Научись онтокритике, чтобы перенаучиться жить

Неграмотными в 21-м веке будут не те, кто не могут читать и писать, а те, кто не смогут научаться, от(раз)учаться и перенаучаться. Элвин Тоффлер

Поиск по этому блогу

2015-06-11

Почему в России не было, нет и не будет медицины

http://snob.ru/profile/29511/blog/93597


МОЙ ВЫБОР 11:26  /  9.06.15

Почему в России не было, нет и не будет медицины

Как водится, сначала о себе: Родился в Ленинграде. Учился в педиатрическом медицинском институте, который и закончил в…
Как водится, сначала о себе:
Родился в Ленинграде. Учился в педиатрическом медицинском институте, который и закончил в далеком уже 1996. В 1997 уехал в Израиль. Здесь прошел стаж, служил врачом в армии-агрессоре, работал в больничной кассе, прошел шестилетнюю специализацию по реабилитационной медицине в госпитале «Ротшильд» в Хайфе.
Семь лет я занимаюсь медицинским туризмом – лечением в Израиле иностранных граждан. Сначала совмещал эту работу с государственной службой, а последние три года полностью перешел на лечение зарубежных пациентов. А это, кстати, особая специализация, требующая отдельных знаний и опыта.
За эти семь лет у меня накопился некоторый опыт лечения тысяч пациентов, в основном из стран бывшего Советского Союза, коим и хочу поделиться с читателями, если вдруг это кому покажется интересно.
Начну с первой части – заголовка.
Когда я имел честь учиться в педиатрическом институте, в России бушевала постперестройка. Большинство студентов и преподавателей пытались выжить в условиях суровой действительности, но многие учились. И я, честное пионерское, учился. Учились мы, в основном, по кафедральным методичкам - источникам сакральных знаний. Особенно ценились знания, доставшиеся нам в наследство от покойного отца-основателя и нашего ВСЕ- Александра Федоровича Тура.
Когда в 1997 я, полный надежд, прибыл в Израиль, дабы осчастливить местную медицину своим присутствием, оказалось, что с точки зрения аборигенов, я ничего не знаю. Первый экзамен на курсе для врачей - новых репатриантов я сдал на такие баллы, что даже если бы я тупо жал на ответ Б, результаты были бы лучше. Оказалось, что во всем мире медицину изучают не по кафедральным методичкам, а, о ужас, по книгам Харрисона и Мерка, которые к тому же переиздаются каждые несколько лет. Медицинские знания, накопленные за эти годы получают отражение в новом издании. Более того, курс обучения постоянно обновляется в соответствии с изменениями и от студентов требуется изучение современных научных статей (абсолютное большинство которых не переводится на русский язык – врачи во всем мире читают эти материалы на английском).  Полгода я провел в "комнате с белым потолком, с видом на надежду" в библиотеке медицинской школы хайфского Техниона, после чего сдал экзамен и получил разрешение на занятие медициной без права подписи. После этого было много и веселого, и печального. Процесс получения всех разрешений, включая врача-специалиста, занял у меня пятнадцать лет, хотя я знаком с гениями, которые справились за десять. Но все эти годы я думал над вопросом – почему???
Ответ, который я нашел для себя, достаточно прост – у России свой путь во всем, включая медицину.
Большинство попыток израильских врачей контактировать с российскими заканчиваются примерно таким диалогом:
- Почему вы прооперировали пациента, которому по стандартам доказательной медицины (evidence-based medicine) необходимо было сначала дать химиотерапию?
- У нас так принято.
- Кем принято?
- Нами (всероссийской организацией здравоохранения).
Знаете, я даже специально скачал методички с сайтов нескольких российских мединститутов и убедился в том, что и сейчас список литературы, на которой они основаны, включает в себя исключительно российских авторов. Круг замкнулся. Это тупик господа, тупик!
Для иллюстрации своих слов приведу два примера из практики: один печальный и один радостный.
Несколько лет назад ко мне обратились родители десятилетнего мальчика у которого диагностировали злокачественную опухоль головного мозга. В этой истории была одна тонкость – за несколько лет до этого, у ребенка диагностировали злокачественное образование почки и дали химиотерапию, которая и привела к раку мозга (как побочное действие). Я попросил привезти гистологические препараты (вдруг речь идет о метастазировании опухоли почки в мозг). Наши гистологи пересмотрели препараты – не было злокачественной опухоли…НЕ БЫЛО. Ребенок не должен был получать химиотерапию… ВООБЩЕ. Несмотря на лечение, полученное в Израиле, ребенок умер.
А совсем недавно ко мне приехала женщина, которой в России поставили диагноз рак почки и назначили дату операции. И опять рака не было… ВООБЩЕ…. Это был вариант анатомического строения. Сейчас женщина жива и здорова… И с почкой.
 Подобные случаи в моей практике, к сожалению, встречаются довольно часто.
Так что я хочу всем этим сказать? Две вещи:
1.  Москва не третий Рим и даже не четвертый.
2.  Нет никакого альтернативного пути развития человечества- колесо уже давно изобретено и, даже, велосипед.
Хотите сделать что-то новое и хорошее? Изучите сначала матчасть. И улучшите.
И напоследок – поскольку я не могу сказать, – «за державу обидно», скажу, – «человеков жалко». Очень. 
© 2008–2015 ООО «Сноб Медиа». Все права защищены.


