнями.

А ведь Сталин был недоволен чекистами, именовал «бездельниками». В январе 1952 года поносил министра госбезопасности Игнатьева:

— Если не вскроете террористов, американских агентов, то будете там же, где и Абакумов… Мы вас разгоним, как баранов…

Бывшего министра Абакумова арестовали, пытали и превратили в инвалида. Так что угрозы звучали зловеще. 15 декабря 1952 года на заседании комиссии по реорганизации ведомства госбезопасности Сталин бросил:

— Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец…

В 1973 году запись сталинских слов нашли в архиве и принесли председателю КГБ Андропову. Он переслал копию Брежневу с припиской: «Лично мне очень импонирует его высказывание… Мысль по форме маленько азиатская, но по существу верная даже в пору, далекую от времен культа личности».

Сегодня книжные магазины ломятся от просталинской литературы. А ведь Сталин, по словам митрополита Иллариона, правой руки патриарха Кирилла, это «чудовище, духовный урод, который создал жуткую, античеловеческую систему управления страной, построенную на лжи, насилии и терроре… Нет существенной разницы между Бутовским полигоном и Бухенвальдом, между ГУЛАГом и гитлеровской системой лагерей смерти».

Преувеличение?

В конце 1938 года руководитель токсикологической спецлаборатории НКВД обратился к наркому внутренних дел Берии с просьбой — он, как и нацистские медики, желал проводить опыты на живых людях. Лаврентий Павлович, как и рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, опыты разрешил. Распорядился передавать в лабораторию приговоренных к расстрелу. Там им подмешивали яд в пищу, делали смертельные инъекции, кололи зонтиком (метод, впоследствии взятый на вооружение). В заключенных стреляли отравленными пулями. Отравляли ядом подушку, чтобы заключенный умер во сне. В некоторых случаях люди погибали долго и мучительно.

Невиданные по жестокости преступления творились по всей стране. Заместитель начальника райотдела НКВД в Гаграх вспоминал: «Арестованных на допросах били до смерти, а затем оформляли их смерть как умерших от паралича сердца и по другим причинам... Начальник отдела дал сотрудникам установку: «Кто не бьет, тот сам враг народа!» В Минусинске следователи расстреливали приговоренных к смерти, будучи пьяными. Не могли попасть ни в голову, ни в грудь. И раненых добивали ломом.

Полномочный представитель в Китае Иван Бовкун-Луганец совмещал должность полпреда с обязанностями резидента внешней разведки. Сталин распорядился полпреда вместе с женой не расстрелять, а инсценировать автокатастрофу. Приказ исполнили трое — Лев Влодзимирский из следственной части НКВД, Александр Миронов, начальник внутренней тюрьмы, и Шалва Церетели, начальник 3-го спецотдела. Влодзимирский в 1953 году показал: «Муж и жена были привезены из внутренней тюрьмы и помещены нами в вагоне, в разных купе. Когда поезд уже шел, я вывел из купе сначала мужа, и Миронов с Церетели убили его ударом молотка по затылку. Затем я вывел женщину, которую тоже Церетели и Миронов убили молотками». Палачи сложили трупы в мешки и на одной из станций погрузили в машину.

На процессе по делу бывшего начальника СМЕРШ и министра госбезопасности Абакумова в декабре 1954 года генеральный прокурор СССР Роман Руденко сказал:

— Я не хочу расшифровывать некоторые формы пыток с тем, чтобы не унижать достоинство тех лиц, к которым они применялись, которые остались живы и присутствуют на процессе.

Руденко, пишет бывший председатель Верховного суда Владимир Теребилов, «имел в виду случаи, когда, например, допрашиваемого раздевали и сажали на ножку перевернутой табуретки с тем, чтобы она попала в прямую кишку...»

В Донецкой области после ХХ партсъезда комиссию по пересмотру дел незаконно репрессированных возглавлял секретарь обкома Александр Ляшко. «Ко мне пришел один посетитель, — вспоминал Ляшко. — Он отсидел восемнадцать лет. Сказал: «Я встретил своего палача, избивавшего меня». И назвал фамилию».

