Наследники по прямой
Да, я благополучно дожил до 28 лет в Советском Союзе. Не был репрессирован, не сидел изоляторе на знаменитой Игрени, меня не поражали в правах, не ссылали, не наградили "волчьим билетом", и все мои неприятности заканчивались на мелких конфликтах с властью, беседах с "сотрудниками", угрозах выгнать меня из Университета, попытках вербовки, закрытии молодежного театра, который мы организовали...
Будет много букв, поэтому те, кто не любит большие тексты могут сразу закрыть файл.
Это не наболевшее, это давно переболевшее, но все еще актуальное. Почему актуальное? Да потому, что пока страна, которая рядом, возрождает традиции СССР и мечтает о том, чтобы в том или ином виде возродить империю, я буду раз за разом повторять об опасности происходящего.
Меня упрекают в том, что я зациклен на своей нелюбви к России и Советскому Союзу - я бы давно забыл о них, но мои соотечественники - "любители совка" и горячо любимые мною представители "русского мира", которые рассказывают кому и как мы принадлежим, не дают мне этого сделать.
Я пишу эту статью в канун позорной даты — 17 сентября 1939 года.
Даты вступления СССР во Вторую Мировую войну совместно с нацистской Германией. В этот день наша бывшая родина начала захват территорий с населением 18 миллионов человек. Ударила в спину полякам, которые сражались с Гитлером (помните Брестскую крепость? Так вот, в те дни она пала в первый раз.) и разорвала Польшу.
Так что речь идет не об эфемерной угрозе. Речь идет о clear & present danger. Это не "может случиться", это уже случилось. Крым и Донбасс — это реальность. Давно уже реальность. И напали на нас не неизвестные посторонние, а наследники СССР — наследники по прямой.
Поэтому тех, кто сегодня здесь поддерживает идеи СССР и хочет возвращения обратно, я воспринимаю, как врагов — и моих личных, и государства. Личных — потому что я не хочу возвращаться назад, и не хочу, чтобы туда вернулась страна, в которой я живу.
Это не наболевшее, это давно переболевшее, но все еще актуальное. Почему актуальное? Да потому, что пока страна, которая рядом, возрождает традиции СССР и мечтает о том, чтобы в том или ином виде возродить империю, я буду раз за разом повторять об опасности происходящего.
Меня упрекают в том, что я зациклен на своей нелюбви к России и Советскому Союзу - я бы давно забыл о них, но мои соотечественники - "любители совка" и горячо любимые мною представители "русского мира", которые рассказывают кому и как мы принадлежим, не дают мне этого сделать.
Я пишу эту статью в канун позорной даты — 17 сентября 1939 года.
Даты вступления СССР во Вторую Мировую войну совместно с нацистской Германией. В этот день наша бывшая родина начала захват территорий с населением 18 миллионов человек. Ударила в спину полякам, которые сражались с Гитлером (помните Брестскую крепость? Так вот, в те дни она пала в первый раз.) и разорвала Польшу.
Так что речь идет не об эфемерной угрозе. Речь идет о clear & present danger. Это не "может случиться", это уже случилось. Крым и Донбасс — это реальность. Давно уже реальность. И напали на нас не неизвестные посторонние, а наследники СССР — наследники по прямой.
Поэтому тех, кто сегодня здесь поддерживает идеи СССР и хочет возвращения обратно, я воспринимаю, как врагов — и моих личных, и государства. Личных — потому что я не хочу возвращаться назад, и не хочу, чтобы туда вернулась страна, в которой я живу.
В общем, мелочи.
Не диссидент я, если по гамбургскому счету, мелочь пузатая. Так почему же я так не люблю тот строй и не вспоминаю добрым словом те времена?
В самом деле, мы же были молоды, беззаботны — и девушки были краше, и водка лучше, а закуска...
Хотя не в закуске дело.
