Научись онтокритике, чтобы перенаучиться жить

Неграмотными в 21-м веке будут не те, кто не могут читать и писать, а те, кто не смогут научаться, от(раз)учаться и перенаучаться. Элвин Тоффлер

Поиск по этому блогу

2011-11-16

Быстрый разнос системы открыто предсказывают люди, близкие к самому сердцу этой системы : Сергей Шелин : Газета.ru

  Читать полностью: http://www.gazeta.ru/column/shelin/3835605.shtml

Фронда как норма
— 16.11.11 09:00 —

Этот год начинался с того, что системные интеллектуалы наперебой сочиняли программы — и для Путина, и для Медведева, и для обоих разом. А заканчивается тем, что те же самые люди всенародно объявляют, что, мол, ничего не вышло и не выйдет. Потому что не в коней корм.

Всего восемь месяцев назад разгромный (по отношению к властям) доклад Белановского — Дмитриева (Центр стратегических разработок), повествующий о приближении полномасштабного политического кризиса, хоть и сделался сенсацией, но все-таки воспринимался лишь как фрондерство отдельно взятых статусных умников. Потому что прочие наши официально признанные знатоки все еще предавались привычному своему занятию — давали правителям мудрые и прогрессивные советы, делая это либо по прямому их предписанию (как составители перелицованной «Стратегии-2020» для Путина), либо даже по зову сердца (как ИНСОР для Медведева). И вот

сегодня фрондерство превратилось в мейнстрим. Новый скандальный доклад («Движущие силы и перспективы политической трансформации России») исходит уже не только от ЦСР, но и от официальнейшей Академии народного хозяйства и госслужбы при президенте РФ, а Михаил Дмитриев и Сергей Белановский уже не единственные его составители, а руководители целого авторского коллектива.

И формально, и еще более того фактически это теперь мнение большинства системных, в том числе и околовластных, экспертов. Людей, глубоко укорененных в истеблишменте и по одному этому совершенно не похожих на бунтарей. Тем более интересны отчаянные мысли, которыми они надумали поделиться уже не с властями, а с широкой публикой.

Весной в докладе № 1 было сделано несколько крайне удачных прогнозов, которые с тех пор успели сбыться. Например, что критическое отношение к властям станет поведенческой нормой, а «выражение политической лояльности может превратиться в проявление дурного тона». Что сейчас и происходит, причем в самых уморительных формах.

Если уж Макаревич, Собчак и даже чуть ли не Бондарчук начинают кокетничать некой «оппозиционностью», значит, шоу-бизнес получил от российской публики совершено недвусмысленные сигналы, которые не может игнорировать ни один человек, который хлопочет о собственной выгоде. Если уж национальный лидер на валдайских собеседованиях находит дружескую поддержку только у таких проникновенных экспертов, как Нарочницкая, Рар или Мигранян, значит, сколько-нибудь серьезные специалисты уже осознали, что за публично демонстрируемую близость к телу придется заплатить репутацией. А кто по рассеянности не заметил, что «поведенческая норма» круто изменилась, пускай не удивляется последствиям.

Другой исполнившийся прогноз касался обмена должностями в тандеме. Этот обмен, как помним, считался тогда хоть и возможным, но никак не самым вероятным поворотом событий. Белановским и Дмитриевым было предсказано, что народ такую рокировку не поймет и в проигрыше окажутся оба вождя. Так и случилось.

Причем не понял не только народ, но и изрядная (а скорее всего, и преобладающая) доля истеблишмента. Выражением настроений этого слоя системных людей как раз и стал доклад № 2.

По своему смыслу это не столько советы высшему начальству, сколько попытки хладнокровно изобразить предстоящие события. Надо знать круг этих людей, чтобы прочувствовать всю глубину разочарования, которое им пришлось пережить, чтобы они отказались от привычных для них обращений к вождям. Или хотя бы изобразили такой отказ. Если исходить не из текста, по своему тону вполне рассудительного, а из этого подтекста, то подлинный жанр доклада — не столько аналитика, сколько скандал.

Изложенный в нем пакет новых прогнозов легко делится на вполне убедительные и убедительные не вполне.

Очень убедительна, например, мысль, что нынешняя парламентско-президентская кампания не укрепляет систему, а только разгоняет ее кризис. Или что Медведев как политическая фигура необратимо сошел с дистанции, а Путин в качестве таковой все очевиднее устаревает, теряя немногие оставшиеся шансы на перезагрузку. Или вызвавшее буйство в рядах единороссовской номенклатуры вполне разумное предположение, что чем больше голосов власти насчитают «Едру», тем выше в массах поднимется раздражение против самих же властей: «…70% голосов ЕР большинством населения, скорее всего, будет воспринято не как свидетельство популярности партии, а как доказательство нечестности выборов. Даже достижение 40% может вызвать сомнения…» Ну, разумеется, и может, и вызовет.

Все эти предвидения выглядят вполне достоверно, однако особо интересны даже не этим, а тем, что

быстрый разнос системы открыто предсказывают люди, близкие к самому сердцу этой системы.

Что же до прогнозов на более отдаленное будущее, то с ними согласится уже не каждый. Предстоящие годы видятся авторам доклада как время общественной поляризации, причем оба полюса окажутся в оппозиции нынешней власти. С одной стороны, растущий «средний класс», который изображается как сообщество продвинутых людей, не желающих материально зависеть от государства, а в политике выступающих носителями всего разумного и передового. С другой — остальные массы, требующие от верхов широкомасштабных перераспределительных мероприятий.

Нынешняя бюрократическая вертикаль и Путин как ее глава не будут устраивать ни тех ни других. Если кризис пойдет быстро, то в ближайшие годы в России возникнет то ли какая-то неустойчивая демократия, то ли популистская диктатура чавесовского типа. А если ситуацию удастся сейчас подморозить, то несколькими годами позже, где-то к концу десятых годов, окрепший численно и нравственно «средний класс» уже уверенной рукой сам возьмет власть и создаст нормально работающий режим.