Явившийся в обком по вызову Ляшко сотрудник госбезопасности рассказывал, что их группа получила задание уничтожать врагов народа:

— Двое держали жертву за руки, а третий набрасывал на шею петлю.

— Уходите немедленно! — не выдержал Ляшко.

Чекист стал оправдываться:

— Я не душил. Я только держал...

Историческая наука не оставляет выбора: сталинский режим был преступным.

Но мало кто из палачей был наказан. Общество не ужаснулось. Очищения не произошло. Вчерашние палачи жили между нами, уверенные, что занимались нужным государственным делом. Когда в это дело вовлечены сотни тысяч людей, возникает желание стереть различие между жертвой и преступником и покрыть все завесой молчания. Наверное, должны прозвучать слова о банальности зла, о том, что компания серых и бездарных чиновников способна уничтожить миллионы людей. Но эти слова только кажутся объяснением.

Прирожденных садистов, убийц по призванию не так уж много. Но почему добропорядочные люди при определенных обстоятельствах ведут себя преступно? Обычный ответ: виновато время, они всего лишь исполняли приказы. Но кому бы Сталин отдавал приказы, если бы их не исполняли?

Страх перед арестом, лагерем, смертью выявил все дурное, что есть в человеке. Стало казаться, что удельный вес негодяев выше обычного. Большинство предпочитало ничего не замечать и лишнего не говорить. Такая жизнь формировала лицемерие и полнейшее равнодушие ко всему, что тебя лично не касается.

Соучастие же вознаграждалось. Речь не только о материальных благах. Партийные и иные функционеры, нашедшие себя в системе, были довольны жизнью, положением, не испытывали никакого разлада с совестью. В подобной системе хотели бы жить и многие сегодняшние чиновники. Они славно устроились, обрели материальное благополучие, которого и внукам хватит.

Немалому числу людей служба в ГУЛАГе и на Лубянке не просто предоставляла средства к существованию, а создавала привилегированный и завидный образ жизни. В системе НКВД служили примерно миллион человек. Вместе с семьями — это несколько миллионов. Для них в существовании ГУЛАГа не было ничего ужасного. А если учесть партийный и государственный аппарат и их семьи? Что же удивляться, если их наследники не видят в сталинских репрессиях ничего дурного.

К беспощадному самоанализу готовы немногие. Люди старшего поколения, даже если не одобряют Сталина, не ощущают за собой грехов. А ведь не только палачи и их подельники, но и всякий, кто, видя, как совершаются преступления, как мучают людей, ничего не сделал, чтобы их спасти, — виновен. Каждый, кто «горячо одобрял», аплодировал, голосовал «за», — опозорен.

Молодое поколение не готово предъявить претензии своим отцам и дедам. Весь уходящий год вспоминали годовщину войны с Наполеоном, хотя эти дела давно минувших дел достаточно прояснены и белых пятен почти не осталось.

А траурная годовщина 1937 года прошла почти незамеченной!

Мы не желаем разбираться, как могло произойти такое морально-нравственное падение целого общества. Понять, какие усилия необходимы для самовоспитания, для просвещения, для школьного образования, чтобы даже разговоры о тридцать седьмом годе в России стали немыслимы. Напротив, пышным цветом расцвели самодовольство и бахвальство. Оказывается, нравственное мерило — не главное. Важнее сохранить Сталина в этой удобной для власти роли: государственник, восстановивший империю, которого Запад боялся и который давил внутренних врагов и либералов.

материал: Леонид Млечин
газетная рубрика: СВОБОДНАЯ ТЕМА
теги: годовщина, репрессии, 1937 год

2012-12-13

Триумф активных бездельников и агрессивных импотентов | Александр Рубцов: Власть подзуживает убогих

ВЕДОМОСТИ - Александр Рубцов: Власть подзуживает убогих

Власть подзуживает убогих

От буксующей модернизации к прогрессирующему мракобесию

Александр Рубцов
Vedomosti.ru
13.12.2012

Говорят, язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли, но часто он же предательски выдает. Поэтому за речью надо следить — если мы хотим что-то важное про себя вовремя понять.