Вот и пишут мне: неужели вы не помните ничего хорошего? Ведь какую страну просрали! И в космос летали! И БАМ строили! И балет был впереди планеты всей! И были мы могучи! И все нас боялись! И соревновались с самой Пиндосией за влияние в мире и бежали от нас робкие пиндосы!
Нет, почему же...
Помню. Хорошо помню.
Помню чудовищное ощущение несвободы. Просто жуткое ощущение нависающей враждебной силы всегда и везде сопровождавшее меня. И враньё. Каждый день, каждую минуту.
Откровенное вранье в газетах, в журналах, в книгах: привычное, ежедневное, ритуальное - все знают, что написана неправда, но ее читают, цитируют, толкуют.
Это повальное лицемерие, возведенное в норму.
И еще - это страх. Тоже привычный, окружающий тебя с рождения.
Страх перед "органами", прослушкой, сексотами, все эти шепотки на кухнях, "Немецкая волна" через глушилки, "Голос Америки"...
"Сева-Сева Новгородцев, город Лондон Би-Би-Си..."
Не высовывайся. Не болтай. Не выделяйся. Не задавай вопросов. Не лезь.
Все под запретом. Все контролируется государством.
Вы думаете, что можно слушать любую музыку? Нет! Только разрешенную.
Вы думаете, что можно читать любые книги?
Нет! Только разрешенные.
Облавы, КГБ, оперотряды...
И враньё, враньё, враньё...
Помню, как у нас в городе впервые продавали египетские апельсины - очередь была на пол-проспекта, а мы собирали боковинки от упаковочных ящиков: картонные со странной арабской вязью и профилем Нефертити.
Помню, как в Москву съезжались за продуктами обитатели окрестных областей и забитые людьми гастрономы на площади Трех вокзалов.
Помню пустые полки в магазинах — завтрак туриста и морская капуста: мы жили исключительно с рынка, благо у нас в Днепре он был изобилен. А в Рыбинске, где жила тогда моя будущая жена, такого рынка не было и за мясом надо было идти в 5 утра.
В 1989 году я тоже вставал в 5 утра за молоком для новорожденного сына — ни деньги, ни связи тогда проблему не решали. Умирающий СССР таки достал и мой родной город.
Но давайте оставим колбасу в стороне. Вместе с огромными серыми глыбами смерзшихся пельменей с непонятной начинкой. Вместе с завтраком туриста, от которого пахло туристом. Бог с ней, с самой лучшей на свете едой в государстве рабочих и крестьян. Не будем запивать все это гидролизной водкой и березовым соком из трехлитровых банок. Проехали. Черную икру можно было купить из-под полы, кофе тоже... Связи, знакомства, подсобки, спецраспределители — справедливость по-советски, если кто забыл или не знал, выглядела именно так. Чековые магазины, склады облпотребсоюза, базы кооперации. Даже книги из-под прилавка, как и болгарские сигареты. Зато кубинские сигары и вонючий "Партагас" — свободно. Налетай!
Самая справедливая, самая мирная, самая свободная...тюрьма.
Большая, в 1\6 суши тюрьма. С вертухаями, вышками с пулеметами и полчищами рабов, не представляющих жизни за ее пределами, не умеющими жить без железной руки на загривке, не знающими ни чужих языков, ни обычаев и, что самое странное и страшное, нежно любящих и своих мучителей, и место своего заключения.
Я представляю, как сейчас морщатся многие, читающие этот текст.
Нельзя слепому объяснить, что такое желтый. Он может понять, что такое солнце по теплу от лучей на лице, но не способен воспринять цвет.
Человеку, который не понимает мерзость несвободы, невозможно объяснить что такое свобода и почему жить без нее мука.
Рожденному в рабстве она не нужна. Он любит хозяина, ему хорошо в бараке для заключенных, он верит в то, что остальной мир гораздо хуже, хотя никогда не видел его.
