https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1280210195379448&id=100001714402822
Точка зрения на ситуацию с Высшим профессиональным образованием
ПАМЯТИ УНИВЕРСИТЕТСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
Точка зрения на ситуацию с Высшим профессиональным образованием
ПАМЯТИ УНИВЕРСИТЕТСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
На протяжении последних 20 лет Минобр засыпал вузы деструктивными приказами и распоряжениями. Можно ли было в такой ситуации сохранить качественное образование?
Можно. Есть очевидная модель управления (модель А), позволяющая свести к минимуму последствия вредительских указов. Для этого руководитель должен воспринимать их адекватно (то есть именно как вредительство) и совместно с коллегами разрабатывать меры по противодействию. Если такая работа охватывает все уровни вузовской структуры (факультеты, кафедры), то до низового звена — преподаватель и студент — разрушительные новации не доходят, там идет нормальная работа.
Модель А требует больших интеллектуальных затрат. Кроме того, вставший на этот путь руководитель ставит себя под удар: известно, что бюрократические структуры не переносят неподчинения. Но зато он сохраняет динамичный творческий коллектив и является его реальным лидером.
Подобные примеры у нас в стране есть. Защитой от давления Минобра в таких случаях бывает высокий статус учебного заведения, или она приходит со стороны (например, оборонные структуры неплохо «крышуют» некоторые инженерные вузы).
Заметим, что модель А может быть реализована в рамках отдельного факультета и даже кафедры.
Но есть и другая модель (Б), когда все министерские указания воспринимаются как руководство к действию и сразу спускаются вниз. Это управление по принципу сточной канавы.
Конец нулевых годов. Ректор объявляет преподавателям, что Минобр вводит номативно-подушевое финансирование. Теперь вуз будет получать деньги ровно по числу обучающихся. Совершенно очевидно, что в результате этого решения студентов перестанут отчислять со всеми вытекающими последствиями, и преподаватели сразу говорят об этом ректору.
Что же он ответит?
В модели А скажет примерно так: «Да, это ошибочное решение, но изменить мы его не можем, так давайте вместе подумаем, как не допустить ущерба качеству обучения».
В модели Б ответ будет принципиально иным: «Решение министерства правильное. Так во всем цивилизованном мире. А для вас оно означает только, что теперь вы должны уметь научить каждого зачисленного студента».
И если кто-нибудь дерзнет задать ехидный вопрос: «А не подскажете, как?» – его резко оборвут.
С этого момента ректор как реальный лидер коллектива перестает существовать, он становится наместником Минобра, представителем вражьего лагеря. Если руководитель поддерживает решения, заведомо разрушающие образование, он не в состоянии организовать работу по улучшению его качества. Нельзя одной рукой ломать, а другой строить.
Через пару лет тот же ректор объявит о введении болонской системы и скажет следующее: «Теперь мы будем учить студентов не пять лет, а четыре. Но это никак не должно сказаться на качестве подготовки. Напротив, качество должно возрасти, потому что так во всем цивилизованном мире».
Ему уже никто не возразит, а про себя подумают: «Мели, Емеля.»
А ведь руководитель не дурак, он понимает, что к нему начали относиться как к пустозвону. Поэтому огораживает себя частоколом проректоров, чтобы свести общение с «плебсом» до минимума. Теперь с «народом» говорят его замы, которые работают строго по отмеченному выше прямоточному принципу, переправляя вниз министерские указания и распоряжения самого ректора без какого-либо критического осмысления.
Факультеты и кафедры, работающие по модели А, становятся антагонистами системы управления. С ними начинается борьба. И главным препятствием, мешающим уничтожению здоровых структур, является университетская демократия, о которой следует сказать пару слов отдельно.
Слово «демократия» (изрядно нынче заляпанное) применительно к университетам несет только позитивный смысл. Это не есть какое-то завоевание прежних поколений студентов и профессоров. Демократия в университете — единственно возможная (выстраданная практикой) форма его существования. Главным её элементом является выборность снизу всех управляющих органов. Никакие другие методы в университете не работают. Дело в том, что низовыми звеньями системы являются преподаватели — личности с уникальными знаниями (в их числе люди, работающие на переднем крае науки). Выполняемые ими функции в комплексе недоступны никому. Никто не в состоянии им указывать и подсказывать, что делать, а чего не делать. И когда возникает необходимость в совместной работе этих профессионалов, координатором такой работы может быть только человек, пользующийся авторитетом и доверием у всех. Убогий варяг, назначенный со стороны, в такой ситуации руководить не может в принципе. Поэтому профессора сами выбирают своего начальника. Университетская демократия включает в себя и свод неписанных этических правил, позволяющих выстроить совместную работу этого необычного коллектива.
Надо сказать, что Минобр никогда не покушался на демократию в вузах. Напротив, не так давно было указано, что выборы ректора обязательно должны быть альтернативными.
