— Как меняется поведение людей в связи с кризисом?

— Во-первых, потребление уходит из супермаркетов обратно на рынки. Рынки повсеместно оживают.

— Но многие рынки же успели позакрывать…

— Открываются уличные рынки. Торгуют на тротуарах. Далее, очень сильно пошла в рост интернет-торговля, а также торговля по заказам, когда товары привозят на дом. Причем выбор там приличный. Это если говорить о потреблении.
По производству все обстоит плохо, свертывается отходничество, из-за того что не строят.

— Отходничество — это когда люди уезжают на стройки в большие города, так?

— Не только на стройки. Это и охрана, и обслуживание. Много всего было в отходничестве, а сейчас это все свертывается. Эти люди сейчас сидят дома. Уфимцы, например, говорят, что существенная часть тех, кто уезжал на работать на стройки, сидят по домам. В поисках заработка эти люди занялись разными промыслами, кто чем может, и ищут другие источники доходов.
Пока я не представляю себе картинку того, что происходит в целом. Происходит, с одной стороны, падение спроса. С другой — появление новых промыслов и услуг. Пока не понятно, как это друг друга компенсирует. Понятно, что народ голодным не останется. Но какие это примет организационные формы, пока не ясно.

— Что происходит на местах с бизнесом?

— За год, что мы с тобой не виделись, мы существенно продвинулись в понимании того, что в нашей стране бизнеса нет и никогда не было. В 1965 году Хрущев покончил с промкооперацией, и тогда, собственно, и начались все дефициты. С закона «О кооперации» 1988 года вновь появляются промыслы, которые у нас, в силу стремления «быть как в Европе», стали называться бизнесами.
Промысел работает не на деньгах, а на авторитете, репутации — «хороший врач», «хороший столяр» и так далее