2015-06-10

Я больше не собираюсь терпеть многое

Мерил Стрип: «Я больше не собираюсь терпеть»

meryl-streep

Замечательные слова интеллигентной, обаятельной женщины и талантливой актрисы. Стоит каждому взять на заметку:

«Я больше не собираюсь терпеть многое, и не оттого, что я стала заносчивой или высокомерной, нет, лишь потому, что я достигла определенного жизненного этапа — этапа, на котором я больше не хочу тратить время на то, что не удовлетворяет меня или на то, что задевает меня, причиняя мне боль. Я больше не собираюсь терпеть цинизм, чрезмерную критику, жесткие требования любого рода. У меня больше нет желания удовлетворять тех, кому не нравлюсь я, любить тех, кто не любит меня и улыбаться тем, кто не станет улыбаться мне в ответ.
Я больше не посвящу ни единой минуты тем, кто лжет или пытается манипулировать мною. Я решила больше не существовать в притворстве, лицемерии, лжи и дешевой, неискренней похвале. Я больше не потерплю ни частично образованных, ни заносчивых ученых. Я не собираюсь разбираться со сплетнями, я терпеть не могу конфликты и сравнения. Я верю в то, что мир состоит из противоположностей, в то, что мир разнообразен, поэтому я стараюсь избегать людей с характером жестким, не способным приспособиться к окружающему. Я презираю предательства и неверность в дружбе. Я не смогу поладить с теми, кто не способен на настоящий комплимент, не способен ободрить и вдохновить своими словами, не смогу поладить и с тем, кто не любит животных. Преувеличения утомляют меня. И да, помимо всего прочего, я больше не потерплю тех, кто не заслуживает моего терпения».
Мерил Стрип
(пер. М. Глазунова)

Жить не по лжи – 2: Коллективное сознательное

Ведомости — Статья опубликована в № 3849 от 10.06.2015 под заголовком: Шкала ценностей: Жить не по лжи – 2