Короче, модель как модель, не хуже любой другой. Обновленная и подправленная версия той модели модернизации с ее культом «среднего класса», которую большинство российских экспертов признает правильной уже лет двадцать пять, если не больше. До сих пор построенные на ней прогнозы не очень-то оправдывались, но кто доказал, что они не оправдаются в будущем? Особо интересны тут опять же не сами сценарии, а то, что

авторы доклада не понимают, каким способом в любой из этих сценариев сумели бы вписаться нынешняя бюрократическая вертикаль, партия власти и ее лидер, и открыто об этом своем непонимании объявляют.

В этом и суть. Интеллектуальный истеблишмент устами своих статусных докладчиков сообщает властям, что не видит в их поведении ни логики, ни перспективы, что это поведение он не одобряет и, так сказать, снимает с себя ответственность за последствия. Разумеется, это не бунт. Это скандал. Но то, что весь этот круг статусных и весьма дорожащих своими привилегиями людей дозрел до публичного скандала с высшей властью, очень многое говорит о сегодняшних наших раскладах.

Тeги: Доклад «Движущие силы и перспективы политической трансформации России», Центр стратегических разработок, Михаил Дмитриев, Сергей Белановский, прогнозы развития России

Читать полностью: http://www.gazeta.ru/column/shelin/3835605.shtml

Так жить нельзя — кризис системный : Игорь Бунин: Как в 1984 году

ВЕДОМОСТИ

Игорь Бунин: Как в 1984 году

Ситуация будет стимулировать протестные движения, шанс будет не столько у коммунистов или либералов, сколько у популистов
Читать целиком
Игорь Бунин: Как в 1984 году

Основные результаты парламентской и президентской избирательных кампаний предрешены. Есть несколько частностей: сохранит ли «Единая Россия» квалифицированное большинство в Думе или получит лишь абсолютное, несколько раз в год голосуя за конституционные законы вместе с верным партнером Кремля ЛДПР? Еще один вопрос: пройдут ли в парламент эсеры? Последний прогноз ВЦИОМ, дающий им 9%, показывает, что скорее да, чем нет. Насколько больше голосов, чем четыре года назад, получит КПРФ, наиболее активно использующая протестные настроения?
Но все эти вопросы — немаловажные для экспертов — мало повлияют на принятие ключевых политических решений. Такая электоральная ситуация свидетельствует об опасности дальнейшего снижения легитимности выборов, еще большего уменьшения доверия общества к их результатам. Но куда важнее другое — системный кризис, затрагивающий различные стороны жизни страны и общества.
Политический режим остается персоналистским, институты слабы, широкое распространение получили симулякры, которые, однако, все менее эффективны. В парламенте, благодаря наличию хоть какой-то оппозиции, идут споры (все-таки он остался местом для дискуссий), но они не имеют никакого значения для результатов голосования. После принятия нового партийного законодательства не удалось зарегистрировать ни одну партию, исключая пару объединительных проектов, реализованных под эгидой Кремля, — что не спасло их от серьезных проблем, когда они попытались конкурировать с партией власти. Законодательные меры по борьбе с коррупцией мало влияют на реальную практику. К тому же и все необходимые законы до сих пор не приняты — вопрос о контроле над расходами чиновников до сих пор не имеет четкого ответа.

Так жить нельзя

«Верхи» все больше приходят к выводу, что так жить нельзя — как это было в предперестроечном 1984 году. Представление о необходимости разумного превентивного самоограничения власти становится все более популярным. Это вполне рациональный подход. В современной Европе бушует кризис, но даже в разваливающейся Греции на место Георгиоса Папандреу может прийти Лукас Пападимос, а в Испании альтернативой Хосе Луису Сапатеро является Мариано Рахой. В России власть есть власть, а оппозиция есть оппозиция и само представление о том, что они могут поменяться местами, выглядит для начальства ересью. Сама оппозиция уже не верит в то, что сможет войти в правительство, — если случится чудо и она победит, у нее не наберется квалифицированных кадров для формирования правительства. И это не вина оппозиции, а ее беда — почти вся элита записана в одну партию.
Но здравое понимание необходимости реформ сочетается у «верхов» с представлением о том, что в их конкретных сферах интересов все идет более-менее нормально и ослаблять контроль нельзя. Вот у соседей ситуация действительно аховая, требующая масштабных реформ. Никто не хочет начинать самоограничение с себя, ослабляя собственные аппаратные позиции. Это неудивительно — политическая культура России как была авторитарной, так и остается. И добровольно развивать конкуренцию в своей зоне влияния никто не будет. Но и в этом отношении складывается ощущение, что мы живем в 1984 г. (не оруэлловском, а советском). Не в смысле политической и экономической моделей — они, разумеется, принципиально разные, — а в контексте представления о том, что можно подумать завтра над тем, что нужно было делать вчера. Кроме того, элиты слишком слабы, настроены конформистски, отучены (в первую очередь на примере дела Ходорковского) от самостоятельных политических действий.
«Низы» значительно менее информированы о существующих рисках, хотя общее представление о неблагополучии у них есть. Рейтинги «первых лиц» свидетельствуют о росте усталости от одних и тех же политических фигур. По данным «Левада-центра», в октябре 2010 г. индекс одобрения (разница положительных и отрицательных оценок) Путина составлял 57%, Медведева — 54%. В октябре нынешнего — 35 и 27% соответственно (и это в ходе избирательной кампании, после мощно раскрученного партийного съезда!). Если раньше стимулами голосования за власть была надежда на лучшее и нежелание вновь оказаться в 90-х гг., то сейчас все большую роль играет безальтернативность, крайний дефицит политического предложения в сочетании с апатией, охватившей значительную часть общества. Из этого следует, что запаса прочности российской власти до марта хватит, но уже в среднесрочной перспективе начнутся проблемы.
Примерно год назад Центр политических технологий проводил исследование настроений среднего класса, выявившее сильное неприятие (до 80% респондентов) произвола властей, коррупции, отсутствия политической конкуренции в современной России. Сейчас, как показывают опросы «Левада-центра», эти настроения активно распространяются и в «низах», о чем свидетельствует либеральный общественный запрос, описанный в статье Алексея Левинсона (см. «Ведомости» от 18.10.2011).