Еще недавно «модернизация» не сходила с уст модного начальства и группы передовиков-интеллектуалов. Редкий выпуск приличной газеты был без статьи с этим звонким словом в заглавии или хотя бы в тексте. Теперь тандем выдавливает из себя это слово через силу, лишь когда без него вовсе скандал. Про «нефтяную иглу» забыли — страну сажают на иглу идеологическую. Зато идею «сменить вектор» реализуют — правда, в обратную сторону.

Разворот от буксующей модернизации к прогрессирующему мракобесию виден и на уровне событий, в резонансных новостях с идейной нагрузкой. Сколковский «авангард модернизации» уведомляет, что кадровое ядро экономики будет пополняться не из вузов. Осталось пополнять в обход вузов также и кадры науки. Открывают кафедры теологии, будто других проблем в образовании нет. Чудаки с нагайками рвутся регулировать уличную торговлю и светскую жизнь, выставки и театры. Неосторожным пророчеством завтра обернется шутка моего друга из ARD (первый канал немецкого ТВ): казачий батальон ГИБДД проверяет наличие иконок на торпедах, без чего ОСАГО недействительно. Новые идеи по части запретов и санкций уже и вовсе за гранью добра и зла. Из всех щелей лезет мрак, собирающийся под потолком и сгущающийся до черноты. И понятно, что оно не само полезло: есть чем воодушевляться и к чему притягиваться. Завтра лидер нации поедет фотографироваться уже не к рокерам, а в казачий разъезд, закрывать вернисаж или спектакль по Набокову?

Триумф бездельников

Казаки здесь имя нарицательное. Власть подзуживает убогих, которые сами ничего не могут — только приставать к другим. Триумф активных бездельников и агрессивных импотентов. От какого реального большого и нужного людям дела отрывают себя эти лбы, патрулирующие столицу, на какие деньги они здесь торчат и с чего вдруг им передают функции государства, в бюджет которого мы платим налоги? А в это время форум «Казачий круг» уже описывает ситуацию наотмашь: «Самое печальное, что поднявшаяся в последнее время волна скандалов и откровенного идиотизма, связанного с казачьим именем, но сотворенная чаще всего ряженой сволочью, сильнейшим образом ударила по всем казакам… Население РФ реагирует теперь на слово “казак” с раздражением, доходящим до ненависти». Далее выносим казаков за скобки — и получаем в общем виде отношение нормальных людей ко всей этой духовности в рясах и лампасах, к этой «культурной политике» и «идеологической работе», к вакханалии мелочного контроля и злобного вмешательства. Ряженая сволочь — сказано «до седла», но архетипично.

Понятно, что в такой атмосфере трудно выговаривать слово «модернизация», не подавившись. Наш белый человек на черном BMW с айфоном год назад вдруг объявил себя консерватором. Не иначе поэтому на Руси теперь по утрам так темно.

Но более удручает другая темень. Про модернизацию забыли не только начальники, но и сами эксперты, включая фронду. Интеллектуальное сообщество, смотрящее на власть сверху вниз и даже брезгливо, в плане смыслов оказывается ведомым и вторичным. Сверху сказали «модернизация» — и пластинка завелась; выплюнули это слово, как выпавший зуб, — и все о нем тут же забыли, будто модернизация нужна не стране и по жизни, а лишь для позирования руководства. Все тут же без особого концептуального давления сдали позиции и переместились на зады обороны — отмахиваться от подступающей черной сотни.

Считается, что в стране, в которой власть с мрачным удовлетворением наблюдает исход людей с мозгами и энергией, говорить о модернизации нелепо. Но тем самым мы своими же руками сдаем власти инициативу и повестку дня в говорении о важном — тот главный рубеж свободы, который, казалось бы, не отнять и на котором победа всегда будет за нами, потому что это наше дело. Когда все забывают, что говорилось с главных трибун еще вчера, не так заметны скорость падения и путь деградации, пройденный всего за год. Вопрос уже не о срыве в мракобесие, а о том, каким оно будет: тотальным или с отдушинами, людоедским или не совсем. Когда нет авангарда, не оценить и глубины тыла, в который нас всех заталкивают.