Запрещенные книги, которые мы читали — Солженицын, Даниэль, Булгаков, Оруэлл, фотокопии "Посева" казались глотком свободы. История была чиста от того, что натворили строители коммунизма, вылизана, как кошачьи яйца. Очевидцы, которых было много — еще живы были и те, кто казнил, и те, кто охранял, и те, кто чудом избежал смерти — молчали.
Даже пьяными. Даже в кругу друзей. Даже в семье. Шепотом на кухне, при задернутых занавесках. Нельзя. Тсссс! Донесут. Не болтай. Зачем тебе это? Ну, было! Прошло! Ты же живой! Ты же не сидишь? Не расстрелян?
Если прошло, чего же вы так боитесь?
В крови, в генах, в костном мозгу страх перед этой народной властью...
Жуть.
Спасибо партии родной за наше детство золотое!
Как получишь галстук, береги его! Он ведь с нашим знаменем цвета одного.
Меня до сих пор коробит от красных знамен, а ведь в 1976 году был в "Молодой Гвардии" знаменосцем дружины. И ничего — нёс, не тошнило.
Тошнить начало чуть позже. Появился нюх на ложь. Виноваты гены и книги.
Вы не задумывались, зачем в огромной, 250-милионной стране ложь стала образом жизни? Религией? Главным фетишем? Почему население, среди которого было немало интеллектуальных, думающих да просто порядочных людей, приняло правила этой игры и не краснея славило партию мерзавцев и убийц, стоящих у власти? Что надо было сделать с народами, населявшими СССР, чтобы полностью выжечь в них способности к критическому мышлению?
Все очень просто — запугать. С первой минуты прихода к власти — убивать. Убивать, убивать, убивать как можно больше, жестоко, кроваво, изобретательно...
Любого, кто против. Любого, кто сомневается. Уничтожать врагов — социально далеких, социально близких, но не наших, женщин, детей, стариков, попов и офицеров. Поощрять доносы, выдвигать на роль пастухов исключительно преданных.
Превратить людей в стадо.
И превратили. Вывели красные селекционеры новую человеческую породу, которая верит любой лжи, если она исходит от власти. Породу людей, которым не нужна свобода ни в какой из форм, не нужна эволюция, потому, что им и так хорошо. Которым уютно, когда им лгут, и которые с удовольствием лгут сами.
Получилось.
Кто написал те самые пресловутые миллионы доносов? Да обычные люди, такие же, как те, которых по этим доносам пытали, ссылали и расстреливали.
Грандиозный эксперимент получился, массаракш! Эксперимент по построению мира навыворот. Мира, где честь и бесчестье, ум и тупость, благородство и предательство поменялись местами. В этой системе координат именами палачей назывались города, деревни, улицы и районы, а те, кто боролся с режимом, оказывались в списках бандитов, подонков и палачей.
Нас с самого раннего детства окружали пропагандистскими штампами, которые превосходно заменяли знания по истории. Мы учили не историю, а историю КПСС. Не философию, а марксистско-ленинскую философию. Нам врали во всем и мы учились врать во всем...
Октябрята, пионеры, комсомольцы, кандидаты в члены, члены КПСС — шаг за шагом. Хочешь занять место на карьерной лестнице — запишись в самую справедливую, умную и народную партию рабочих и крестьян.
Попробуй только не одевать на шею хомут, не показывать своей принадлежности к своре — и с карьерой можешь проститься.
Квартира, машина, поездка в санаторий, спецраспределитель, больничка получше и раб счастлив. Зачем нужна свобода? Хозяин все дал.
Не буду касаться бесплатной медицины, которая никогда не была бесплатной, а если была бесплатной, то чудовищной по качеству — зубы без обезболивания, аборты без наркоза, херовые лекарства, палаты по десять человек, засранные туалеты...
Не буду касаться бесплатного образования.