Понимаем, но не делаем

Другое дело, что общество не готово к «крови, поту и слезам». Завышенных ожиданий у него нет, но от существующих благ, к которым успело привыкнуть, оно отказываться не намерено. Власть осторожно зондирует вопрос о повышении пенсионного возраста — хотя бы добровольном, в весьма привлекательной упаковке. Но если цены на нефть упадут (как в 1984-м), то добровольные меры быстро превратятся в принудительные или Пенсионный фонд можно будет банкротить. В 2005 г. пренебрежение к политической психологии привело к массовым волнениям по поводу монетизации льгот, которые улеглись после мощных финансовых вливаний и осознания того, что принятый закон имеет и реальные плюсы. В случае нового кризиса аналога денежных компенсаций за неиспользуемые льготы не будет, тем более что глобальный мир продолжает находиться в зоне турбулентности, из которой пока не видно выхода: тучные годы закончились. Такая ситуация будет стимулировать значительно более серьезные протестные движения. И здесь свой шанс могут получить не столько коммунисты или либералы, сколько популисты. Вспомним Бориса Ельцина, сделавшего себе имя на критике номенклатурных привилегий и демонстративном отмежевании от бывших коллег уже через три года после 1984-го. Или интеллектуальный центр Зеленоград, почти поголовно голосовавший на первых конкурентных выборах за следователя-«правдолюбца» Тельмана Гдляна.
Современный российский популизм антибюрократичен, антикоррупционен и часто умеренно-националистичен. Он держит дистанцию от крайних националистов, которых постоянно шатает между радикальной кавказофобией и почти нескрываемым антисемитизмом. Концентрирует внимание на «народных» темах, выступая в качестве трибунов, защитников интересов «простых людей». Активно действует в интернете, но информация из сети распространяется далеко за ее пределы. Использует любой повод — от дела Свиридова до Сагры, от громких коррупционных скандалов до грубых проколов власти, — чтобы заявить о себе. Общество сильно раздражено, любой конфликт может вызвать взрыв эмоций, спонтанно направленных против его привилегированной части, стоящей над законом и тесно связанной с государством. Пусть даже дело на практике в конкретном случае и обстоит иначе — как в Брянске, где сотни людей вышли на улицы протестовать против мнимого «отмазывания» от наказания девушки, сбившей на своей машине женщину с дочерью. Слишком много примеров того, как такое «отмазывание» является реальным. Подобные всплески пока локальны, но в случае ухудшения социально-экономической ситуации могут иметь кумулятивный эффект.
Для власти популист — значительно более крепкий орешек, чем другие оппозиционеры. Его нельзя сбить заявлением о том, что разоблачение родной коррупции выгодно империалистическим разведкам, — этот аргумент вызывает обратную реакцию. Сомнительные эпизоды в биографиях, например давние судимости за нетяжкие преступления, тоже не слишком эффективны в стране, жители которой с удовольствием слушают шансон про Владимирский централ. Остается последовательное исключение популистов из электоральной политики (единственное исключение, подтверждающее правило, — многократно проверенный Жириновский). Навального в свой список на нынешних выборах не могла взять ни одна партия. Бывшего архангельского мэра Донского изъяли из списка «Яблока», а попытка Прохорова включить в число кандидатов Ройзмана стала одной из причин катастрофы правых. Но эффективно сдерживать популистов можно в относительно стабильной политической ситуации. Если начнет штормить, то выстроенные плотины могут оказаться недостаточно крепкими, а система в целом — слишком инерционной и уязвимой.
Автор — президент Центра политических технологий
Эта публикация основана на статье «Страх потери: Год 1984-й» из газеты «Ведомости» от 16.11.2011, №216 (2982)
Опубликовано по адресу: www.vedomosti.ru/newsline/news/1422734/god_1984j

Кризис не должен быть потерян. Кризисом надо воспользоваться : Владимир Мау. Ведомости

ВЕДОМОСТИ

Владимир Мау: Европе легче, чем было нам в СССР

СССР пытался отложить эти реформы до того момента, как перестал существовать
Читать целиком

Владимир Мау: Европе легче, чем было нам в СССР
На днях мы обсуждали повестку предстоящей дискуссии, посвященной кризису еврозоны. Я предложил включить в нее вопрос о роли российского опыта. Мои молодые коллеги восприняли это с пониманием и… включили пункт: европейский опыт для преодоления российского кризиса. Это была не случайная оговорка. За последние четверть века Россия прошла через несколько кризисов: трансформационный, структурный, макроэкономический — и всегда мы обращались к опыту зарубежных стран как к источнику для выработки наших собственных рецептов.
Сейчас ситуация существенным образом изменилась. Не то чтобы все кризисы завершились. Но важно видеть два новых важных обстоятельства.
С одной стороны, кризис, через который мы сейчас проходим, является глобальным и структурным. Он вызван не пороками российской системы, а особенностями мировой экономической динамики и глубокими тектоническими сдвигами в экономической и политической жизни мира. Это не делает нашу жизнь проще, это не делает проще задачи, стоящие перед национальной элитой. Напротив, борьба с этим кризисом требует напряженной интеллектуальной работы, политической мудрости и экспертной грамотности.
Борьба с таким кризисом не может опираться на существующий опыт. Напротив, попытки задействовать знания, почерпнутые из прежних кризисов, оказываются обречены на провал. В этом отношении нынешний кризис похож на глобальные экономико-политические катаклизмы 1930-х и 1970-х гг., когда на первых этапах политики и экономисты пытались решать проблемы старыми, хорошо известными из прошлых кризисов инструментами, тем самым только усугубляя новый кризис. Теперь России вместе со всем миром предстоит еще искать ответы на вызовы, которые во весь рост обозначились лишь в 2008 г. и с тех пор становятся все острее.
Но есть и другая сторона проблемы. Помимо собственно глобального кризиса (и в развитие его) некоторые страны столкнулись с кризисом макроэкономическим, прежде всего финансовым. Именно эти проблемы стоят перед Грецией и рядом других стран Европы. Пути выхода из такого кризиса хорошо изучены и требуют прежде всего политического мужества и ответственности, а отнюдь не выдающегося интеллекта.
Именно об этом думаешь, анализируя проблемы Греции и всего европейского сообщества, и невольно вспоминаешь ситуацию в СССР в последние два-три года его существования. Эта аналогия связана вовсе не с тем, что 20 лет назад распался Советский Союз, а теперь может распасться еврозона. Последнее маловероятно, даже если от нее отпадут слабые звенья (но это тоже маловероятно). Однако налицо два важных момента в советско-российском опыте, который представляет интерес с точки зрения нынешних европейско-греческих дебатов. Во-первых, готовность элиты принять и правительства осуществить стандартный стабилизационный пакет. Во-вторых, переплетение кризисов финансового и структурного. Рассмотрим эти два вопроса более подробно.