Жить не по лжи – 2: Коллективное сознательное

Философ Иван Микиртумов: российскому обществу очень стыдно за неспособность организовать свою жизнь
  • Иван Микиртумов
Психоаналитики давно выяснили, что бессознательное умеет создавать нам проблемы и требует внимательной работы с собой. А если опасный образ или травматическое переживание присутствуют одновременно в бессознательном многих людей, терапию должна проводить сама история. Однако явления бессознательного отступают перед монстрами сознательного, перед скелетами из шкафа, отношение к которым кажется на первый взгляд нерациональным: вменяемый человек о них знает, но знание это предпочитает публично не анонсировать.
Российское общество пребывает в прогрессирующем состоянии такого рода последние 15 лет. Сегодня оно знает о себе много стыдного, и чем больше этого стыдного скапливается, тем больше позора сулит его открытое признание. Приходится крепче держаться за выдумки, ложь, интенсивнее убеждать себя, что цинизм и есть высшая общественная добродетель, воплощающая подлинное умение жить. Перечислить наши скелеты несложно: персонифицированная несменяемая власть; фактическая дефедерализация; деградация политических институтов и подмена демократических процедур их имитациями; отсталая сырьевая экономика и построение «капитализма друзей»; раздача средств бюджета неэффективно управляемым гигантам этого капитализма; коррупция, банализировавшаяся до рутинной формы организации социальных отношений; глубокое недоверие граждан к правоохранительной системе; СМИ, превращенные в подцензурное орудие пропаганды; пополняющийся ряд политических убийств; неясная ситуация в Чечне и на Северном Кавказе; приступы ксенофобии; противоречащая национальным интересам конфронтация с Западом и утрата статуса мировой державы; продолжающаяся деградация образования и науки; наконец, грязная война на Украине, обнажившая раскол в российском обществе и двусмысленную неопределенность в вопросе о его ценностях и исторической судьбе. Распространенный политической элитой дискурс цинизма делает невозможным значимый общественный диалог на эти темы.
Нормальная реакция всех слоев социума даже на часть из перечисленного выше должна была бы состоять в требовании немедленных глубоких реформ. Но именно эта мысль утаивается от окружающих особенно тщательно. С февраля 2014 г. объем того, о чем предпочитают не говорить, растет столь стремительно, что эксперты, в том числе на этих страницах, успели высказать немало гипотез, объясняющих, как можно оставаться слепым и глухим к тому, что режет глаза и уши. На мой взгляд, дело не в массовом психозе, не в подсознательном вытеснении или полуосознанном самообмане, и даже не в успехах голубого экрана. Психоаналитическая тонкость и пропагандистский напор одинаково неэффективны против видавших виды россиян. Ничего мы не вытесняем, никак себя не обманываем и другим обмануть себя не даем, а просто играем в политико-риторическую игру под названием Back in the USSR.
Посттоталитарные болезни дезинтеграции и цинизма предопределяют избираемую стратегию достижения социального успеха: в ответ на риторику власти заинтересованное активное меньшинство – условный средний класс – воспроизводит риторику верноподданничества; она индуцирует и другие слои общества. В ней есть и новые, и старые фигуры: особый путь; Россия не Европа; духовность; скрепы; славное советское прошлое; лихие 90-е; козни заграницы; вероятный противник; фашисты, извращенцы, кощунники, национал-предатели, тунеядцы, очернители; «США, руки прочь от наших пенсий». В перспективе, вероятно, космополиты; врачи-убийцы; вредители, враги народа и контра. Публичное верноподданническое говорение не исключает того, что в частных доверительных беседах с горечью сетуют на те же несменяемую персонифицированную власть, неэффективное государство, коррупцию, экономическое отставание, фальшивые диссертации и проч. В соцопросах респонденты одновременно демонстрируют радость и оптимизм, но отдают себе отчет в том, что происходит в экономике, политике и социуме. Здесь не нужно искать непоследовательности: просто сложились обстоятельства, в которых двоемыслие и цинизм выгоднее своих противоположностей.