И что делать в такой ситуации отгородившемуся от коллектива ректору формата Б? Решение очевидно: альтернатива должна быть со всеми необходимыми признаками: с хвостом, рогами и копытами. Чтобы «неправильный» выбор был невозможен даже теоретически.
Отсюда практический совет родителям, выбирающим вуз для своих детей. Найдите описание спаринг-партнера его ректора на последних выборах. Если увидите там отмеченные выше черты, имейте в виду: вуз управляется по модели Б. А что из этого следует, о том речь ниже.
Итак, ректор Б свою проблему решил. Остается вопрос выборности деканов, ибо факультет, работающий по модели А, для него — кость в горле. Но здесь решение уже найдено: факультет можно преобразовать в институт. Структурно это то же самое, только директор института назначается ректором, в отличие от декана, которого выбирали сами преподаватели. Щупальца ректората спускаются вниз. Всё схвачено. Зачистить сопротивляющиеся кафедры — дело времени. В глазах этой команды преподаватель — наемный работник, пешка, которую можно произвольно переставить или уволить.
И здесь мы можем указать еще один признак: если в вузе не факультеты, а институты — там модель Б. Модель, в которой сподручно помыкать преподавателями, но управлять ими нельзя.
Верно говорят в вузовской среде: Минобр, конечно, Минобр, но вы посмотрите, что на местах творится! Университетскую демократию убил не центр. Её раздавили вузовские князьки на местах. Они лично несут ответственность за это. И нечего кивать наверх: никто не обязывает быть подлецом.
И тут возникает вопрос: а чего ради вся эта команда старается, какой у нее интерес?
Ответ в том, что вуз — устойчивое бизнес-предприятие. Через него текут солидные денежные потоки: бюджетные и внебюджетные. Ректор — почти хозяин этой «фирмы», при этом он может выполнять и функции менеджера. Там кипит жизнь и много всего интересного.
Не интересно только качество обучения, потому что оно не превращается в звонкую монету. Во всяком случае, в ближайшей перспективе, а заглядывать вдаль отечественный бизнес не приучен.
Могут сказать: а что с ним будет, с качеством? С демократией или без неё, преподаватели как работали, так и работают, их легко не сдвинешь, народ консервативный.
Но дело в том, что болонская система сломала прежний образовательный процесс. Нужно создавать новые схемы и наполнять их содержанием. Это колоссальная работа, требующая участия всех ведущих преподавателей. Но коллектив разодран противоречиями, в условиях тотальных сокращений перед каждой кафедрой стоит вопрос индивидуального выживания. В этой ситуации организовать такую работу может только реальный лидер. Но их уже нет, всех зачистили.
И студентов по болонской методе учат чему-нибудь и как-нибудь: очередной год пережить, а там видно будет. Отдельные попытки энтузиастов оживить процесс снизу вызывают раздражение, от них отмахиваются, как от назойливых мух.
В вузах модели Б обучение рассматривают лишь как источник прибыли. Поэтому все предложения по его удешевлению внедряются немедленно, а инициативы, направленные на улучшение качества, но требующие затрат, отклоняются. Преподаватель может наивно убеждать начальство, что средства нужны пустяковые, а эффект — смотрите какой будет! В ответ он услышит от какого-нибудь проректора с копытами ключевую фразу:
«ЕСЛИ НАВЕРХУ КАЧЕСТВО НИКОГО НЕ ИНТЕРЕСУЕТ, ТО ПОЧЕМУ ОНО ДОЛЖНО ИНТЕРЕСОВАТЬ НАС?»
Но что они готовы делать без остановки — это осваивать новые «образовательные территории». Открывают любую специальность, лишь бы окучить дополнительный контингент и получить под него бюджетные или какие-нибудь ещё деньги. При этом не имеет значения, есть ли в вузе соответствующие наработки, или хотя бы сотрудники, имеющие представление о том, как должен выглядеть соответствующий специалист. А ведь разработать подготовку с нуля куда сложнее, чем перейти на болонскую систему, о чем шла речь выше. Идет откровенная имитация обучения. Всё могём!
Готовы учить дополнительно, переучивать, повышать квалификацию. Сейчас подходит новая волна — среднее профессиональное образование в университете. Техникум, то есть. Говорят, скоро будет и ПТУ. А какая разница? Перспектива такова, что знания выпускников всех этих образовательных уровней в вузе модели Б станут примерно одинаковыми. Рост качества образования при такой системе управления исключен.
У описанной проблемы нет иного решения, кроме хирургии. Руководство подобных вузов необходимо ликвидировать безжалостно, и чем скорее, тем лучше.
О.Ю.Васильева уже приступила к этой работе, первые шаги сделаны. Но уволить — лишь часть дела. Гораздо важнее найти замену.
И это еще одна, очень серьезная, проблема для власти, если она действительно собирается восстановить отечественное образование.
Комментариев нет:
Отправить комментарий