Простой способ изменить своё поведение
«Эй! Что ты натворила?» — в ужасе воскликнул я.
Я вошёл к комнату дочери как раз в тот момент, когда она проводила научный эксперимент. Обычно меня это радует, но на этот раз она пустила в ход песок. Очень много песка. И хотя она застелила рабочую поверхность пластиком, этого явно оказалось недостаточно: песок рассыпался по нашим недавно отремонтированным полам.
Дочь, тут же уловившая моё негодование, перешла в глухую самооборону.
— Я же подстелила пластик, — сердито напомнила она.
А я, ещё злее:
— Но песок повсюду!
— А где мне делать уроки? — заорала она.
Почему эта девочка никогда не бывает неправа?— спросил я себя и почувствовал, как страх экстраполируется в будущее: что за жизнь её ждёт, если она так и не научится признавать свои ошибки?
А гнев только подхлёстывался страхом, ведь непременно требовалось, чтобы она прямо сейчас признала свою неправоту — и так разворачивалась спираль конфликта. Дочь сказала мне какую-то грубость, я на неё прикрикнул, она зарыдала.
Мне бы хотелось сказать, что такое у нас впервые. Но, увы, мы с дочкой этот танец исполняли отнюдь не единожды. И всё было предсказуемо: и боль, которую мы причиняем друг другу, и как скверно мы будем себя чувствовать.
Такой танец исполняют не только родители с детьми. Я часто наблюдаю, как топ-менеджеры и управленцы среднего звена легко входят во вполне предсказуемый конфликт с подчинёнными. Начинается с обманутых ожиданий (прямо как у нас: «Как ты могла?» и «О чём ты только думала?») и завершается гневом, разочарованием, болью и утратой взаимного доверия. Пусть и без слёз — но на работе происходит ровно то же самое.
Мне всякий раз хочется спросить: почему я так реагирую? Ответ — сложный комплекс причин, тут и отцовская любовь, и желание научить дочку, и отвращение к грязи в доме, и потребность всё контролировать, и жажда её успехов — список далеко не полон.
Но всё это на самом деле не важно.
Потому что даже если я пойму, почему я так себя веду, мое поведение не изменится. Казалось бы, должно измениться. Да, должно. Однако не меняется.
Гораздо важнее — и сложнее — другой вопрос: как мне себя изменить?
Прежде всего нужно было найти правильный способ реагировать на проделки дочери. Я обратился за помощью к моей жене Элеоноре. Уж она-то в этом деле мастер. Я спросил её, как мне следовало вести себя.
— Лапочка, — сказала она, разыгрывая мою роль в разговоре с дочерью, — тут у тебя много песка и нам надо его убрать, чтобы не испортить полы. Как тебе помочь?
Просто и эффективно:
- сформулируйте проблему;
- скажите, что нужно сделать;
- предложите свою помощь.
Это удачный способ решения такой проблемы. Примените его к любой ситуации на работе — необязательно называть сотрудника «лапочкой», но все остальное вполне годится.
Я видел, как менеджер хедж-фонда рассердился на подчиненного (назовем его Фред) за невнятный доклад. Он был прав, доклад был нечеткий и путанный, но его реакция окончательно лишила Фреда уверенности в своих силах и, боюсь, со следующим заданием он справится ещё хуже. А можно было бы сказать и так:
«Фред, в этой презентации не одна идея и не две, а полдюжины. Это сбивает с толку. Нужно сделать её короче и придать четкость тексту. Может быть, стоит обсудить главную мысль?».
Без раздражения. Даже без недовольства. Лишь точные замечания и готовность поддержать.
В другой раз я наблюдал, как подчинённые представляли гендиректору планы, которые не соответствовали их же обязательствам экономить общий бюджет. Его реакция была резкой, однако можно было бы добиться большего, сказав:
«Друзья, эти планы не вписываются в наш бюджет. Мы не можем даже обсуждать такие затраты. Лучше скажите мне, где основная проблема, и мы вместе придумаем, что делать».
Выявите проблему. Посоветуйте, что нужно сделать. Предложите помощь. Ведь проще некуда?
Но — вот самое странное — я почему-то никак не мог заставить себя выговорить нужные слова. Поразмыслив, я понял, что мне мешало.
Эти слова казались неискренними.
Я твёрдо верю в честное лидерство. И в жизни придерживаюсь принципа искренности. И я был сердит и тревожился за будущее своей дочери, так что сдержанные речи в подобный момент не соответствовали моим чувствам — были бы неискренними.
И тут меня осенило: осваивая новое поведение, мы всегда чувствуем, что говорим не совсем искренне.
Оттачивая новую для себя модель поведения, совершая новые или непривычные поступки, мы притворяемся. Человек не может легко и естественно сменить па того танца, который исполнял уже много раз. Он чувствует себя неуклюжим, чувствует себя притворщиком, а то и мошенником. Тот менеджер хедж-фонда сердился, гендиректор был недоволен. Как же не выразить свои чувства? Что за лицемерие?
Но гораздо умнее — да и человечнее — постараться выразить сочувствие и помочь другому человеку. И это — лучший путь, если мы хотим, чтобы он изменил свое поведение.
Чтобы освоить новую модель поведения, придётся терпеть это чувство собственной неискренности, пока такое поведение не станет для нас естественным. Придётся терпеть неискренность, пока она не станет искренностью. Но, если этот тип поведения окажется эффективным, вы освоите его гораздо быстрее, чем думаете.
Вчера старшая дочка допоздна засиделась за домашним заданием, и мне пришлось попросить её перейти в столовую, потому что младшей пора было спать.
Но перед тем, как обратиться к ней с этой просьбой, я задумался. Я понимал, что она почувствует, когда её попросят уйти из собственной комнаты ради удобства младшей сестры и заканчивать трудное задание в непривычных для неё условиях.
— Лапочка, — сказал я, — твоей сестре пора спать, надо перебираться в столовую. Как тебе помочь?
Я выявил проблему, сказал, что нужно сделать, и предложил помощь.
Как-то странно это прозвучало. Мне показалось, что я откровенно заискиваю, что я прикидываюсь.
Но это сработало.
Я помог дочке перенести тетради и все её вещи, и она тут же уткнулась в свою работу.
А когда я уже стоял на пороге, она меня окликнула:
— Папа?
Я приостановился, и она, не отрываясь от учебника, сказала мне:
— Спасибо.
ПИТЕР БРЕГМАН Консультант по вопросам управления
Комментариев нет:
Отправить комментарий