Взять на себя ответственность

К началу 1990-х гг. ситуация в СССР была простой и трудной одновременно. Было уже понятно, что наступил тяжелейший макроэкономический кризис, когда внешний долг превысил 100% ВВП, бюджетный дефицит стал двузначным, а внешние источники заимствований практически закрылись. Это означало необходимость запуска стандартных стабилизационных процедур — резкого поднятия (или либерализации) цен, изменения налоговой системы, приватизации, балансирования бюджета по уровню доступных доходов. Это было понятно при сколько-нибудь грамотном и непредвзятом анализе, но политически казалось абсолютно невозможным. Ушло еще некоторое время на политическое (а не только экспертное) осознание простых реалий, и только начало распада страны толкнуло политическую элиту на путь стабилизационных процедур — да и они заняли более семи лет. Практика подтвердила: сколько бы ни ругали пресловутый «вашингтонский консенсус», кризис отступает и экономический рост возобновляется лишь тогда, когда все компоненты этого консенсуса (либерализация, стабилизация, приватизация) оказываются реализованными на практике. Так было в Латинской Америке и в Израиле, в Польше и России.
Макроэкономическая стабилизация — задача интеллектуально простая, но в политическом и социальном отношении очень трудная. Кто-то должен взять на себя ответственность за принятие непопулярных решений, которые больно бьют практически по всем социальным группам, а впоследствии и серьезно меняют их конфигурацию.
Это тем более сложно, что необходимость стабилизации возникает после многих лет безответственной популистской политики, когда страна привыкает жить не по средствам и за чужой счет — не важно, природной ренты или заимствования у недальновидных и жадных иностранных банкиров. Но в какой-то момент оказывается, что благосостояние это основано на песке. Оно начинает разваливаться, причем с тем более тяжелыми последствиями, чем дольше общество жило не по средствам.
Тот, кто возьмет на себе ответственность за тяжелые решения, не будет популярен. Если стабилизация окажется успешной, то ему окажут должное уважение, но очень не скоро, после того, как экономика восстановится и наберет новую инерцию. На это уходят годы.
Нередко макроэкономический кризис совпадает со структурным, что делает ситуацию еще более сложной. Сейчас популярной является тема необходимости разграничения кризиса ликвидности и кризиса платежеспособности. Разница применительно к странам как раз и состоит в том, могут ли финансовые проблемы быть решены путем технического сокращения расходов и (или) повышения налогов — или же необходимы более серьезные институциональные решения, меняющие структуру производства и занятости, т. е. ведущие к глубокому обновлению экономической и технологической структуры страны.