Никогда и ничего не было бесплатно. Рабы платили за все. Они всю жизнь пахали на государство, 5-6 дней в неделю по 8-10 часов, а государство отбирало у них всю созданную прибавочную стоимость, распределяя небольшую ее часть между производителями в виде якобы бесплатных благ.
Вместо того, чтобы давать людям заработать и оплатить свои нужды, оно тупо прикармливало сотни миллионов рабов, когда надо прореживая стадо голодоморами и репрессиями. Миллионы рабов колхозников пахали на полях за человеко-дни, а городских жителей постоянно бросали им на помощь, демонстрируя смычку города и деревни.
Сейчас мне будут рассказывать про социальные лифты, про научные достижения, большие возможности, про принял с сохой и оставил с атомной бомбой. А я вспоминаю своих бабушку и дедушку, перенесших все прелести этой власти и никогда не увидевших нормальную жизнь за пределами этой страны.
Как же я был рад, когда этот монстр сдох. Как же это было прекрасно, дожить до момента, когда рухнули стены тюрьмы.
Я был наивен, я думал, что достаточно разрушить решетки, как люди станут лучше и свободнее. Естественно, этого не произошло.
Я видел, как люди чуть старше меня, попав в новые условия, из фрондеров и антисоветчиков становились большевиками. Как антикоммунисты 70-х становились коммунистами 90-х. Потому, что не могли жить вне матрицы того мира. Они не знали, что делать со свободой. Она не была для них необходимостью, а стала обязанностью. Представляете себе свободу, которая стала обязанностью? Когда нужно думать за себя, принимать решения, нести за них ответственность?
Их внезапно перестали кормить, хоть было скудно и голодно, но их раньше кормили, а теперь — нет. И сосед вдруг оказался удачливым предпринимателем, а был самым бестолковым инженером НИИ! Он теперь на мерсе, а мне не на что купить банку растворимого кофе! Где справедливость!? Где социальное равенство, массаракш!?
И не понимали эти люди, что в их несчастьях виноват не новый порядок вещей, а то, что ни много лет прожили в том, старом мире. Где не было эквивалента результатам труда, настоящего развития науки, промышленности, работающей не на войну, не на танки и ракеты, а на красивые пиджаки, кружевные трусы и триста сортов колбасы.
На безнравственный капиталистический мир они обиделись, а не на тот кошмар, в котором жили от рождения.
И еще — помните? — страх. Страх, как цементирующая общество сила. Он никуда не делся. Он остался.
Не диссидент я, если по гамбургскому счету, мелочь пузатая. Так почему же я так не люблю тот строй и не вспоминаю добрым словом те времена?
В самом деле, мы же были молоды, беззаботны — и девушки были краше, и водка лучше, а закуска...
Хотя не в закуске дело.
Вот и пишут мне: неужели вы не помните ничего хорошего? Ведь какую страну просрали! И в космос летали! И БАМ строили! И балет был впереди планеты всей! И были мы могучи! И все нас боялись! И соревновались с самой Пиндосией за влияние в мире и бежали от нас робкие пиндосы!
Нет, почему же...
Помню. Хорошо помню.
Помню чудовищное ощущение несвободы. Просто жуткое ощущение нависающей враждебной силы всегда и везде сопровождавшее меня. И враньё. Каждый день, каждую минуту.
Откровенное вранье в газетах, в журналах, в книгах: привычное, ежедневное, ритуальное - все знают, что написана неправда, но ее читают, цитируют, толкуют.
Это повальное лицемерие, возведенное в норму.
И еще - это страх. Тоже привычный, окружающий тебя с рождения.
Страх перед "органами", прослушкой, сексотами, все эти шепотки на кухнях, "Немецкая волна" через глушилки, "Голос Америки"...
"Сева-Сева Новгородцев, город Лондон Би-Би-Си..."
Не высовывайся. Не болтай. Не выделяйся. Не задавай вопросов. Не лезь.
Все под запретом. Все контролируется государством.