В XIX в. был в ходу термин «социабильность» – готовность человека к позитивному взаимодействию с другими. Она осуществляется через принятие норм, в частности моральных, следование которым укрепляет социальные связи, а нарушение – их ослабляет. Здесь и все десять заповедей, и иные полезные установления. Люди социабильны от природы и умеют жить только в сообществе. Там, где присутствует социабильность, сообщество ведет игру с положительной суммой, наличие в нем конкурирующих взаимозависимых сообществ не мешает движению всего социума к лучшему, к общему благу. Нарушение этого процесса связано обычно с доминированием интересов отдельных групп, которые, будучи построены по принципам социабильности и применяя соответствующие нормы в отношении своих членов, не распространяют их действие на других. Так была устроена древняя общинно-родовая мораль, а ныне – преступные сообщества и другие группы, действующие вразрез общим интересам. Наконец, существуют объединения людей, не распространяющих социабильность ни вовне, ни вовнутрь: это карательные структуры тоталитарных государств. Их безжалостность по отношению к гражданам и безопасность для правящей верхушки обеспечивались жестокой внутренней конкуренцией, практикой доносительства и взаимных провокаций, дающей повод для регулярных чисток.
Если не брать этот последний случай, то любое сообщество людей скрепляется нормами морали, обязывающими, в частности, не врать. Почему ложь запрещается всегда и везде, объяснять излишне. В той степени, в какой нормы морали ослаблены или применяются избирательно, исчезает и общество как целостный механизм взаимодействия зависящих друг от друга индивидов и групп, при котором возможно достижение общего блага. На его месте оказывается совокупность социальных единиц, преследующих частные интересы и ведущих между собой борьбу без правил. Частные интересы навязываются побежденным как общие, что находит наиболее полное выражение в тоталитаризме: господствующая группа стремится уже не просто подчинить себе другие, но и ликвидировать их как альтернативные себе формы интеграции людей. Тогда асоциабильность становится одним из условий выживания и инструментом минимальной взаимопомощи: не быть интегрированным с другими безопаснее; врать и лицемерить морально оправданно – как минимум потому, что публично произнесенная правда ставит под удар и сказавшего, и услышавшего.
Именно советский социальный опыт сказывается сегодня в работе коллективного сознательного. Конечно, о возврате к тоталитаризму и «социализму» речи нет, но не стоит недооценивать вызванную к жизни политической конъюнктурой игру в Back in the USSR. За ее риторикой скрыта нарастающая неадекватность того, что мы делаем, тому, что мы должны делать. Нарастает и двоемыслие; ложь превращается из древнего порока в необходимый и практически полезный дискурс, порождающий кризис ценностей. Полон спокойствия и самоуважения тот, кто по правде и без утайки может рассказать своим детям или внукам, как достиг своего положения, как зарабатывает на жизнь, каковы его друзья и коллеги, какую пользу его деятельность приносит обществу. А теперь давайте подумаем о себе, посмотрим вокруг, укажем на того, другого, третьего – сколько тех, кто не может позволить себе роскошь быть честными с собственными детьми! И это не национальная трагедия?
Коллективное сознательное российского общества исполнено сегодня тщательно скрываемого стыда. Аристотель определял стыд как «страдание или смущение по поводу зол, которые влекут за собой бесчестье». Это состояние, обличающее порочность – устойчивый, если не врожденный изъян, препятствующий следованию добродетелям, социальным проявлениям добра. В основании общенационального стыда лежит сознание очередного провала и тревожное сомнение по поводу способности российского общества организовать свою жизнь нормальным образом – так, чтобы однажды вновь не устыдиться. Если в первом провале, завершившемся крахом СССР, можно было обвинить коммунистическую утопию и ее бездарное воплощение, то итоги последних 15 лет списать не на кого и не на что. Именно стыд и страх бесчестия, переживаемые элитами и наиболее активной частью общества, образуют морально-психологическую основу «стабильности».
Позитивный сценарий есть, он связан с возникновением новой повестки дня, которая разрушит механизм воспроизводства вранья и поставит задачи такого масштаба и настоятельности, что вопросы о постыдном прошлом окажутся – хотя бы на время – не актуальными. Россияне давно не испытывали счастья, говоря словами Солженицына, «жить не по лжи» и плодотворно трудиться для общего блага. Славная Перестройка дала первое, но не второе, а потому быстро пресеклась. Между «перестать врать» и возникновением плотной ткани нормального социального взаимодействия расстояние очень большое: не меньше, чем в поколение. Этот путь, если он будет пройден, дастся именно потому, что жить и действовать в пространстве настоящей свободы и ответственности нам еще не приходилось.
Автор – философ