Переплетение кризисов

И в России начала 1990-х, и в современной Греции финансовый кризис переплетается со структурным. На повестке стоит вопрос платежеспособности страны, который не может быть разрешен без серьезных мер институционального характера. Нужны глубокая либерализация и демонополизация экономики, принятие специальных мер по стимулированию предпринимательской активности, преодолению теневой экономики и повышению производительности труда. Все это правильные и хорошие слова, но за ними стоит изменение привычного образа жизни миллионов людей — смена места работы, отказ от привычного уровня и образа жизни, поиск своего места в конкурентной среде. Это одинаково болезненно и для политической элиты, и для обывателей.
СССР пытался отложить эти реформы до того момента, как перестал существовать. И только в конце 1991 г. на руинах СССР российское руководство смогло взять на себя ответственность и начать реформы — макроэкономические и структурные. Болезненные реформы, которые стали основой и источником экономических успехов следующего десятилетия. Главных уроков здесь два.
Во-первых, от болезненных реформ не уклониться. Их затягивание лишь повышает социальную и экономическую плату за выздоровление.
Во-вторых, преодоление макроэкономического кризиса позволяет провести структурные реформы, которые выводят страну на качественно новый уровень развития. Этот уровень может кому-то не нравиться (в жизни всегда есть место ностальгии), однако страна начинает решать задачи гораздо более масштабные. Отталкиваясь от отечественного опыта последних двух десятилетий, я бы сказал: преодоление финансового кризиса делает актуальными задачи менее болезненные, но более сложные интеллектуально и более ответственные политически. Вряд ли можно спорить, что проблемы здравоохранения, образования или пенсионирования менее важны, чем стабилизация, — но они качественно другие.
Положение Греции сейчас в чем-то труднее российского, а в чем-то проще. И то и другое связано с пребыванием ее в зоне евро и с наличием «круговой поруки» ее валютных партнеров. Риски общеевропейской стабилизации заставляют всех бросаться на помощь Греции, поскольку цена краха евро будет неизмеримо выше цены спасения Греции. В результате Греция имеет многомиллиардную финансовую помощь и 50%-ное списание долгов, о чем Россия не могла и мечтать.
Вместе с тем «круговая порука» становится фактором дестимулирования реформ и дальнейшего обострения кризиса. Больное общество начинает жить по принципу: «Я отстающий ученик, я заниматься не привык; вы ко мне прикреплены, помогать вы мне должны». Греческое общество не желает поступиться старыми, давно отжившими институтами и активно борется с теми, кто пытается ему помочь. Греческие политики с трудом находят в себе силы принимать ответственные решения, ярким свидетельством чему явилась история с несостоявшимся референдумом.
Естественно, это вызывает скепсис тех европейских стран, которые должны заплатить за особенности греческой национальной культуры. И неудивительно, что немецкие налогоплательщики с трудом соглашаются платить по греческим долгам: в конце концов, греческие налогоплательщики тоже не хотят платить по греческим долгам. Но даже если пренебречь этим моментом и попытаться спасти греческую экономику вопреки желанию греков, то попытка эта обречена на провал: нельзя заполнить бассейн, в который вода из одной трубы втекает, а из другой вытекает.
Более того, некоторые выдвигаемые предложения, призванные как бы облегчить ситуацию, в стратегическом плане ее еще больше осложняют. Например, программа ЕЦБ по выкупу облигаций кризисных стран при всей ее внешней привлекательности откровенно дестимулирует не только нынешних «отстающих учеников», но и подталкивает другие правительства к менее ответственному поведению и снижает их стимулы к структурным реформам.
Кризис не должен быть потерян. Кризисом надо воспользоваться. Раз уж он наступил, необходимо максимально использовать его для формирования институтов будущего — и это тоже урок российской стабилизации. Для еврозоны будущее состоит прежде всего в ограничении фискального суверенитета и формировании фискального союза в дополнение к монетарному. О необходимости такого развития событий говорили многие экономисты на заре евро, поскольку единая валюта предполагает наличие и единого бюджета. На какое-то время решение этой задачи можно было отложить, но теперь настало время действовать.
Иными словами, для укрепления позиций евро как мировой валюты (и вообще для сохранения его в обозримом будущем) нужны институциональные реформы не только в отдельных странах, прежде всего наиболее уязвимых, — необходима серьезная институциональная трансформация самого ЕС. Отказ от фискального суверенитета стран, требующих списания долга, — вот первый шаг в правильном направлении. Тогда это было бы не наказание за бюджетное беспутство, а почетная роль первопроходца. Это было бы начало движения в направлении, в котором должны будут проследовать и другие страны, объединенные единой валютой.
Это, конечно, непростой путь. Но это путь вперед, а не назад. И уж точно это менее сложный путь, чем выход из коммунизма.
Автор — ректор академии народного хозяйства и госслужбы при президенте РФ
Эта публикация основана на статье «Российский опыт: Европе легче, чем было нам» из газеты «Ведомости» от 15.11.2011, №215 (2981)
Опубликовано по адресу: www.vedomosti.ru/newsline/news/1421059/evrope_legche_chem_bylo_nam

2011-11-14

О Верхней Вольте, России и ракетах : Артём Кречетников

13:13, понедельник, 14 ноября 2011-14, 13:13
На космической орбите гибнет станция «Фобос-грунт».
Надежды на то, что ее удастся «оживать» и все-таки направить к Марсу, тают.
Это уже пятая нештатная ситуация с российскими космическими объектами за год.
Эксперты говорят о масштабном кризисе российской космической индустрии и вероятном переносе на более поздний срок ряда крупных проектов, в частности, запуска аппарата «Луна-Глоб» для детального исследования спутника Земли, запланированного на 2015 год.

Гособоронзаказ на 2012 год вместо апреля был согласован в середине ноября, и лишь после личного вмешательства первых лиц государства. Владимир Путин еще два с лишним месяца назад давал заинтересованным сторонам «неделю сроку», а Дмитрий Медведев даже мрачно пошутил, пригрозив поступить с ними «по законам военного времени».
Генералы публично говорят о желательности импорта оружия, поскольку отечественное не устраивает их по цене и качеству.
Россия проиграла крупные тендеры на поставку Индии истребителей и вертолетов. О предвзятом отношении и политических мотивах в данном случае говорить не приходится. Дели уже более полувека наш друг, и уж никак не «пляшет под дудку Вашингтона».

После сентябрьской авиакатастрофы под Ярославлем, погубившей хоккейную команду «Локомотив», президент Дмитрий Медведев высказался за массированный импорт гражданских самолетов, «если авиапром не способен раскрутиться».
Ну и, наконец, последняя новость. Несколько дней назад стало известно, что солистом балета Большого театра впервые за всю его историю стал американец.

В свое время Маргарет Тэтчер назвала СССР «Верхней Вольтой с ракетами». Еще в области балета мы были впереди планеты всей. Общество и экономика развивались с чудовищными перекосами. Очереди, талоны на масло, «коммуналки», провинциальные роддома без горячей воды. Но три козырных туза, которыми всегда можно было похвалиться, имелись: космос, оружие и балет.

Теперь Россия больше не Верхняя Вольта. Скорее, Турция, или Португалия, равняться на которую в начале своего правления призывал Владимир Путин.
1990-е годы были потрачены на то, чтобы привести страну к данному состоянию. На рубеже тысячелетий настало время развиваться на новой основе, но этого не случилось. Последние десять лет мы потеряли впустую.
Инновационной экономики не построили, и не продвинулись в этом направлении. Нефтегазовые доходы проели и пропили. Про широко разрекламированные нанотехнологии и проект «Сколково» вспоминаем все реже. Неудобно.