Вы думаете, что можно слушать любую музыку? Нет! Только разрешенную.
Вы думаете, что можно читать любые книги?
Нет! Только разрешенные.
Облавы, КГБ, оперотряды...
И враньё, враньё, враньё...
Помню, как у нас в городе впервые продавали египетские апельсины - очередь была на пол-проспекта, а мы собирали боковинки от упаковочных ящиков: картонные со странной арабской вязью и профилем Нефертити.
Помню, как в Москву съезжались за продуктами обитатели окрестных областей и забитые людьми гастрономы на площади Трех вокзалов.
Помню пустые полки в магазинах — завтрак туриста и морская капуста: мы жили исключительно с рынка, благо у нас в Днепре он был изобилен. А в Рыбинске, где жила тогда моя будущая жена, такого рынка не было и за мясом надо было идти в 5 утра.
В 1989 году я тоже вставал в 5 утра за молоком для новорожденного сына — ни деньги, ни связи тогда проблему не решали. Умирающий СССР таки достал и мой родной город.
Но давайте оставим колбасу в стороне. Вместе с огромными серыми глыбами смерзшихся пельменей с непонятной начинкой. Вместе с завтраком туриста, от которого пахло туристом. Бог с ней, с самой лучшей на свете едой в государстве рабочих и крестьян. Не будем запивать все это гидролизной водкой и березовым соком из трехлитровых банок. Проехали. Черную икру можно было купить из-под полы, кофе тоже... Связи, знакомства, подсобки, спецраспределители — справедливость по-советски, если кто забыл или не знал, выглядела именно так. Чековые магазины, склады облпотребсоюза, базы кооперации. Даже книги из-под прилавка, как и болгарские сигареты. Зато кубинские сигары и вонючий "Партагас" — свободно. Налетай!
Самая справедливая, самая мирная, самая свободная...тюрьма.
Большая, в 1\6 суши тюрьма. С вертухаями, вышками с пулеметами и полчищами рабов, не представляющих жизни за ее пределами, не умеющими жить без железной руки на загривке, не знающими ни чужих языков, ни обычаев и, что самое странное и страшное, нежно любящих и своих мучителей, и место своего заключения.
Я представляю, как сейчас морщатся многие, читающие этот текст.
Нельзя слепому объяснить, что такое желтый. Он может понять, что такое солнце по теплу от лучей на лице, но не способен воспринять цвет.
Человеку, который не понимает мерзость несвободы, невозможно объяснить что такое свобода и почему жить без нее мука.
Рожденному в рабстве она не нужна. Он любит хозяина, ему хорошо в бараке для заключенных, он верит в то, что остальной мир гораздо хуже, хотя никогда не видел его.
Запрещенные книги, которые мы читали — Солженицын, Даниэль, Булгаков, Оруэлл, фотокопии "Посева" казались глотком свободы. История была чиста от того, что натворили строители коммунизма, вылизана, как кошачьи яйца. Очевидцы, которых было много — еще живы были и те, кто казнил, и те, кто охранял, и те, кто чудом избежал смерти — молчали.
Даже пьяными. Даже в кругу друзей. Даже в семье. Шепотом на кухне, при задернутых занавесках. Нельзя. Тсссс! Донесут. Не болтай. Зачем тебе это? Ну, было! Прошло! Ты же живой! Ты же не сидишь? Не расстрелян?
Если прошло, чего же вы так боитесь?
В крови, в генах, в костном мозгу страх перед этой народной властью...
Жуть.
Спасибо партии родной за наше детство золотое!
Как получишь галстук, береги его! Он ведь с нашим знаменем цвета одного.
Меня до сих пор коробит от красных знамен, а ведь в 1976 году был в "Молодой Гвардии" знаменосцем дружины. И ничего — нёс, не тошнило.
Тошнить начало чуть позже. Появился нюх на ложь. Виноваты гены и книги.