Важное о говне

"Советскую власть с научной точки зрения можно описать как поле, понижающее потенциал всего, кроме дерьма. А у дерьма, напротив, потенциал повышающее, что образует разницу потенциалов, обеспечивающую динамику советской страны. Это был институт селекции безграмотных, внутренне готовых к любой, самой архаической подлости подонков, алчных, тупых и раболепных, которые могли бы искренне считать и громогласно доказывать, что они — передовой отряд всего человечества. Причём тут возникал континуум подлости, раболепства и лизоблюдства, так, чтобы образовывалась оболочка дерьма.   ИМЕЯ В ВИДУ, ЧТО В СВОЕЙ ИДЕЕ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ БЫЛ ГЛОБУСОМ (СОБИРАЛСЯ РАСПРОСТРАНИТЬСЯ НА ВЕСЬ ЗЕМНОЙ ШАР), ЭТУ ОБОЛОЧКУ МОЖНО НАЗВАТЬ КОПРОСФЕРОЙ. Этот институт как раз и возрождается. Не знаю, обратили ли вы внимание, но есть такая тенденция, что в последние два года происходит резкий вертикальный взлёт фракций дерьма. В самых разных областях — в сфере защиты ли прав ребёнка, в театральной жизни, в медиа, в юриспруденции, в парламентской сфере — повсюду. Попадаются изумительные экземпляры, вроде, скажем, В. Кехмана или Л. Рябцевой, но тут, я думаю, сказывается воздействие остаточного поля шоу-бизнеса, порождающего в дерьме звезды. В целом это явление нехарактерное для процесса, судьба звёзд проблематична. Звёздные возмущения в копросфере появляются лишь на начальном этапе извержения дерьма, вообще-то она гомогенная."
Это Григорий Ревзин рассуждает ЗДЕСЬ по поводу митинга в защиту науки в Москве в прошлую субботу. Метафора корявая но неожиданно верная, восходящая к Мамардашвили . 
... Чем дальше я углубляюсь в историию советской интеллектуальной культуры - философии, социологии, сейчас вот" научного коммунизма", - тем зримее предстаёт передо мной этот процесс универсального превращения всего в говно.  Копрометафоры мне несимпатичны, но тут не я первый начал. и вообще- как это иначе назвать? Что такое говно как метафора? Это нечто, налично данное, занимающее ("имеющее") место, неприятное, омерзительное, внутернне пустое и не обладающее никаким потенциалом ни к чему. Что может делать говно? Лежать и вонять. Оно, привет Гегелю, неразумно и не действительно. Хотя оно и есть.  Говно может в себя всосать что угодно, но из говна уже ничего не вырастает.
 
Так вот, советское общество было построено на соотношении двух динамических процессов:утопления в говне и делания из говна 
конфетки. Что такое был, скажем, советский  "творческий союз"? Это такое место где нужно топить в говне других, иногда окунаясь в него самому, и когда рядом лепят из говна конфету, делать вид что это не говно вовсе, а по возможности соучаствовать в этой лепке. Взамен этого некто получал разные блага - ну, тиражные сборники, командировки в "дальнее" зарубежье, спецраспределители, пайки (о, пайки!), доступ к спец. литературе, особенные поликлиники, и прочее (о чём многие старшие коллеги и товарищи искренне забывают теперь в воспоминаниях).
Ну да, а ведь были те кто в говно не курялся? Были, о были! После 1953 года " 
система" не была такой уж кровожадной. Кто-то ухитрялся проскочить. Кто-то просто стоял в стороне ("поколение дворников и сторожей потеряло себя на просторах...  в это время когда каждый третий герой они не пишут статей они не шлют телеграмм" и т .д. вот это всё). Как я люблю этих людей (ради них-то я и занимаюсь советским). И сколько сил у них отняло плещущееся вокруг говно. И скольких оно пожрало. Время жизни ушло на то чтобы иногда высовываться из говна -ах,ах,ах -хватать воздуха  -вместо того чтобы заниматься делом. 
Ну а кто-то просто себе жил не тужил. Да. Возил в своё маленький уютный городок презервативы себе и мандарины детям (к Новому году, да!) из командировок в столицу, "горбатился" (чудесное советское слово) на 6-ти сотках... изобретал и писал письма в журнал "Моделист-конструктор"... по ночам читал  взятый на сутки у сестры жены сослуживцароман Маркеса в неизвестно чьём, но легендарном переводе... пил... рыбалка, баня... 
А ведь были великие достижения! а были ли  великие достижения? "Калашников", Большой театр, БЭСМ, суперсерия СССР-Канада... что ещё?.. Суперпроект переброски Оби в засушенный оборзевшими от безнаказанности министерскими дельцами Арал (хорошо хоть реализация даже не началась  -вот была бы стройка века)... 