Тоталитарная система контролирует каждую тонну сырья, каждый киловатт энергии, каждое человеческое усилие, и концентрирует ресурсы на приоритетных направлениях. Ее сила — в способности заставить всех делать не то, что им выгодно и приятно, а то, что «нужно». Ее слабость в том, что не задействован, или, по крайней мере, значительно ослаблен главный стимул к труду и инициативе — личный интерес. На высокую сознательность и бескорыстный энтузиазм, как доказал опыт, надежды мало, а все, что делается из-под палки, делается кое-как.
Государство советского типа — это машина с высоким КПД и малой мощностью.

У либеральной капиталистической экономики, с точки зрения государства, КПД низковат. Много энергии уходит на поддержание высокого уровня жизни и удовлетворение эгоистических желаний. Зато вырабатываемая энергия огромна. Хватает и на ракеты, и на масло.
Либо жесткое планирование и распределение, либо незыблемые гарантии прав личности и собственности, верховенство закона и служебная роль государства.

А сегодняшняя Россия — ни то, ни се.
Она похожа на уездный городишко, куда занесло гоголевского Хлестакова. Там была рыночная экономика, купцы, подрядчики и свежая семга в трактире. Но каждый отлично знал: чтобы вести там бизнес и вообще занимать какое-то положение в обществе, нужно, прежде всего, наладить хорошие отношения с городничим и его командой. Не сумеешь или не захочешь — задавят, все отнимут, упекут в острог, и никакой ревизор из Петербурга не поможет.
«Своим — все, чужим — закон!».
Российская власть сама себе закон. Про закон она вспоминает, когда кого-нибудь прищучить надо.

Государственный строй России — промышленный феодализм. Бюрократия и силовики, у которых власть и оружие, рассматривают бизнес, как объект «крышевания». Я помог тебе, козлиная борода, и могу в любой момент амикошонски приказать «раскошелиться» на что-нибудь.
У человека, который придумал что-то новое и с нуля построил успешный бизнес, другая психология. Он, видите ли, много о себе понимает. Если ему, ни с того, ни с сего, объявляют, что надо делиться, у него шерсть на загривке встает дыбом. Тогда чудака укорачивают на голову.
«Поймали птичку голосисту, и ну сжимать ее рукой. Пищит бедняжка вместо свисту, а ей твердят: пой, птичка, пой!».

Инновации — это птица, которая в неволе не размножается.
Зато процветает бизнес иного рода. Поставить для строительства моста гнилого леса на сто тысяч и «откатить», кому надо, проще, чем возиться с какими-то инновациями.
Вот и вся механика.

Поезжайте в провинцию. В любом городишке самые богатые и авторитетные люди — не местные предприниматели, а глава администрации и начальник полиции.
Поговорите со школьными выпускниками. Все мечтают либо «свалить», либо устроиться в прокуратуру и налоговую инспекцию.
У такой нации великого будущего быть не может.

Сказанные в 2008 году слова Дмитрия Медведева о желании сделать Россию «лучшей в мире страной для талантливых, требовательных, самостоятельных и критически настроенных граждан» выглядят сегодня злой насмешкой. Так же, как заранее оплаченные и продолжающие стоять на обочинах дорог предвыборные плакаты с портретами Михаила Прохорова и лозунгом: «Планируй будущее вместе с нами!». Самостоятельно планировать в этой стране ничего нельзя. Даже если ты Прохоров.

Со времен Петра I российская элита пытается перенять у Запада его материальные достижения, не заимствуя ненавистные либеральные ценности.
Понимает ли элита, что это задача о квадратуре круга? Понимает. Но от права на «крышевание» и экспроприацию и от несменяемости добровольно не откажется никогда. Лучше иметь гарантированный кусок от тощего пирога, чем рисковать ничего не получить от пышного. Когда надо выбирать, всякий раз начинаются разговоры, что у нас особый путь, и что «мужики всегда прокормят».
На очередном «валдайском форуме» с иностранными журналистами и экспертами Владимир Путин заявил, что США, по его мнению, надо менять политическую систему: «у них же нет лидера!».

Действительно, как это они живут без пожизненных правителей? Никакой, понимаешь, «внутренней устойчивости» и «стабильности»! Президента выбирают на четыре года! Меньше одной пятилетки, как однажды пошутил товарищ Сталин.
А то, что не просто живут, а опережают «правильную» Россию по всем параметрам — это вообще дурной пример, смута и соблазн. Да за одно это следует их не любить!

Если все сказанное кого-то не убеждает — пожалуйста, продолжайте в том же духе. Только про полеты к Марсу тогда надо забыть. Давайте жить помаленьку и не трепать слова «модернизация» и «развитие».

2011-11-13

Лекции по критическому мышлению, социальной инженерии, социальной картографии (майндмэппингу) и социальному воздействию (социологии и социальной психологии влияния) — онлайн

Мои лекции по критическому мышлению, социальной инженерии, социальной картографии (майндмэппингу) и социальному воздействию (социологии и социальной психологии влияния) теперь можно посетить (и заказать) онлайн — в Веб Университете Самосовершенствования. Группа инициаторов создала площадку для проведения онлайновых лекций, семинаров и тренингов, где почти любой желающий может продавать свои знания, а любой другой желающий — покупать. Состав лекторов и содержание курсов модерируются, насколько я пока понял, весьма умеренно и либерально, так что будет там ещё тот базар, но это возможности, которые можно использовать по-разному. Я уже назначил первую пробную лекцию «Я и мир: Где я? Кто я? Что делать?» на 30 ноября в 18.00 (время киевское, по Москве - 20.00).

2011-11-12

Научно-инженерный семинар-тренинг (пробный тренинг научно-инженерного подхода к решению проблем), 17-18.12.2011, Москва

С 2004 г. я экспериментирую с целью разработки тренингов критического мышления (КМ), полагая, что организованное и умелое мышление — важнейшее условие эффективного решения проблем, с которыми человек сталкивается в личной жизни и в профессиональной деятельности. На основе накопленного опыта и постоянного переосмысления исходной гипотезы я хочу предложить несколько иной заход.