Вы не задумывались, зачем в огромной, 250-милионной стране ложь стала образом жизни? Религией? Главным фетишем? Почему население, среди которого было немало интеллектуальных, думающих да просто порядочных людей, приняло правила этой игры и не краснея славило партию мерзавцев и убийц, стоящих у власти? Что надо было сделать с народами, населявшими СССР, чтобы полностью выжечь в них способности к критическому мышлению?
Все очень просто — запугать. С первой минуты прихода к власти — убивать. Убивать, убивать, убивать как можно больше, жестоко, кроваво, изобретательно...
Любого, кто против. Любого, кто сомневается. Уничтожать врагов — социально далеких, социально близких, но не наших, женщин, детей, стариков, попов и офицеров. Поощрять доносы, выдвигать на роль пастухов исключительно преданных.
Превратить людей в стадо.
И превратили. Вывели красные селекционеры новую человеческую породу, которая верит любой лжи, если она исходит от власти. Породу людей, которым не нужна свобода ни в какой из форм, не нужна эволюция, потому, что им и так хорошо. Которым уютно, когда им лгут, и которые с удовольствием лгут сами.
Получилось.
Кто написал те самые пресловутые миллионы доносов? Да обычные люди, такие же, как те, которых по этим доносам пытали, ссылали и расстреливали.
Грандиозный эксперимент получился, массаракш! Эксперимент по построению мира навыворот. Мира, где честь и бесчестье, ум и тупость, благородство и предательство поменялись местами. В этой системе координат именами палачей назывались города, деревни, улицы и районы, а те, кто боролся с режимом, оказывались в списках бандитов, подонков и палачей.
Нас с самого раннего детства окружали пропагандистскими штампами, которые превосходно заменяли знания по истории. Мы учили не историю, а историю КПСС. Не философию, а марксистско-ленинскую философию. Нам врали во всем и мы учились врать во всем...
Октябрята, пионеры, комсомольцы, кандидаты в члены, члены КПСС — шаг за шагом. Хочешь занять место на карьерной лестнице — запишись в самую справедливую, умную и народную партию рабочих и крестьян.
Попробуй только не одевать на шею хомут, не показывать своей принадлежности к своре — и с карьерой можешь проститься.
Квартира, машина, поездка в санаторий, спецраспределитель, больничка получше и раб счастлив. Зачем нужна свобода? Хозяин все дал.
Не буду касаться бесплатной медицины, которая никогда не была бесплатной, а если была бесплатной, то чудовищной по качеству — зубы без обезболивания, аборты без наркоза, херовые лекарства, палаты по десять человек, засранные туалеты...
Не буду касаться бесплатного образования.
Никогда и ничего не было бесплатно. Рабы платили за все. Они всю жизнь пахали на государство, 5-6 дней в неделю по 8-10 часов, а государство отбирало у них всю созданную прибавочную стоимость, распределяя небольшую ее часть между производителями в виде якобы бесплатных благ.
Вместо того, чтобы давать людям заработать и оплатить свои нужды, оно тупо прикармливало сотни миллионов рабов, когда надо прореживая стадо голодоморами и репрессиями. Миллионы рабов колхозников пахали на полях за человеко-дни, а городских жителей постоянно бросали им на помощь, демонстрируя смычку города и деревни.
Сейчас мне будут рассказывать про социальные лифты, про научные достижения, большие возможности, про принял с сохой и оставил с атомной бомбой. А я вспоминаю своих бабушку и дедушку, перенесших все прелести этой власти и никогда не увидевших нормальную жизнь за пределами этой страны.
Как же я был рад, когда этот монстр сдох. Как же это было прекрасно, дожить до момента, когда рухнули стены тюрьмы.
Я был наивен, я думал, что достаточно разрушить решетки, как люди станут лучше и свободнее. Естественно, этого не произошло.
