25 ФЕВРАЛЯ 2014, ИГОРЬ ЯКОВЕНКО
Сегодня слово «Майдан» вошло во все языки мира. Как несколько раньше во все языки мира вошли русские слова «погром», «спутник», «перестройка». Языковые интервенции невозможно организовать, их нельзя оплатить, они происходят естественно, как реакция человечества на вклад того или иного народа в мировую цивилизацию. Киевский Майдан как уникальное изобретение украинского народа, как ноу-хау не только в политической борьбе, но и способ организации социального и духовного пространства, несомненно, войдет во все учебники и хрестоматии по политологии, а в качестве социологического феномена еще ждет своих исследователей.
В эти же дни в соседней стране, в России, на наших глазах получает дальнейшее развитие другой феномен, который также ждет своего вдумчивого и очень терпеливого исследователя. Это феномен российского телевидения и в целом современной российской журналистики.
Телевидение на крови
Сегодня, когда стало известно, что Майдан победил, что Янукович бежал, переодевшись в мужское платье, а суровые харьковские градоначальник и губернатор, которых всю неделю показывали как спасителей Украины от фашистской чумы, прыснули через российскую границу, — так вот, сегодня полезно вспомнить о том, что и как всю эту неделю показывали российские телеканалы, а также, кто и что говорил и предсказывал в эти дни.
Первым объектом телевизионного насилия стал календарь. У Сони, Очумелого Зайца и Шляпы из сказки Льюиса Кэрролла часы всегда показывали пять, а значит, всегда было время пить чай. На канале «Россия 1» почти всю прошлую неделю было воскресенье, а значит, почти всю неделю был «Воскресный вечер» с Владимиром Соловьевым. Впрочем, нет. Как раз именно что в воскресенье «Воскресного вечера» и не было. И на это были веские причины, о которых чуть позже.
Поскольку все эти «Воскресные вечера» с Соловьевым очень мало различались и по составу участников, и по идеям, я не буду их анализировать отдельно, а для начала выделю главную мысль всего этого нон-стопа. Она, эта мысль, а точнее, призыв, а еще точнее, вопль: ну, раздавите уже кто-нибудь эту майданскую гадину! Многие эксперты Соловьева, старательно подогреваемые ведущим, впадали в истерику. Писатель и политолог Олесь Бузина, который, видимо, всю минувшую неделю провел в эфире российского ТВ, что не могло не сказаться на его здоровье, заявил, что Майдан — это удар, который США и Евросоюз наносят по России, а Украина здесь просто под руку подвернулась. После чего писатель сказал, что мир стоит на пороге 3-й мировой войны и поэтому России необходимо срочно вводить в Украину войска. Видимо, по мысли Бузины, это и должно стать началом 3-й мировой, которую он, Бузина, считает невежливым долго держать на пороге.
После чего в бой вступил Жириновский, который сказал, что Украина — это искусственное государство, главная цель Запада — это война Украины и России, и поэтому «мы сожжем всю Украину». Конец цитаты. Мне приходилось слышать от знакомых политологов, что ЛДПР — это искусственная партия, выращенная в пробирке КГБ. Но эти политологи не были настолько решительны и не предлагали «сжечь всю ЛДПР» по главе с ее лидером.
Такая решительность, очевидно, является атрибутом особой профессии, представители которой последнее время сконцентрировались на российском телевидении. Это вербальные силовики. Вербальный силовик — это человек, как правило, субтильный или, наоборот, страдающий нездоровой полнотой, гуманитарий по профессии, часто носит очки. Требует введения смертной казни для большинства своих оппонентов, а также самых решительных, как правило, военных действий по отношению к странам, которые вербальному силовику не нравятся. Сам вербальный силовик, как правило, является невоеннообязанным. Типичный вербальный силовик — это Сергей Кургинян. Впрочем, представитель этой профессии может быть и женщиной. Пример — Ирина Яровая.