Но  почему при этих достижениях - такая запущенная, заброшенная страна?Почему  такая утопленная в говне страна? Почему до сих пор столько людей живут в бараках и ходят после среднего дождя в свой же подъезд по досточкам?


DSCN4455

Это Бийск. Это здание снесено этой весной. Именно такой эту трубу я помню с самого  раннего детства.
 

Хабаровск
А это Хабаровск, тут точно такой же ещё стоит. 
Фото -из любопытной группы в контакте "Эстетика ебеней"
Ну так жить нельзя. Большая страна запущена и заброшена. В это время наиболее творческая, с активной жизненной позицией часть населения продолжает занимаются чем?  Утоплением в говне и лепкой конфеток из говна. Современное российское официальное телевидение демонстрирует этот двунаправленный процесс в химически чистом виде. Но я верю: если бы потребитель не был к этому готов, оно бы таким не было.
Так вот, советское общество - возвращаюсь к нему - было устроено таким образом, чтобы любые культурные, политические, социальные процессы рано или поздно превращалась в машинку по деланию этого вот. К концу 1980-х эта машина работала уже вполне  успешно. Потом была Перестройка. Потом девяностые. А потом - 
постсоветский реванш тех, кто вырос и сформировался уже в мире копросферы. И вот этот их реванш, наблюдаемый нами сейчас - это высшее и последнее воплощение "советскости". 
Эта машинка  утопления в говне /  возвеличивания говна  - работает и всегда работала (!) на две стороны. Некоторым она предлагала ощущение господства над собой, т. е. над процессом затягивания реальности в говно. Машинка-то работает, но кто-то же ею должен рулить? Я подозреваю, что возможность управлять процессом затягивания реальности в говно даёт такое сатанинское наслаждение и чувство всемогущества, что куда там всяким амфетаминам.
Проблема говняных демиургов в том что из говна ничего нельзя создать. Те, кто топит в говне ради чего-то существенно важного, рискуют обнаружить, что мультипликация говна даёт только говно. В нём -  конец всех биологических цепей. Думаю, что в  1920-х не один старый большевик проснулся в осознании от ужаса, что "цветочки" радик торых столько всего было закатано в говно, оказались тоже говном. А уже ничего нельзя было сделать. Потом  - пролистнём несколько десятилетий  - старые опытные говноделы поздних олотых советских, каково им было "очнуться" в 1990-е? А вот, только для примера, Глеб Олегович Павловский, строитель уже этой ныне работающей машины 
утопления в говне /  возвеличивания говна   -каково ему наблюдать,  как этот процесс вширь и вглубь идёт вокруг уже без его прямого содействия? Он же не этого хотел? Сначала залить территорию говном  -а потом построить что-то по-настоящему шикарное... 

Итак. важно понять сейчас вот что: 1) советская а потом постсоветская машина утопления в говне/ лепки из говна продолжает работать,

2) хорошей жизни в говне не может быть, собственно там вообще жить нельзя.
3) эту машина должна быть остановлена. Это -  самое важное. Как -  я не знаю. Но для этого процесс экспансии копросферы нужно изучать, анализировать, замечать где говноделие даёт сбои и прекращается, и глядишь там какой-то просвет впереди и обозначится.

Можно для философской чистоты называть копросферу миром нигилизма ( и можно даже вслед за Ницше уповать, что из сего нигилизма произрастёт "переоценка ценностей" и возникнет некий сверхчеловек... говняный монстр, ага). В сфере т.н. морали копросфера отличается особыми свойствами: 1) всё можно, но 2) говно должно возрастать.
Можно вспомнить  опять же Мамардашвили с его жутковатой концепцией "антропологической катастрофы".
На самом деле, нам не хватает языка чтобы говорить об этом. В копросфере нет никакой "культуры" и поэтому там ломается язык.

