Право иметь право (почему я выхожу на площадь) — OpenSpace.ru

Право иметь право (почему я выхожу на площадь) — OpenSpace.ru

Мария Чехонадских · 23/12/2011
Это не протест сытых, считает куратор МАРИЯ ЧЕХОНАДСКИХ. Это голос незащищенных и бесправных – студентов, ученых, художников и неприкаянных иногородних. Нас всех


Сегодня представители либеральной общественности приписывают ропот поднявшегося недовольства вызревшему в постсоветском обществе так называемому среднему классу. Этот монолитный конструкт редуцирует массы протестующих людей до представителей обеспеченного меньшинства, что представляется не только упрощением, но и сознательным игнорированием внутренней множественности, то есть различий тех социальных групп, которые спонтанно присоединились к стихийному протесту.

Действительно, мы слышали с трибун требования этого среднего класса, а официальные СМИ уже задним числом приписали движению ярлык «бунта обеспеченных горожан». Но правомерно ли монополизировать эту трибуну? Правомерно ли подверстывать под лозунг «перевыборы» все то недовольство, которое за ним имплицитно скрыто?

Чтобы объяснить эти различия, уместно будет вспомнить концепцию «людей без государства» Ханны Арендт. В послевоенные годы она описала процесс возникновения колоссальной массы бесправных субъектов, которая расширялась вопреки провозглашенной когда-то Всеобщей декларации прав человека. Такие экстремальные случаи бесправия Арендт относила к положению беженцев, мигрантов и национальных меньшинств, оказавшихся вне закона и политики в период мировых войн и деколонизации. Однако сегодня «люди без государства» не являются особой, исключенной категорией лиц, более того, они активно включены в экономику производства и потребления, тогда как их социальную, расовую и классовую принадлежность уже не так просто определить.

В нашем случае сегодня это уже целые армии постсоветских граждан. (Выносим за скобки случай постсоветских мигрантов, по-прежнему остающихся в парадигме исключения из любых «нормальных» общественных процессов. Здесь бесправие и нищета достигают критической отметки – такой степени, что они готовы выходить на митинги партии власти, как бы цинично она к ним ни относилась.)

«Легитимность» отдельных групп населения ставится под вопрос, когда эти группы теряют свой гражданский статус. Я говорю о тысячах приезжих из провинциальных городов, о тех, кто не имеет прописки, права голоса, жилья, трудовых прав и элементарной социальной защиты. Субъектах, которых не учитывает официальная статистика. Я говорю о студентах, преподавателях, художниках, ученых, унизительное положение которых только подчеркивается участием в международных конференциях, выставках и упоминаниями в интернете. Я говорю о значительной части «интеллигенции», выброшенной за борт современности.

И чем больше возникает правозащитных организаций, тем больше производится «людей без государства». Этот парадокс современная теория объясняет не отсутствием «гражданского общества», а минимализацией сферы политического как «проявления» этих различий, чему соответствует принятая в 1980-е годы доктрина неолиберализма («минимального государства»), сводящая политику к простому администрированию.

Проблематичность кодификации современных «людей без государства» объясняется новыми, более изобретательными формами контроля и управления мигрирующими потоками урбанизированного населения, особенно если мы имеем в виду постсоветское общество. Прописка по месту пребывания для граждан Российской Федерации и пресловутые открепительные удостоверения – лишь самые примитивные из этих способов. Добавим к этому угрозу потери работы, выселения из снимаемой квартиры, ощущение постоянного страха и тревоги.

Постсоветские мегаполисы населяют лица без реального гражданства. Их условия жизни далеки от идеализированного образа обеспеченного среднего класса. Присмотритесь к тем молодым людям, которых вы видели на Болотной площади. Не нужно забывать, что они (мы) стали анонимными свидетелями распада СССР, бойни у Белого дома в 1993 году, «шоковой терапии», дефолта 1998 года, двух чеченских кампаний, взрывов домов и террористической паранойи, ставшей частью путинской повседневности. Этот политический и экономический фон – основное оружие формирования армий «шокированных» субъектов, со страхом идущих, возможно, на первый в своей жизни митинг.

Похоже, что концепция аполитичного «путинского поколения», закормленного импортными колбасами и московской офисной зарплатой, наконец потерпела поражение. Нас не так просто унифицировать. Мы то самое precarious generation, о котором так много говорят теперь западные теории. Сначала у нас украли пространство методами варварской приватизации в 1990-е годы, а затем время – мы все работали без перерыва и выходных, так, что не оставалось сил на самые элементарные формы самоорганизации. Мы лишь наблюдали за продолжающимся рейдерским захватом городов, улиц, памятников культуры, университетов и музеев. И нам так и не довелось насладиться парадигмой «стабильности»: у нас нет постоянного места жительства и работы, и устойчивость нашего положения уже не гарантируется никакими дипломами, контрактами и профессиональным опытом. И вот теперь, когда этот процесс уже зашел слишком далеко, это поколение наконец выходит на улицу и требует – для начала – «права иметь право» (Арендт).

Нам необходимо снова открыто поставить вопрос: в чем же кроются настоящие причины глухого недовольства выборами? Кто эти сорок тысяч собравшихся на площади, которых оппозиционная трибуна «даже не представляет»? Обнажать и артикулировать различия внутри этого протестного процесса, оспаривать гегемонию «лидеров», выступающих от имени «среднего класса», на сегодняшний момент является основной задачей его участников.