В «Воскресном вечере» у Соловьева был любопытный момент, когда среди стаи вербальных силовиков, готовых немедленно, с языками наперевес, броситься на врага, оказался один настоящий силовик, а именно генерал Анатолий Куликов, бывший министр МВД, который не понаслышке знает, что такое реальная война, а особенно война внутри страны с участием гражданского населения. Он единственный среди соловьевских экспертов сказал нечто членораздельное о возможном поведении Януковича в условиях кризиса на Украине. Подчеркну, не правильное, а именно членораздельное, то есть то, что можно как-то обсуждать. Он предложил ввести режим чрезвычайного положения и одновременно этим же документом объявить о создании коалиционного правительства и назначить досрочные выборы президента и парламента. Что тут началось! Казалось, что бедного генерала сейчас просто загрызут возмущенные вербальные силовики. «Как можно?!». «Какие коалиции с фашистами?!». «Какие выборы с участием бандеровцев?!». «Только уничтожение без пощады и промедления!».
Украинскими кумирами «России 1» всю минувшую неделю были мэр Харькова Геннадий Кернес и глава харьковской области Михаил Добкин. Усилиями Соловьева и других телескульпторов из них старательно лепили в эфире украинских Минина и Пожарского, готовых встать во главе Украинского фронта и завершить дело Красной Армии по разгрому фашистов и бандеровцев. Обращаясь к этим людям, которых на Украине называют Допа и Гепа, Соловьев каждый раз непременно надевал трагическое лицо и спрашивал, пойдет ли Харьковский фронт до конца в битве с бандеровцами? В ответ следовало суровое: «Мы не должны позволить фашистам хозяйничать на нашей земле».
После известных событий 22-23 февраля обсуждать что-либо украинское в формате «Воскресного вечера», то есть с тем же ведущим и теми же участниками (других-то ведь нет!), было совершенно невозможно. Поэтому «Россия 1» поступила последовательно, а именно: проведя «Воскресные вечера» в несколько будних дней, отменила «Воскресный вечер» в воскресенье. Бремя защиты страны, да и не только страны, но и всей Русской цивилизации, от бандеровской угрозы в минувшие выходные вынес на себе Дмитрий Киселев. Нет, конечно, были и пушковский «Постскриптум», и «Время», и энтэвэшное «Сегодня», но это все, разумеется, не то. Пушков, он все-таки больше для тех, кто хоть немного погружен в проблему. «Время» и «Сегодня» не так забористы и выразительны. А Киселев так вколачивает акценты, что щепки летят.
И для лучшего усвоения актуального лозунга вывешивает плакаты на заднике студии. Что происходит на Украине? Плакат: «Конец государственности?». И уже устно и с надеждой: «Убивать будут еще прицельнее, безбрежнее и с восторгом». И далее: «Украина за порогом гражданской войны». «Кто виноват?» Странный вопрос! Естественно, Запад! А то, что число убитых среди протестующих на порядок больше, чем погибших милиционеров, объясняется просто. Чтобы зрителям «России 1» было понятно, для них заботливый Киселев вывешивает плакат «Снайперы как допинг». То есть это майданутые вожди послали снайперов, чтобы они стреляли в своих же майданутых. Это прием такой хитрый, чтобы в тонусе держать протестующих.
«Киселевщина» как отдельный вид коммуникации, несмотря на всю свою абсурдность и омерзительность, достаточно эффективна. По недавнему опросуSuperJob(выборка 1600 представителей экономически активного населения из числа тех, кто знает о ситуации на Украине), на вопрос «Кто больше виновен в насилии на Украине?» ответы распределились так:
32% — радикалы с Майдана
28% — власти
40% — и те и другие в равной степени.
Это уже после десятков трупов. А вот данные ФОМа до того, как пролилась большая кровь. На вопрос «Кого вы поддерживаете в конфликте на Украине?» ответили так:
28% — Януковича
6% — оппозиции
36% — не отдают предпочтения никому
30% — затруднились ответить.
Сейчас единственная надежда вербальных силовиков России — это Крым. Большая часть передачи Киселева была про ополчение, которое собирают в Крыму. Об этом Киселев говорил с надеждой. И о том, что 60 лет назад волюнтарист Хрущев спьяну передал Крым Украине, а потом, сначала во времена брежневского застоя, потом в суете перестройки, «о полуострове забыли». Об этом Киселев говорил с явной досадой и прямым текстом фактически заявлял, что Крым вообще-то Украине достался незаконно и сейчас самое время об этом вспомнить.