Суждения о том, что разговоры о модернизации в новом контексте бесполезны, не кажутся мне осмысленными. Также я не понимаю, почему суды не завалены тысячами гражданских исков по поводу вопиющих нарушений властями и экзекуторами от власти всех возможных норм и кодексов, включая Уголовный. То, что эти иски обречены, не аргумент: массив отклоненных обращений надо иметь. Это как нужные слова, которые остаются в тексте, даже когда их вычеркиваешь. Возможно, властям было бы не так комфортно фабриковать дела против протестного актива, если бы на каждое такое дело был ответ сотнями встречных исков, подкрепленных неубиенными свидетельствами и уликами, — «список Болотной».

Ступени модернизации

Сейчас полезно вспомнить, что тема модернизации развивалась ступенчато. Сначала речь зашла о преодолении технологического отставания. Потом поняли, что задача нерешаема без модернизации экономики. Экономика потянула за собой институты, всю институциональную среду. Далее пришлось признать, что для этого нужна модернизация политики, в свою очередь требующая пересмотра идеологии, изменений в сознании, ревизии целей и принципов, критики мифологии и архетипов. (Это в теории. На практике не был сделан шаг даже на вторую ступеньку: все еще пытаются что-то инновационное сгенерировать, не задумываясь о том, что со всем этим богачеством потом делать в экономике и институциональной среде, которыми любые инновации органически отторгаются.)

Зато движение вспять, наоборот, началось сразу сверху, с высот духа и глубин сознания, с культуры и идеологии. На Минкульт бросили потомственного рекламщика, по очень душевной простоте не скрывающего, что история для власти — не сфера ответственного познания, а инструмент промывания мозгов с последующим их загаживанием пропагандой, плюющей на факты и совесть. Религию и церковь тоже взяли в оборот. Когда власть не может сказать людям ничего внятного и разумного, ей остается делать вид, что там много чего есть за душой, хотя большего бездушия, чем мешать веру с политикой, не бывает. В итоге в массе воцерковленных и в самой клерикальной среде зреют ровно те же настроения, что и в казачьем кругу про своих ряженых.

Соответственно, и борьба с реакцией начинается с этих уровней — с тех пластов сознания, где хранятся идеи и принципы, понятия о «моральном» и «духовном», нормы и представления о допустимом. И в том числе — модели будущего. В этих пространствах идейной реакцией все заранее проиграно: там нет мозгов и перьев, а если бы и были, нет содержаний. Более того, там засада с инерцией прошлых лозунгов: воевать с идеей модернизации — самих себя высечь, поддерживать ее — подпиливать свои же «новые устои», вступая в карикатурное противоречие со своим же главным трендом. Но этой возможностью в оппозиции почти никто не пользуется — видимо, от непонимания того, что слова и идеи обладают собственной силой, даже когда они выглядят утопическими и вовсе не из этого времени (судя по истории, высшую силу они как раз в таких ситуациях и набирают).

Сейчас для интеллектуального сообщества наступает момент истины. Выясняется, есть ли оно вообще (именно как сообщество) и есть ли у него голос в принципе — или это будет молчание ягнят. Это вопрос ответственности и мужества. Момент переломный: если до сих пор вина падала прежде всего на власть, то теперь, когда реакция стала открытой, историческая ответственность все более смещается на само общество. Похоже, власть уже махнула рукой на проблему «учебника истории»: в любом случае описание этого правления, особенно второй его половины, будет убийственным. Но люди культуры и знания, в том числе пишущие о политике и истории, могли бы задуматься о том, что о них напишут завтра их же преемники. Боюсь, там будет не только о Путине.

Автор — руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН

Избранное сообщение

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Популярные сообщения