Я видел, как люди чуть старше меня, попав в новые условия, из фрондеров и антисоветчиков становились большевиками. Как антикоммунисты 70-х становились коммунистами 90-х. Потому, что не могли жить вне матрицы того мира. Они не знали, что делать со свободой. Она не была для них необходимостью, а стала обязанностью. Представляете себе свободу, которая стала обязанностью? Когда нужно думать за себя, принимать решения, нести за них ответственность?
Их внезапно перестали кормить, хоть было скудно и голодно, но их раньше кормили, а теперь — нет. И сосед вдруг оказался удачливым предпринимателем, а был самым бестолковым инженером НИИ! Он теперь на мерсе, а мне не на что купить банку растворимого кофе! Где справедливость!? Где социальное равенство, массаракш!?
И не понимали эти люди, что в их несчастьях виноват не новый порядок вещей, а то, что ни много лет прожили в том, старом мире. Где не было эквивалента результатам труда, настоящего развития науки, промышленности, работающей не на войну, не на танки и ракеты, а на красивые пиджаки, кружевные трусы и триста сортов колбасы.
На безнравственный капиталистический мир они обиделись, а не на тот кошмар, в котором жили от рождения.
И еще — помните? — страх. Страх, как цементирующая общество сила. Он никуда не делся. Он остался.
Недавно говорил со своим старым-старым другом. Мы учились вместе, потом он стал москвичом, потом сделал фирму в Крыму, а теперь он крымнаш, но потихоньку, все-таки 35 лет дружбы... Говорю с ним по скайпу и вдруг слышу — он боится. Он боится говорить на политические темы. Начинает петлять, переводить разговор в другое русло. По скайпу, Карл! Он, никогда ничего не боявшийся, реально забоялся.
Говорю по скайпу с еще одним своим знакомым, который тоже оказался на вражеской территории, в Крыму. Он обрывает меня на полуслове: Давай об этом не будем!
Но... недоумеваю я.
Давай об этом не будем, чеканит мой знакомый. Ты что, не понимаешь?
Я понимаю. Я все понимаю.
Я вижу тот же поток лжи, что когда-то был основой идеологии и политики СССР — он вернулся. Я вижу страх, который возродился, вылупился из дремавших в сознании спор и пополз по умам, отвоевывая потерянные позиции.
За прошлую неделю в одной бывшей братской стране открыли два памятника Сталину и повесили на шею памятнику Солженицына табличку "иуда". Массаракш, за что же вы так любите собственных палачей, пожизненные граждане СССРа? Чем вам так люба тюрьма, что вы бежите туда скидывая портки, чтобы облегчить задачу тем, кто готовится вас поиметь?
Снова непогрешимые вожди - неизвестные отцы — у власти.
Снова бьет по мозгам Останкинская башня противобаллистической защиты и вся страна в едином порыве мчится любить начальственную тупую задницу, и ненавидеть, кого прикажут.
Говорю по скайпу с еще одним своим знакомым, который тоже оказался на вражеской территории, в Крыму. Он обрывает меня на полуслове: Давай об этом не будем!
Но... недоумеваю я.
Давай об этом не будем, чеканит мой знакомый. Ты что, не понимаешь?
Я понимаю. Я все понимаю.
Я вижу тот же поток лжи, что когда-то был основой идеологии и политики СССР — он вернулся. Я вижу страх, который возродился, вылупился из дремавших в сознании спор и пополз по умам, отвоевывая потерянные позиции.
За прошлую неделю в одной бывшей братской стране открыли два памятника Сталину и повесили на шею памятнику Солженицына табличку "иуда". Массаракш, за что же вы так любите собственных палачей, пожизненные граждане СССРа? Чем вам так люба тюрьма, что вы бежите туда скидывая портки, чтобы облегчить задачу тем, кто готовится вас поиметь?
Снова непогрешимые вожди - неизвестные отцы — у власти.
Снова бьет по мозгам Останкинская башня противобаллистической защиты и вся страна в едином порыве мчится любить начальственную тупую задницу, и ненавидеть, кого прикажут.