В момент, когда я пишу эту колонку, депутаты Верховной рады Украины рассматривают вопрос о приостановке трансляции российских телеканалов на Украину. Я всегда с отвращением относился к административным мерам по отношению к СМИ и журналистам. Но в данном случае такое хирургическое вмешательство поддержал бы, поскольку речь идет не о журналистике, а об экстремистской в самом худшем смысле этого слова пропаганде. Пропаганде, призывающей гражданскую войну на землю соседнего государства. Пропаганде, создающей образ врага, фашиста и террориста из людей, среди которых фашистов и террористов нет ни одного, а националисты, да, встречаются, но намного реже, чем среди работников российских телеканалов. (Последний тезис я постараюсь доказать в третьей части колонки, где речь пойдет об освещении Олимпийских игр.)
На совести (или что там у них на этом месте выросло) Киселева, Соловьева, Пушкова и прочих мамонтовых кровь погибших на Майдане. Мужество, стойкость и чисто украинская упертость протестующих избавили Украину от неизмеримо большей крови, к которой призывали российские телеканалы. Но помимо вербальных силовиков в среде российских журналистов был довольно большой слой тех, кто считал и продолжает считать Майдан и его обитателей просто недалекими людьми, напрасно тратящими свое время, а иногда и свои жизни.
Журналистика гламурных пИнгвинов
В день, когда в Киеве произошли самые трагические события, 20 февраля, на «Снобе» была опубликована колонка Максима Саморукова под названием «Почему украинцы гибнут не за свободу, а зря». Автор задается вопросом: чем Украина 18 февраля 2014 года так принципиально отличается от Украины 18 февраля 2013 года? Что такое важное случилось в стране, что там возникла столь острая необходимость в массовом самоубийстве? Автор готов согласиться, что на Украине есть некоторые проблемы: «Конечно, многие журналисты остались без работы, у кого-то отняли бизнес, и в целом атмосфера в стране стала более затхлой. Но до кровавой диктатуры там все равно было как до Меркурия». То есть, конечно, «ужас», но ведь не «ужас-ужас-ужас»!
И далее вся колонка посвящена призыву «Подождать на коленях» (формулировка автора). Автор приводит исторические примеры, доказывающие, по его мнению, бессмысленность активного протеста: «Зачем польская «Солидарность» в 1981 году гробила людей в борьбе с генералом Ярузельским, когда через несколько лет Москва сама отменила советскую власть во всей Восточной Европе? Отменила для всех одинаково, без учета прошлых успехов в антисоветской деятельности».
Я сначала подумал, что автор стебается, и стал искать табличку «сарказм», но не нашел, зато увидел под статьей голосование, в котором приняли участие почти 10 тысяч человек. Вопрос «Как сейчас лучше поступить украинским протестующим?» получил следующее распределение ответов:
70,36% — разойтись, чтобы остановить насилие
29,64% — остаться до последнего, свобода важнее.
Я все понимаю: и то, что это аудитория «Сноба», и что конструкция вопроса кривая и формирующая, поскольку не факт, что «разойдясь» «остановишь насилие». Но, все равно, результаты показались чем-то похожим на диагноз. И российской журналистике, и российскому обществу.
Мераб Мамардашвили, в философии которого свобода была одной из центральных категорий, отделял раба от свободного человека очень просто. Раб не готов пожертвовать жизнью ради свободы, и поэтому всегда остается рабом, и умирает рабом, а свободный человек готов это сделать в любую секунду и поэтому живет свободным, и, кстати, в среднем намного дольше раба и, уж точно, неизмеримо счастливее.
Удивительно, что ни автору «Сноба», ни 70% его читателей, выбравших «ожидание на коленях», не пришло в головы, что польская «Солидарность», которая в 1981 «гробила людей в борьбе с Ярузельским», стала одним из факторов «отмены советской власти во всей Восточной Европе», и уж, во всяком случае, приблизила дату отмены.
Применяя конструкцию риторического вопрошания автора «Сноба» можно спросить: а что ужасного произойдет, если вам плюнут в физиономию? Или публично дадут пощечину? Или даже изнасилуют жену? Так ли уж ваша физиономия до плевка или пощечины отличается от вашей физиономии после этих действий? И насколько ваша супруга до надругательства будет отличаться от себя самой после этого события? Рационально ли в первом, втором и даже в третьем случае вступать в столкновение с обидчиками, рискуя потерять здоровье, а возможно, и жизнь? Ответ сторонников «ожидания на коленях» известен. Часть украинцев уже ответила. Причем невербально. Реальный, а не только вербальный ответ российского общества, возможно, будет дан в ближайшие годы.