Есть две сферы, в которых критическое (научное) мышление и критически же организованная деятельность уже давно показывают фантастическую и эффективность, и продуктивность — это естественные науки и техническая инженерия. Идея проста: попробовать выделить такие свойства и принципы научно-инженерной деятельности, которые можно с успехом применить к проблемам обычной жизни и любой другой деятельности. Моя гипотеза — ничего экзотически-специфического в науке и инженерии нет, чего нельзя было бы приспособить к любому хорошему делу, и освоить их может любой человек для любых целей.

На тренинге будет введено представление об онтологиях (описаниях существующего положения дел) и онтологической картографии как инструментах организации мышления, мировоззрения, знаний и деятельности. Участники смогут поработать над индивидуальными задачами и проблемами с помощью онтологий и социальной картографии, а также примерить к ним (задачам и проблемам) собственно научно-инженерный подход.
Темы для работы:
  • Онтологии (описаниях существующего положения дел) — как создавать и картографировать.
  • Личные онтологии разного уровня для разных сфер своей жизни.
  • Картографирование онтологий — теория и практика.
  • Основы научно-инженерного подхода в применении к индивидуальным задачам и проблемам.
  • Практика индивидуальных НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок) по обустройству себя и своей жизни.
Время и место — 17-18 декабря 2011 г., Москва, школа ОРТ, ул. Новослободская, 57. Запись в группу: sem1nar@mail.ru, тел.: +7-926-206-13-43 (Марина).

2011-11-11

Почему дети протестуют против школы: ещё одно несоответствие эволюции

Почему дети протестуют против школы: ещё одно несоответствие эволюции

Нормальная жизнь — не цель для российской власти : Глеб Павловский

ВЕДОМОСТИ

Глеб Павловский: Нормальная жизнь — не цель для российской власти

Приоритет чрезвычайного освежает мандат на любые меры
Читать целиком
Глеб Павловский: Нормальная жизнь – не цель для российской власти
В чем великолепие российской власти? Ей все заведомо по плечу. Мы уверены, что всякая цель достижима силами данной команды, стареющей и давно всеми нелюбимой, но все той же с 2000 г. Зато мы не старимся в личном воображении.

Считая себя ультракомпетентной, власть пренебрегает простой управленческой компетентностью. Нас попрекают тем, что мы не умеем ничего толком организовать, а мы: «Ну и что? Незачем разбираться в модернизации… есть Кремль — волшебная меленка, что смелет любую задачу!» От некомпетентности мы спасаемся в проектировании. Любой провал и даже дефект власти обращается нами в проект ее усиления, в экспансию на новое поле. Проекты вечны!

Если вслед за модернизацией появится цель организовать диалог с оппозицией, Сурков договорится с Навальным и, если надо, лично пойдет митинговать на Триумфальную площадь. А вернее, кого-то наймет. Когда поставят задачу лететь на Марс, Сурков пойдет, чертыхаясь, составлять списки экипажа, по пути решая, кого он из них вычеркнет.

Наша некомпетентная сверхкомпетентность — командное свойство. Команда власти всегда готова проявить компетентность в вещах, о существовании которых еще вчера не знала. Отсюда ее кадровый застой: импровизатора заменить некому, его опыт уникален — и, зная это, импровизатор заходит все дальше. «А по-другому не пробовали? Давайте попробуем. Вдруг получится»© Сурков.

Моя власть — изрядный смутьян. Мы алчем небывалых проектов, которые отбираем негласно случайным образом. Сама их необыкновенность требует «смелого маневра ресурсами»©, поощряя растраты. Публике нечего тут подсказать. Они комментируют прошлые действия власти, нами почти позабытые. У нас в воображении уже Silicon Valley под Кунцевом, у сталинской ближней дачи, а они там все никак не забудут про трупы «Норд-Оста».

Гениальность власти нам так очевидна! Сурков посмеивается: вы называете нашу модернизацию авторитарной? Бог с вами — болтайте! Общество не возбуждает нас, не доставляет нужных гормонов. Поскольку нас не заводят, мы возбуждаемся от собственных проектов. Общественные реакции сохраняют только смысл индикаторов — по ним мы угадываем, на какие еще гадости против государства готовы те, кто ест у него из рук.

Власть чувствует себя о-о-очень мудрой, бесконечно ученее всех, кто ей что-то советует. Старый-престарый Ясин, бывший министром, еще когда о Суркове не знали в Кремле, — для нас чудак-несмышленыш. У такой власти в принципе нет партнера, нет достойного собеседника (странным исключением был Гайдар — теневой гуру любой команды в Кремле). Власть иногда навещает Общественную палату, как приют для даунов: бедняжки, какое горе! С вами здесь хорошо обращаются? Но не советоваться же нам с идиотом!

Нормальная жизнь и вовсе не цель для власти. Мы привыкли к рутине чрезвычайных обстоятельств, к заурядности катастроф. Ставя задачи, мы их заостряем до провокаций: «Либо цель будет достигнута, либо России не быть!»©. Модернизация — еще одно имя надрыва. Объявив целью правовые институты, эту нормальную цель Медведев обосновывал как боевую. Но разве с появлением правил и институтов не меняется класс задач, где диктатуре гениев нет места? Отрыв управленческого от политического, политического — от промышленного, «провластного» — от государственного закрепил отрыв гения власти от сред, сквозь которые она движется. Результатом станет новая экспансия социума власти, о чем предупреждал еще Михаил Гефтер.

Курс на модернизацию связан с реальной оценкой ситуации лишь отчасти. «Угрожающая отсталость» России дала новый шанс приоритету чрезвычайного, освежая мандат на любые меры. Инновационный кластер в Сколкове — вот запрос на божественную творческую неистощимость, вот аллея наших побед!