Уверяю вас, я не ошибаюсь. Я не забыл эту звонкую поступь оболваненных колонн. Я её очень хорошо помню.
Я думал, что СССР умер, а он просто сменил имя. Немножко имя, немножко точку приложения сил, но не людоедскую суть. Усатого вождя сменил бесцветный, а ложь, как основа политики страны, осталась и ее не победить. Она стала совершенней, изощренней и доступней.
И империя зла не уничтожена — её умудрились восстановить в рекордные сроки в новых границах.
И империя зла не уничтожена — её умудрились восстановить в рекордные сроки в новых границах.
Наследники по прямой живы и готовы к новым подвигам. Они не изменились.
И мы не изменились, к сожалению. Вернее, изменились недостаточно — многие из нас все так же восприимчивы к идеям тоталитаризма и мечтают о сильной руке. И тем, кто не хочет снова проснуться в клетке, самое время задуматься — а достаточно ли надежно мы защищены от реванша? Ведь переименованием улиц и городов покончить с монстром невозможно. Нужно успеть воспитать несколько поколений людей, не знавших рабства, для которых жизнь в тюрьме будет противоестественна, а воздух свободомыслия будет для них единственно возможным для дыхания.
Я не скажу, что мир станет раем, но он станет гораздо безопаснее и чище, если из него уйдет само воспоминание о большевистском СССР. Я в этом уверен.
И мы не изменились, к сожалению. Вернее, изменились недостаточно — многие из нас все так же восприимчивы к идеям тоталитаризма и мечтают о сильной руке. И тем, кто не хочет снова проснуться в клетке, самое время задуматься — а достаточно ли надежно мы защищены от реванша? Ведь переименованием улиц и городов покончить с монстром невозможно. Нужно успеть воспитать несколько поколений людей, не знавших рабства, для которых жизнь в тюрьме будет противоестественна, а воздух свободомыслия будет для них единственно возможным для дыхания.
Я не скажу, что мир станет раем, но он станет гораздо безопаснее и чище, если из него уйдет само воспоминание о большевистском СССР. Я в этом уверен.
Вот, собственно, и все. Моя нелюбовь к реваншистам - это не психоз, это — ответная реакция. Это реакция моей иммунной системы на опасность — условный рефлекс.
Я слышу знакомые слова, чувствую знакомые запахи, мелькает на экранах ТВ знакомая до боли лживая картинка, я слышу тот же лживый текст, произнесенный со знакомой интонацией - welcome to the past. Здравствуйте, дорогие 70-е.
Не знаю как у вас, а у меня дыбом встает шерсть на загривке — так реагирует на запах волка повидавшая виды овчарка.
Я туда не хочу. Я бы уехал оттуда в любом случае — хоть тушкой, хоть чучелом, но тогда нам повезло. Я бы не стал полагаться на повторное везение, второй раз может оказаться роковым.
Помните, ничего не кончилось. Мы воюем за независимость и свободу и до победы еще очень далеко.
Я слышу знакомые слова, чувствую знакомые запахи, мелькает на экранах ТВ знакомая до боли лживая картинка, я слышу тот же лживый текст, произнесенный со знакомой интонацией - welcome to the past. Здравствуйте, дорогие 70-е.
Не знаю как у вас, а у меня дыбом встает шерсть на загривке — так реагирует на запах волка повидавшая виды овчарка.
Я туда не хочу. Я бы уехал оттуда в любом случае — хоть тушкой, хоть чучелом, но тогда нам повезло. Я бы не стал полагаться на повторное везение, второй раз может оказаться роковым.
Помните, ничего не кончилось. Мы воюем за независимость и свободу и до победы еще очень далеко.
Присоединяйтесь к группе "Обозреватель Блоги" на Facebook и следите за обновлениями!
Комментариев нет:
Отправить комментарий