Педагогика бессильна
Александр Адамский
[Выделено жирным шрифтом мною. — Е.В.]
Есть такое выражение: «Медицина бессильна».
Обычно его используют, когда никакие лекарства или процедуры уже не помогают, у человека закончились силы бороться с болезнью, жизнь уходит, больной угасает.
К несчастью, мне пришлось услышать эти страшные слова совсем недавно, и я знаю, что ощущение бессилия, безнадежности парализует тебя, делает твою жизнь пустой и бессмысленной — видишь, как близкий тебе человек уходит, и ничего не можешь сделать. И все вокруг готовы помочь, все понимают, как это тяжело, буквально все близкие и настоящие друзья пытаются взять на себя частицу твоей боли и страдания, но никто и ничто не может изменить главного — потеря неизбежна.
Врачи, лекарства, технологии, оборудование, уход — делается все возможное, и ничего нельзя изменить. Медицина бессильна.
Мой папа был фронтовиком, учителем, директором школы на Украине, и в конце жизни стал лидером ветеранов и инвалидов Второй мировой войны на юге Израиля. Его хоронили уже очень пожилые ветераны, участники войны, эти люди стали частью нашей семьи, а мы стали их родными и близкими.
По безумному совпадению, все это происходило на фоне событий на Украине, в Крыму, когда по телевизору непрерывно шли кадры почти войны.
И каково это было видеть тем, кто своей кровью поливал землю Украины?
Страшная мысль сидела в моей голове все эти печальные дни: «Хорошо, что он этого не видит…».
…
Вот вам и цена образования: все действующие политики и почти все граждане назубок знают даты и факты военной истории, когда началась та или другая бойня, кто командовал каким соединением, сколько пушек и самолетов участвовало, сколько людей погибло. И массово поддерживают саму возможность начала новой войны.
Все, кто сегодня принимает решения в России, учились в школе и проходили историю, и слепо, и бездумно могут втянуть мир в новую войну.
Вот вам и цена образования.
Ни следа рефлексии, анализа, обобщения, внутреннего плана действий, способности понимания ситуации, постановки задачи, поиска средств решения задачи, формирования системы оценки результата действия — вместо этого тупое втягивание двух народов в слепую вражду и кровопролитие.
И с другой стороны — уровень образования нации: позволить себя оболванить, подчиниться истерии и слепо верить пропаганде.
Это, помимо всего прочего, приговор системе образования: чему же люди учились и чему научились?
Судьба сама дает знаки, подсказывает: в 1914-м все начиналось примерно так же — вступились за братьев-славян, в результате потеряли страну и миллионы людей. И в 39-м присоединили Западную Украину и Белоруссию. И в 56-м, и в 68-м «несли свободу братским народам». И в 79-м вошли в Афганистан, по официальной версии, «за несколько часов до того, как туда вошли войска НАТО».
И в 90-х посылали солдат на смерть в Чечню, бездумно и жестоко.
Война уже началась в наших головах и в наших душах. Мы уже не знаем, что отвечать нашим друзьям и братьям из Украины, для которых мы уже часть враждующей стороны. Мы все, а не только власть. И нам всем придется отвечать за безумие авантюристов, подталкивающих сегодня Россию к вооруженному конфликту.
Я не думаю, что найдется хоть один учитель в здравом уме и трезвой памяти, который будет ратовать за войну. Это своего рода трагическая аттестация на профпригодность: стандарт учителя – противостоять насилию.
Известно, что кроме жертв среди солдат и мирного населения, война формирует потерянное поколение.
Поколение, прошедшее войну, становится настолько травмированным, что нормальные отношения между людьми долго-долго восстанавливаются после окончания бойни.
А учитывая традиционное для российской армии пренебрежение отдельно взятой солдатской жизнью, когда ради победы над противником не щадят живой силы, поколение участников возможной войны будет психологически покалечено сильнее, чем «афганцы» и участники войн 90-х годов. Потому что убивать придется родственников.
…Я не люблю революции и много раз писал о том, что революционеры больше не нужны. Революции пожирают детей, и мне очень жаль, что в Украине дошло дело до революции.
Мне противны радикал-националисты любой масти. Ненавижу, когда начинают высчитывать, «сколько в нашем оркестре русских, сколько украинцев, сколько евреев»…
Для меня институциональный порядок, когда работают нормы и правила, а не воля и политическая целесообразность, — такая же ценность, как свобода и права человека.
Но видим ли мы сегодня в Украине политический террор со стороны действующего правительства, реальную угрозу национальным меньшинствам? Геноцид, погромы, этнические чистки?
Но все это может произойти, если начнется стрельба и начнут гибнуть люди.
Кому пришла в голову безумная идея демонстрировать саму готовность применения силы и оружия в суверенном государстве?
Здесь даже коррекционная педагогика бессильна.
И если в стране будет нагнетаться истерия военного вмешательства, игра мускулами, оправдание войны — школы можно закрывать. Педагогика бессильна против запаха крови и героики убийства.
…Мой отец был солдатом и учителем.
Он родился в 1922 году, из его сверстников только трое из сотни вернулись с войны.
Из этих троих уже почти никого не осталось.
Дайте им дожить в мире.
12 марта 2014 г.