Олимпиада, пропущенная через Жириновского
Из всех моих знакомых болельщиков максимальное наслаждение от спортивного действа Сочинской олимпиады получили те, кто смотрел игры по зарубежным каналам. То есть те, кто наслаждался спортом, не пропущенным через российских спортивных комментаторов. А ведь у нас еще были специальные передачи, посвященные «анализу» Игр, их закулисных нюансов и прочих препарированных подробностей. Одна из таких передач «Прямой эфир» с Борисом Корчевниковым от 21 февраля.
Первая часть передачи прошла под девизом «Красная боевая машина». Именно так назвал ведущий двух юных российских фигуристок, завоевавших по золотой медали на этой Олимпиаде. И эта метафора Корчевникову так понравилась, что он постоянно употреблял это словосочетание, говоря о девушках. Хотя, на мой взгляд, ни 15-летняя Юлия Липницкая, ни 17-летняя Аделина Сотникова ничем не напоминали машину, а тем более красную, и уж тем более боевую. Хотя о вкусах и ассоциациях, конечно, не спорят.
Поскольку в передаче участвовал в качестве спортивного эксперта Жириновский и еще один депутат от ЛДПР по фамилии Деньгин, то обсуждение спорта быстро приобрело остро-патриотическую направленность и в воздухе запахло чем-то вроде патриотического угара. Нам ведь главное, чтобы враги нашим победам завидовали, чтобы локти кусали и со злости лопались. А без этого какая же победа? И эту радость нам доставили какие-то люди, которые на каком-то сайте стали обсуждать правомерность оценок, поставленных нашим фигуристкам.
Это был подарок участникам передачи. Голодным бросили кость! «Когда русская девочка побеждает, это всегда кому-то не нравится!». Это, кажется, Жириновский. А может, и кто-то другой в диапазоне от Деньгина до Корчевникова. Ключевое слово «русская». «Мы» и «они». Все наши спортивные и околоспортивные комментаторы говорили об Играх не как о спортивных соревнованиях, а исключительно как о борьбе России со всем остальным миром. Каждая спортивная победа наших называлась исторической, говорилось, точнее, кричалось, а еще точнее, визжалось, что «этот день войдет в историю». Причем визг про историческую победу сопровождал только победы наших, а все остальные были победами так себе, совершенно неисторическими. Помните, я обещал вам доказать тезис, что на Майдане меньше процент националистов, чем среди российских тележурналистов? Извольте. Про Майдан, где рядом стояли и еврей в кипе, и грузин, и армянин, а многие нормально владели только русским языком, уже хорошо всем известно. Теперь про журналистов. Кто у нас главные герои Игр? Правильно: две действительно замечательные фигуристки, про которых постоянно говорят, что они русские. Они принесли команде две золотые медали, одна индивидуально, вторая вместе с командой.
Есть человек, который принес России 4 медали, из которых 3 золотые. Он, правда, еще только учится говорить по-русски. Это корейский гастарбайтер Виктор Ан. Если бы не он, Россия не выиграла бы общекомандный медальный зачет, а Путин не стал бы триумфатором, присвоившим себе символически все олимпийские медали. Золотую медаль России принес американец Вик Уайльд, две золотые медали украинка Волосожар и другие не вполне российские спортсмены. Об их победах сообщается, но, как правило, без надрыва и визга.
Олимпийские игры давно перестали быть тем, чем их хотели видеть основатели, то есть спортом здоровых людей, любителей. Теперь это зрелище, бизнес и политика. Сочинские игры войдут в историю, но не только рекордами. Они войдут в историю тем фоном, на котором происходило драматическое рождение новой украинской государственности и позорное судилище над узниками Болотной. И еще тем, что были пропущены через Путина, и прочих жириновских, корчевниковых и киселевых. И от этого у них появился какой-то привкус. Чем-то от них отдает таким не очень приятным. Впрочем, о вкусах не спорят.
Комментариев нет:
Отправить комментарий