Диалоги о помощи

— Доктор, вот у меня почему‑то раны вокруг рта…
— М‑м, кажется, Вы едите с ножа, не пользуетесь вилкой и ложкой.
— Да? Да, это так. Но ложкой мне неудобно.
— Тогда вот Вам йод.
— Доктор, а почему я суп так медленно ем? И мне очень неудобно.
— Потому что Вы едите его ножом. Ешьте ложкой.
— И это все, что человек с медицинским образованием может мне сказать?
— Да. То есть нет. Можете отхлебывать из тарелки через край.
— Доктор, Вы вообще в своем уме?
— Доктор, почему на меня в ресторане так странно поглядывают?
— Потому что Вы едите ножом. Пользуйтесь вилкой и ложкой.
— Знаете, мне это уже говорили. А другого объяснения нет?
— Возможно, есть, но это не важно. Важно есть твёрдое вилкой, а жидкое ложкой.
— Кажется, я совсем не понимаю мира и не гожусь для этой жизни.
— С Вами всё в порядке, только возьмите ложку, когда принесут суп.
— Доктор, доктор! Мне так больно, у меня кровь течёт! За что мне это?
— А чем Вы ели?
— Ножом, конечно.
— А ложку не пробовали взять?
— Почему Вы так безжалостны ко мне, а ещё врач?! Это невыносимо!
— Вы ложку взять не пробовали?
— Нет!
— А что Вам помешало?
— Я не хочу об этом говорить. Просто зашивайте.
— Знали бы Вы, доктор, как я хочу пасты!
— Могу себе представить, но у каждого своя судьба.
— Как Вы считаете, когда‑нибудь у меня получится поесть макарон? Я ведь не хочу ничего особенного.
— А Вы просто сварите макарон, возьмите вилку и ешьте.
— Да? Хорошо, я подумаю.
— Доктор, и как люди манную кашу едят и не режутся?
— Ложкой!!
— Вот и Вам со мной стало скучно. Раньше Вы не кричали.
— Алло, позовите доктора, пожалуйста.
— Извините, доктор обедает.

2015-06-09

Идеологическое / Дмитрий Быков

30-11-2013 15:02:00

Идеологическое


Напугались нынче многие: пал значительный редут. Больше без идеологии жить России не дадут. Много силы израсходовав, свой проект отважно внес депутат Евгений Федоров, удалой единоросс. Измененье Конституции — давний федоровский сон: в наши дни, довольно тусклые, лоск и блеск привносит он. Помню, были все издерганы году два тому назад: «стратегические органы» вынул этот депутат, чтоб не власти наши пегие робко правили Москвой, а начальники стратегии, мудрый орган, высший слой; чтоб создать страну красивую, мастерицу грозных дел... С этой инициативою он когда-то пролетел, но теперь-то уж наверное после плохоньких времен наступает просто скверное, и услышан будет он. Вижу в каждом третьем блоге я, прошерстивши интернет: нам нужна идеология, коли больше денег нет! И крутые, и пологие одобряют эту жесть. Сочинять идеологии мы готовы, опыт есть: всевозможные затейники, тайной миссией горды, прибегут, как коробейники, предлагать свои труды. Ах, российские сенаторы, что вам эта ребятня? Позовите вы в соавторы лучше скромного меня. Все равно они, убогие, — умоляю извинить, — никакой идеологии не способны сочинить. Все их рвение учебное — философский факультет — упирается в волшебное слово «суверенитет». Не бодаются безрогие. Коль у бездны на краю вам нужна идеология — я вам даром отдаю.
Не скажу вам за Австралию, Штаты, Францию, Китай — мы живем двойной моралию лет уж триста, почитай. Наши правила нестрогие нам понятней и родней: нам нужна идеология, чтоб хихикали над ней, чтобы, шествуя болотами в шатком воинском строю, мы глушили анекдотами совесть едкую свою; чтоб не с Черчиллем, не с Никсоном, не с концепцией любой — а вот с нею бы сравниться нам и гордиться бы собой. Под Хрущевым и под Сталиным, Александром и Петром — нам привычней, чтобы врали нам, чтобы каялись потом, чтоб работал принцип парности — чтобы с рыльцами в пуху все подонки и бездарности оставались наверху, а страна — отдельно, к счастию, — с кротким именем Христа оставалась непричастною и считалась бы чиста. Это чую в русском слоге я, в этом наше бытиё — нам нужна идеология, чтоб спасаться от нее, чтобы истина окопная ослепительней была, чтобы наша речь эзопная кучерявее цвела! Нам нужна идеология, как над речкой — зимний лед, чтобы рыбины двуногие длили сонный свой полет, чтобы в этой полусонности, где и свет почти потух, в этой илистой посконности зарождался русский дух, приглушенный и окисленный, нездоровый для детей, и достаточно двусмысленный, но живучий, как Протей!За года двуличья скотского он — достойная цена: дух Тарковского, Высоцкого, Куприна и Шукшина... Сочиненьями великими мы славны, хотя грязны. Да, мы врали — но хихикали! Да, ползли — но как ползли! Мутный ил — среда для гения. Да, сжимается очко, да, мы врем — но тем не менее не в ответе ни за что. Да, терпел, — скажу в итоге я — но упрека не приму: ведь всегда идеология будет тут виной всему. Да, при Марксе и при Боге я подловат и трусоват, — но виной идеология, император и Сенат! Знаем эту демагогию, слава Богу, не лохи: поменял идеологию — и списались все грехи.
Мы идем своей дорогою, и ничто нас не берет. Дайте нам идеологию — это сероводород, дух Леонтия, Прохания, непробойный русский щит... Он нам нужен для дыхания. С кислорода нас тошнит.
Автор: Дмитрий Быков


Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/columns/61232.html

2015-06-06

Включился механизм самоликвидации России

Написал жесткий пост. Очень жесткий. А ФБ возьми его - да и потеряй... Теперь у ФБ такая мода: посты терять... Это как бы не бан, а чета как-то раз - и нету. Без причины...
И вроде какбэ и жаловать некому: я типа пост потерял! А вам в ответ: какой пост? Не было никакого поста! Как не было? А вот так - не было! И пойди - докажи...
Но щас не об этом. Обычно, когда посты "теряются", я шибко злюсь и пишу новый, еще зубодробительнее прежнего. И тут было сел за компьютер, занес руки над клавиатурой... И не стал ничего писать...
Вдруг показалось, что не надо. Вообще все - не надо. Лишнее это. Мелко все. Ни о чем. Страна пропадает. Гибнет большая нация с тяжелой и необычной историей. А мы все подъелдыкиваем, да подлавливаем, зубы скалим...
Она сама гибнет, ей никто не мешает жить. Просто так видимо нужно. Где-то там, в горних высях принято такое решение - побыл среди народов этот народ - и будя. Вона - к этрусскам да финикийцам идите, туда, в историю...
И включился механизм самоликвидации. Все что от этой нации требовал Создатель - она, видимо, уже сделала... И неча тут теперь место занимать: ишь как расперло, сколько суши заняла... Сделал дело - гуляй на хер...
Тут бы помолчать. Шапку в руке теребя. Ничего тут уже не напишешь. Все сказано. Реквием. А потом - тишина...

Ничтожество уничтожения: из жизни уходят меценатство, наука, киоски

ВЕДОМОСТИ - Ничтожество уничтожения: из жизни уходят меценатство, наука, киоски

2015-06-05

Принятие детей по-серьёзному — Taking Children Seriously (TCS)

Принятие детей по-серьёзному — Taking Children Seriously (TCS). Такой подход к воспитанию и научению детей, оказывается, был разработан на основе критического рационализма и эволюционной эпистемологии Карла Поппера:

«TCS stands for Taking Children Seriously. It is a radically new and different idea about child-rearing. Its most distinctive feature is the idea that it is both possible and desirable to bring up children entirely without doing things to them against their will, or making them do things against their will, and that they are entitled to the same rights, respect and control over their lives as adults. TCS is an educational philosophy in the broadest sense, in that it is about the conditions under which human minds do and do not thrive, and about how people learn and how knowledge is created, and it has far-reaching implications for all relationships and for all areas of life. It is a whole new world-view. It is the first and only educational philosophy in existence which is not inconsistent with the prevailing idea of how knowledge grows, and with other ideas which are widely held in other spheres.»

Избранное сообщение

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Популярные сообщения