Моя власть — это «Наутилус» странного гения Nemo, а Россия — жуткая бездна, атакующая корпус махины, ведомой бог весть куда… Двадцать лет непрерывно страну реформирует Кремль, скрытно подменяя курс и цели, но вечно оставаясь хранителем компаса. Центр изумительных новаций среди опасного и неблагодарного населения. Наш гений незаменим, его государственные шедевры закрепляют наше первенство.

«Власть гения, влияние великого ума… Это прекрасная власть»©, — Юрий Олеша что-то спьяну бормочет под нос, пока бредет, пошатываясь, по Поварской от ресторана ЦДЛ к Кремлю. Доктрина гениальности власти уже возвратилась из Москвы 1937-го в Москву 2011-го, став догмой политики и почти уже государственным институтом.

А с 24 сентября 2011 г. гениальность имеет прямое государственное оформление — из тандема вылупилась идея команды как династийного механизма обмена талантами в правящей группе. Передача должности из рук в руки по кругу гарантирует, что и гениальная власть вечно пребудет с нами!

Безальтернативность

В кремлевской политике стерлось понимание бесповоротности выбора важной стратегии — остался лишь страх последствий. Страх внезапного парализует политику, поощряя ее к отсрочкам. Только в этом источник затяжек с объявлением о кандидате-2012, под конец просто анекдотичных. Пример — поведение Путина в отношении Медведева, его же выбора 2007 г. Выбор он сам рекомендовал стране, отказываясь верить в его необратимость. Путин хочет сохранять отменяемость выбора после того, как выбор сделан, — так мыслят все, кто лишен понятия риска. Принимаемые Путиным решения не являются решениями по сути — это лишь временные меры, они все обратимы.

Безальтернативность означает бесполезность выбора для успешной ориентации в происходящем.

Мы не очерчиваем политический мейнстрим и явно не скажем: вот курс, а вот его границы. Проводники курса у нас не являются его последователями и не вправе нас поправлять. Даже Сурков лишь дизайнер политики, визажист власти, хотя он-то готов для нее рисковать.

Со стороны конкурс дизайнеров выглядит борьбой фракций власти за будущий курс — но это не так. Участники фракций условны, а «кремлевские кланы», о которых много говорят, фракциями не являются — у них разные классы риска. Как показала судьба «лужковского клана», наши фракции состоят из перебежчиков и двойных агентов. Из питерских друзей Путина одни приватизируют легальные бизнесы международного класса, другие делят финансовые потоки. Вторгнуться в чужие финансы проще, чем приватизировать крепкий бизнес, зато риск сильней — без силовых инструментов здесь никак. Но каким образом все это легализовать?

События повышают неясность повестки завтрашней власти в России. Путин, чувствуя неочевидность повестки, ею играет. Путин — мастер неясности, которую сам же провоцирует. В анфиладе угроз тема безопасности нарастает; от личной безопасности Путина в системе, им созданной, к безопасности кадров, двинутых им во власть, к социальной безопасности миллионов, застрахованных только бюджетным местом в системе без альтернатив.

Эта система полна издержек из-за расходов на кормление элит. Она подвержена риску политического дефолта, вероятность которого — в скрытых издержках. Но все заинтересованы в том, чтобы скрыть ее слабости от себя: узнав лишнее, мы испугаемся и обесценим свой безальтернативный полис.

Табу на достоверную информацию — условие кредитоспособности в безальтернативном мире. Пока не знаешь, чем в точности манипулируешь, делаешь это легко. Если в одном из полей вырвется риск, есть чем его закрыть. Бросаешь в спасаемый Банк Москвы ресурсы — растут риски там, откуда их черпаешь. Кто за это ответит — Кудрин? Лужков? Наша власть глубоко эшелонирована, социально и финансово застрахована, но ее резервы насыщены колоссальными рисками. Как преступный крупье в казино, мы ставим и ставим на самих себя. Империя риска безальтернативна, зато дефолтна.

Все восемь лет президентства Путина власть копила ресурсы и опасливо выглядывала из окопа — а дела в общем шли хорошо. Годы преуспевания проложили триумфальную колею. Теперь мы в ее плену. Все ждут новых побед, а мы втайне обмираем от ужаса, наращивая ставки в игре. Знать бы, на чьи играем.

Мы давно отказались от оценки альтернатив в обмен на комфорт быстрого реагирования. Если конъюнктура обманет, мы не сумеем сманеврировать. А вокруг России рушится геополитический вал — американское Ближневосточье стало базой революций, французы потрошат Ливию, как плохие дети, рвущие крылья мухе, чтоб отдать пауку.

В мире случайного безальтернативности не с чем спорить, и она становится бесполезной. Нам надо еще раз угадать верный ответ, иными словами, повторно обыграть всемирное казино. Старое, давно закрытое казино 2000 г.

Публикация представляет собой выдержки (вступление и первую главу) из новой книги Глеба Павловского «Гениальная власть! Словарь абстракций Кремля». М.: Изд-во «Европа», 2012.

В пятницу, 18.11.2011, выйдет следующая статья из «Словаря абстракций Кремля».

Автор — директор Фонда эффективной политики
Эта публикация основана на статье «Словарь абстракций кремля: Моя гениальная власть» из газеты «Ведомости» от 11.11.2011, №213 (2979)

Из комментариев:

dlz
Эту книжку, я пожалуй куплю (или скачаю в сети).
Глеб сам не специалист по управлению, поэтому, непонятливым нужен перевод: "сверхкомпетентность"=суперкоо рдинация, "неясность"=отсутствие контроля, и т.д.
Кремль не понимает саму суть управления, он заменяет отсутствие обратных коммуникаций и контроля элементарным прожектерством.
Все яснее ясного.
Еще раз спасибо Автору, в Wikileaks таких материалов нет....
09:46 11.11.11
Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/opinions/2011/11/11/1418073#ixzz1dOVBcJoe
Опубликовано по адресу: www.vedomosti.ru/newsline/news/1418073/moya_genialnaya_vlast

Избранное сообщение

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Онтокритика как социограмотность и социопрофесионализм

Популярные сообщения